Внеклассное чтение. Том 1 - Акунин Борис - Страница 18

Все-таки удивительно, до чего мало близнецы были похожи друг на друга. Геля светловолосая, в отца, а глаза мамины, темно-карие. Эраст же, наоборот, получился черноволосым и голубоглазым.

Из-за имён между супругами разразилась целая баталия – никак не могли между собой договориться, как назвать сына и дочку. В конечном итоге поступили по-честному: мальчика нарёк отец, девочку мать. Оба – Николас и Алтын – остались крайне недовольны выбором противной стороны. Жена говорила, что мальчика задразнят, будут обидно рифмовать, про героического прадеда Эраста Петровича слушать ничего не желала. Ника тоже считал имя Ангелина пошлым и претенциозным. Хотя дочке оно, пожалуй, подходило: при желании она могла изобразить такого ангелочка, что умилился бы сам Рафаэль.

В отсутствие Алтын принцип единоначалия в семье Фандориных действовать переставал, начинался разгул анархии и вседозволенности, поэтому уложить детей в кровать Николасу удалось только к десяти. Теперь оставалось прочесть вечернюю сказку, и можно будет поработать над сценарием дальнейших приключений камер-секретаря.

– «Иван-царевич и Серый Волк», – прочитал Ника заглавие сказки и подержал вкусную паузу.

Эраст, мальчик толстый, неторопливый, обстоятельный, подпёр голову рукой и сдвинул брови. Угол, где стояла его кроватка, был сплошь увешан оружием и батальными рисунками. Геля приоткрыла губы, одеяло натянула до самого подбородка – приготовилась бояться. На стене у неё было нарисовано окошко с видом на море, поверх рисунка – настоящие занавески с кружевами.

– «В одном царстве, в русском государстве жил-был царский сын Иван-царевич», – начал Фандорин.

– Мальчик? – немедленно перебила Геля. – Опять? То про Мальчика-с-пальчика, то про Емелю. А про девочку когда?

Эраст выразительно закатил глаза, но проявил сдержанность, ничего не сказал.

– Будет и про девочку, – пообещал Фандорин, наскоро пробегая глазами по строчкам – по правде говоря, сказку про Серого Волка он помнил плохо, разве что по картине Васнецова. – Попозже.

– Так нечестно. Пускай сразу про девочку.

– Ну хорошо. И жила там же девочка, звали её Марья-царевна. Собою пригожа, да мила, да кожей бела…

– А Иван-царевич? – немедленно взревновал сын. – Он что, не пригож?

– Конечно, пригож.

– И мил, и кожей бел, – закончил Эраст.

– Да. – Николас отложил книжку. При таком интерактивном режиме дочитать сказку до конца удавалось редко – приходилось выдумывать на ходу. – Полюбили Иван-царевич и Марья-царевна друг друга, решили пожениться…

– Нельзя, – отрезал Эраст.

– Почему?

– Они брат и сестра.

– С чего ты взял?

– Отчество одинаковое. Иван Царевич и Марья Царевна. Сестры с братьями не женятся, так не бывает.

Николас подумал и нашёлся:

– Это же сказка. В сказках, сам знаешь, всё бывает.

Эраст кивнул, можно было продолжать.

– Но полюбил Марью-царевну злой волшебник Кашей бессмертный, похитил её и уволок далеко-далеко, в тридевятое царство, в тридесятое…

Тут перебили оба. Геля заявила:

– Если полюбил, значит, не такой уж он злой.

Сын же подозрительно прищурился:

– Не по-онял. – (Это он из телевизионной рекламы научился так говорить, теперь не вытравишь.) – Какой такой Кащей Бессмертный? Которому мы с Иванушкой-дурачком сначала яйцо разбили, а потом иголку сломали? Он же пал на землю и издох!

– Ну… – не сразу нашёлся Фандорин. – Это потом было. Марью-царевну он раньше украл.

– Значит, и рассказывать нужно было сначала про Иван-царевича, а потом уже про Иванушку-дурачка, – проворчал Эраст. – А то так не правильно. Ладно, давай дальше.

Геле на её замечание про любовь, совершенно справедливое, Николас ничего не ответил, только улыбнулся и погладил по мягким волосам. Она нетерпеливо дёрнула головой – не до глупостей, мол, продолжай.

