Цифровой, или Brevis est - Дяченко Марина и Сергей - Страница 53

– Эмоционально откатывает, – объяснял ему Максим. – Провал в творческой работе воспринимается очень тяжело. Держись! Сосредоточься! Каждая твоя удача искупает десять поражений, нет, сто поражений! Сосредоточься. Поехали дальше.

На третий раз, когда попалась огромная серьезная проходная, Арсен был готов впасть в отчаяние. Воображаемый курсор двоился и троился, казалось, соринка попала под лазерный «глаз» неработающей мыши и мешает управлять происходящим на экране.

– Спокойно, – сказал неслышно подошедший Максим. – Не нервничай, тебя за это не расстреляют и не лишат премиальных. Бери этого, усатого, я нейтрализую остальных.

Он вытащил свой мобильный.

Через секунду в стеклянной будке на проходной зазвонил телефон. Самый скверный из контролеров, низенький и желтый, схватился за трубку с усердием и даже некоторым подобострастием:

– Проходная!

В этот момент усатый охранник посмотрел в списки, где не было никаких монтажников, и отрывисто кивнул.

Провернулась вертушка. Мигнул зеленый сигнал.

– Алло! – кричал низенький в трубку.

– Проходная? – низким значительным голосом сказал Максим.

– Да! Да! Степан Федорович?

– Проходная, – повторил Максим тем же глубоким голосом, удовлетворенно, как сытый кот. – Надбавка в кассе. После смены. По накладной. Да!

Слова его по отдельности не имели смысла. Но вместе – вместе они складывались во что-то вроде заклинания для низенького желтого охранника, эти слова в сочетании с голосом, их произносившим, и интонацией. Это была шифровка, шарада – охранник потратил несколько секунд, чтобы разгадать ее.

Монтажники уже шагали по коридору, неуклюжие в своих робах, с витками кабелей на плечах. Максим отключил телефон. Желтолицый охранник с недоумением посмотрел на трубку в своей мозолистой лапе:

– Из бухгалтерии, что ли? Сорвалось…

Монтажники завернули за угол и пропали из поля зрения.

– Есть, – сказал счастливый Арсен. – Спасибо!

Максим хлопнул его по плечу.

Щелк. Осветился новый экран. Первый монтажник, стоя на стремянке, смотрел в глаза свежеустановленной камере, будто удивляясь делу рук своих. Снизу, придерживая лесенку, виднелся другой.

– Вот они – тоже наши программы, – Максим указал на монтажников. – Маленькие утилиты. Мы их используем. Это безнравственно. Но мы им потом платим, это нравственно.

– Ты хочешь все на свете засеять камерами?

– И без меня засеют. Уже почти засеяли. Я просто упреждаю события, делаю акцент на некоторых объектах, для меня стратегически важных.

«Правда».

– Почему именно эти офисы?

– Здесь принимают решения, от которых зависят мои дальнейшие планы. Я хочу, чтобы решения были в мою пользу.

«Правда».

– Какие решения, какого рода?

– Коммерческие. Управленческие. Какие обычно решения принимает руководство на Важных Совещаниях?

– Надеюсь, ты не собираешься разрушить Землю? – спросил Арсен с нервным смешком.

Максим расхохотался.

– Я?! Я добрейшее существо! Мне нужны сети, я в них живу и кормлюсь. Поэтому мне надо, чтобы сетей было больше. Поэтому я пекусь о прогрессе, я хочу, чтобы компьютер стоял в каждой деревне, в каждой зачуханной избушке на экваторе и за Полярным кругом! Мне это выгодно – но и человечеству это выгодно тоже! Это симбиоз разумных существ!

«Правда».

– Максим, ты… инопланетянин?

– Э-э-э… Строго говоря, да.

«Правда».

В шесть часов вечера машина увозила его домой. Обычно он просил высадить его у перекрестка, в квартале от двора. Он находил удовольствие в одинокой прогулке по относительно свежему, еще летнему, слегка подпорченному выхлопными газами воздуху.

А этим вечером погода была великолепная.

Нищая старуха стояла у перехода, сжавшись, будто ожидая беды отовсюду, и безнадежно держала в трясущейся руке пластиковый стаканчик.

«Пять тысяч российских рублей».

Он вытащил из кармана купюру, потной рукой свернул в трубочку, сунул в стаканчик и пустился бежать. Свернул в чужой двор, проскочил детскую площадку и только тогда остановился. Будто старуха могла за ним погнаться.