– Сел Иван-царевич на доброго коня и отправился на поиски Марьи-царевны. Едет через тёмные леса, через глубокие моря, через высокие горы, за синие озера. Месяц едет, два, три, и попал в такое место, что ничего там нет, только ветер воет да вороны каркают. Видит – лежит на дороге большой-пребольшой камень, и на нем написано:

«Прямо пойдёшь – жизнь потеряешь, налево пойдёшь – душу потеряешь, направо пойдёшь – коня потеряешь, а назад отсюда дороги нет».

– Может, хватит уже про Иван-царевича? – взбунтовалась Геля. – Теперь нужно про Марью-царевну рассказать. Как она там жила, у Кащея Бессмертного, о чем они разговаривали, чем он её угощал, какие подарки дарил.

– Почему ты думаешь, что он её угощал и дарил подарки?

– Ведь он же её полюбил.

– Да, правильно. – Николас почесал нос. – Ну, в общем, жила она у него не сказать чтобы плохо. Мужчина он был собой видный, ещё нестарый, много повидал на своём веку, да и умный. Рассказчик замечательный. Но не могла Марья-царевна его полюбить, потому что…

– Потому что сердцу не прикажешь, да? – подсказала дочь.

Эраст деликатно покашлял:

– Кхе-кхе.

Это означало: не хватит ли про ерунду? Фандорин двинул фабулу дальше:

– Стоит Иван-царевич перед камнем, выбирает, куда ехать. Жизнь ему терять неохота, душу тем более…

– А как это – душу потерять? – заинтересовалась Геля.

– Это самое страшное, что только может случиться. Потому что со стороны совсем незаметно. Вроде человек как человек, а души в нем нет, одна видимость, что человек.

– И много таких? – встревожилась дочка.

– Нет, – успокоил её Ника. – Очень мало. Да и те не совсем пропащие, потому что, если очень захотеть, душу можно обратно отыскать.

– Мы сказку рассказывать будем? – положил конец схоластической дискуссии Эраст. – Куда же он поехал?

– Направо, конечно.

Геля спросила дрогнувшим голосом:

– А конь? Он же добрый был, ты сам сказал.

И сын насупился: непорядок.

– А коня он с собой не взял, – придумал Ника. – Около камня оставил, пастись.

– Это правильно, – одобрил практичный Эраст. – Можно его на обратном пути забрать.

Тут по законам жанра требовалось подпустить саспенса, и Николас заговорил страшным голосом:

– Пошёл Иван-царевич направо и забрёл в густую-прегустую чащу. Ух, как там было темно! Под ногами что-то шуршало, над головой шелестели чьи-то крылья, а из мрака светились чьи-то глаза.

– Ой, – сказала Геля и натянула одеяло до самых глаз, а Эраст лишь мужественно стиснул зубы.

– Вдруг на тропинку как выскочит Серый Волк! – продолжал нагнетать Николас. – Зубы вот такие, когти вот такие, шерсть дыбом! Как оскалит жёлтые, острые клычищи…

Здесь пришлось прерваться, потому что зачирикал дверной звонок. Кто бы это мог быть, в одиннадцатом часу? Может, Алтын передумала ехать на свою растленку?

– Сейчас открою и вернусь, – сказал Ника, поднимаясь.

Нет, это была не Алтын.

На лестничной площадке стоял мужчина в спортивной куртке. Лицо бритое, с упрямо выдвинутой челюстью, глаза маленькие, бойкие. Под мышкой незнакомец держал ложно-кожаную папку на молнии.

– Николай Александрович Фандорин здесь проживает? – спросил он, глядя на долговязого хозяина квартиры снизу вверх.

– Да, это я, – насторожённо ответил Николас.

Всякому жителю России известно, что от поздних неожиданных визитов добра не жди.

– Так это я, выходит, к вам, – широко улыбнулся мужчина, словно сообщал необычайно радостную весть. – Из МУРа я, из шестнадцатого отдела. Оперуполномоченный Волков Сергей Николаевич.

Открыл перед носом маленькую книжечку, подержал, но недолго – Фандорин успел лишь прочесть слово «капитан».

– Разрешите войти? Разговорчик есть.

Капитан качнулся вперёд, и Николас инстинктивно отступил, давая дорогу.

Переступив порог, оперуполномоченный МУРа жизнерадостно объявил:

– Хреновые ваши дела, гражданин Фандорин. Как говорится, заказывайте белые тапочки.

И оскалил острые, жёлтые зубы в хищной улыбке.

От этого оскала Николас непроизвольно сделал ещё два шага назад, и капитан немедленно завладел освободившейся территорией. Он повертел головой вправо-влево, зачем-то потёр пальцем старинное зеркало в раме чёрного дерева (куплено на Арбате во времена преддефолтного благополучия).