Гамлет не удивился, когда к нему явился призрак отца. Потому что мир, в котором жил Гамлет, предполагал существование призраков. Мир, в котором жил Арсен, предполагал, хоть и неявно, существование инопланетян. Смотрю ли я кино, где девчонки дерутся в подворотне, бандиты убивают должников, инопланетяне пытаются захватить мир… Эти девчонки, эти бандиты, эти инопланетяне одинаково для меня реальны.

Я никогда не видел инопланетянина. Но и бандита, положа руку на сердце, – настоящего бандита я не видел тоже. А уж тем более не участвовал в разборках.

Арсен спросил тогда Максима: зачем тебе все это? Тот засмеялся и ответил: я цифровой, как твои щенки. Такой способ существования. И запел: «Цифровой, цифровой, не хотим играть с тобой!»

Что сказал бы Министр, если бы узнал о существовании на сервере, где он живет, администрации, пользователей, программистов?

Он бы попытался выжать из этой информации как можно больше выгоды для себя, подумал Арсен. Если мне жутко думать о том, кто такой Максим, – что же, я не буду об этом думать.

Мама немного поворчала насчет трудового законодательства и эксплуатации труда подростков. Арсен очень быстро переключил ее на позитив: его ценят, отобрали среди многих, он талантлив. Родители должны за него радоваться, как радуется он сам.

Мама предложила в воскресенье вместе сходить на пляж – и тут же забыла о разговоре, погрузившись в чтение френдленты. В последнее время она все реже разговаривала и с отцом, и с Арсеном, кажется, ей было проще набивать текст на клавиатуре, чем работать языком и губами. Эдак отец снова убежит налево, с горечью подумал Арсен.

– Ма, ну что там у тебя?

– Да тут одна девушка погибла, – мама сдвинула брови. – Образовалось сообщество. Собираем деньги, вот, на адвоката.

– На адвоката?

– Ты уверен, что тебе это интересно? – мама посмотрела искоса. Арсен увидел, что ей очень хочется рассказать. Но она боится, как в случае с отцом, наткнуться на прохладное удивление или насмешку.

– Конечно, – сказал Арсен. – Ты ее знала?

– Конечно! Это же френдесса моего френда, я видела ее комментарии. Она была, знаешь, такая острая, талантливая, всегда блестяще анализировала… Зоя. Фонд Зои. У нее еще лемур был на юзерпике. Погиб наш лемурчик…

– Что с ней случилось?

– Убили на пейнтболе. Один маньяк принес на пейнтбол мелкашку, знаешь, не стандартный маркер, а настоящую мелкокалиберную винтовку… А играли они за городом, в каком-то новом клубе. И этот чудак стал стрелять, нескольких покалечил. А ей попал в шею. Теперь его пытаются оправдать, мы собираем деньги отчиму Зои на адвоката…

– А отчим тут при чем?

– Ох, это долго объяснять, – мама казалась недовольной непонятливостью Арсена. – Помой посуду, ладно?

Дело было в субботу вечером. Отец сидел перед телевизором, переключая каналы, что-то бормоча под нос. Арсен расслышал только: «Сволочи! Ну какие гады, а? Они свое получат, эти хохлы…»

Арсен ушел к себе в комнату.

Человек в блестящем темно-сером костюме сидел в кожаном кресле с такой высокой спинкой, что ясно становилось, кто здесь хозяин. Его толстые мягкие пальцы вертели авторучку, старомодную и заслуженную, с золотым пером. Наверное, счастливая, подумал Арсен. Наверное, он таскает ее уже много лет на подписания и важные встречи; наверное, она приносит ему удачу.

Камера, невидимая и неузнанная, помещалась в щели между потолком и деревянной панелью стены. Качество картинки было великолепное. Вокруг столешницы из толстого матового стекла сидели в разных позах люди помельче, но каждого из них ждал во дворе здания автомобиль представительского класса с водителем. Арсен обращал внимание на мелочи: рыжеватый щуплый мужчина с белыми фарфоровыми зубами вертел в руках очки в невесомо-тонкой оправе. Другой, полноватый и черноволосый, сидел неподвижно, и только движение его тонкого мизинца выдавало внутреннее напряжение. Четверо очень похожих широколицых, узкоглазых людей сидели прямо, как деревянные столбики, и одинаковым взглядом смотрели на освещенный экран.