Турецкий гамбит - Акунин Борис - Страница 30

– Да, нехорошо, – согласился черноглазый. – Могли бы и сами догадаться. Не министр, а фельдфебель какой-то. Уж государь проявил такую щедрость! Тотлебену и Непокойчицкому – «Георгия» 2-й степени, Ганецкому – «Георгия» 3-й степени. А тут темляк.

– А что Соболеву? – живо спросила Варя, хотя с этими господами была незнакома. Ну да ничего, военные условия, да и случай особенный.

– Уж верно что-нибудь особенное получит наш Ак-паша, – охотно ответил черноглазый. – Если уж его начальник штаба Перепелкин сразу через звание скакнул! Оно и понятно – не может же капитанишка на такой должности состоять. А перед Соболевым нынче такие горизонты открываются, что дух захватывает. Везуч, ничего не скажешь. Если б его не портили страсть к вульгару и дешевой эффектности…

– Тсс! – прошипел второй. – Идут!

На крыльцо неказистого дома, гордо именуемого «походным дворцом», вышли четверо военных: император, главнокомандующий, цесаревич и румынский князь. Александр Николаевич был в зимнем форменном пальто, на эфесе сабли Варя углядела яркое оранжевое пятнышко – не иначе как пресловутый темляк.

Оркестр грянул торжественный Преображенский марш.

Вперед лихо выкатился гвардейский полковник, отсалютовал и звонким, подрагивающим от волнения басом зачеканил:

– Ваше им-ператорское величчество! Па-азвольте от офицеров вашего личчного конвоя пре-паднести ззза-латую саблю с надписью «За храбрость»! В оз-намено-вание са-авместной рратной службы! Куплена на личные средства офицеров!

Один из флигель-адъютантов шепнул Варе:

– Вот это ловко. Молодцы!

Государь принял подарок, вытер перчаткой слезу.

– Благодарю, господа, благодарю. Тронут. Всем вышлю от себя по сабле. Полгода, так сказать, из одного котелка…

Он не договорил, только махнул рукой.

Вокруг растроганно засморкались, кто-то даже всхлипнул, а Варя внезапно увидела в чиновной толпе, стоявшей подле самого крыльца, Фандорина. Этот-то как сюда попал? Невелика фигура – титулярный советник. Однако тут же разглядела рядом с Эрастом Петровичем шефа жандармов, и все разъяснилось. В конце концов, истинный-то герой пленения турецкой армии – Фандорин. Если б не он, здесь бы сейчас парадов не устраивали. Тоже, наверно, награду получит.

Эраст Петрович поймал Варин взгляд и состроил ипохондрическую гримасу. Всеобщего воодушевления он явно не разделял.

После парада, когда она весело отбивалась от черноглазого флигель-адъютанта, все пытавшегося найти общих петербургских знакомых, Фандорин подошел и, слегка поклонившись, сказал:

– Прошу извинить, господин п-полковник. Варвара Андреевна, нас с вами хочет видеть император.

Глава одиннадцатая,

в которой Варя проникает в высшие сферы политики

Для парада в высочайшем присутствии Варя надела все самое лучшее, поэтому краснеть перед государем за свой наряд (да еще со скидкой на походные условия) ей не придется – вот первое, что пришло в голову. Бледно-лиловая шляпа с муаровой лентой и вуалью, фиолетовое дорожное платье с вышивкой по корсету и умеренным шлейфом, черные ботики на перламутровых пуговках. Скромно, без аффектации, но прилично – спасибо букарештским магазинам.

– Нас будут награждать? – спросила она по дороге у Эраста Петровича.

Он тоже был при параде: брюки со складочкой, сапоги начищены до зеркального блеска, в петлице отутюженного сюртука какой-то орденок. Ничего не скажешь, смотрелся титулярный советник совсем неплохо, только больно уж молод.

– Вряд ли.

– Почему? – изумилась Варя.

– Слишком много чести, – задумчиво ответил Фандорин. – Еще г-генералов не всех наградили, а наш номер шестнадцатый.

– Но ведь если бы не мы с вами… То есть, я хочу сказать, если бы не вы, Осман-паша непременно бы прорвался! Представляете, что бы тогда было?

– П-представляю. Но после победы о таком обычно не думают. Нет, здесь пахнет политикой, уж поверьте опыту.

В «походном дворце» было всего шесть комнат, поэтому функцию приемной выполняло крыльцо, где уже топтались с десяток генералов и старших офицеров, дожидавшихся приглашения предстать пред высочайшие очи. Вид у всех был глуповато-радостный – пахло орденами и повышениями. На Варю ожидавшие уставились с понятным любопытством. Она надменно взглянула поверх голов на низкое зимнее солнце. Пусть поломают голову, кто такая эта юная дама под вуалью и зачем явилась на аудиенцию.

Ожидание затягивалось, но было совсем не скучно.

– Кто это там так долго, генерал? – величественно спросила Варя у высокого старика в косматых подусниках.

– Соболев, – со значительной миной сказал генерал. – Уж полчаса как вошел. – Он приосанился, тронул на груди новенький орден с черно-оранжевым бантом. – Простите, сударыня, не представился. Иван Степанович Ганецкий, командующий гренадерским корпусом. – И выжидательно замолчал.

– Варвара Андреевна Суворова, – кивнула Варя. – Рада познакомиться.

Но тут Фандорин с не свойственной ему в обычных обстоятельствах бесцеремонностью вылез вперед, не дал договорить:

– Скажите, генерал, был ли у вас п-перед самым штурмом корреспондент газеты «Дейли пост» Маклафлин?

Ганецкий с неудовольствием взглянул на штатского молокососа, однако, должно быть, рассудил, что к государю черт-те кого не вызовут, и учтиво ответил:

– Как же, был. Из-за него все и произошло.

– Что именно? – с туповатым видом спросил Эраст Петрович.

– Ну как же, вы разве не слыхали? – Генерал, видно, уже не в первый раз принялся объяснять. – Я Маклафлина знаю еще по Петербургу. Серьезный человек и России друг, хоть подданный королевы Виктории. Когда он сказал, что с минуты на минуту ко мне сам Осман сдаваться пожалует, я погнал на передний край вестовых, чтоб упаси Боже пальбу не открыли. А сам, старый дурак, кинулся парадный китель надевать. – Генерал конфузливо улыбнулся, и Варя решила, что он ужасно симпатичный. – Вот турки и сняли дозоры без единого выстрела. Хорошо хоть, мои молодцы-гренадеры не подвели, продержались, пока Михал Дмитрич в тыл Осману не ударил.

– Куда делся Маклафлин? – спросил титулярный советник, глядя на Ганецкого в упор холодными голубыми глазами.

– Не видел, – пожал плечами генерал. – Не до того было. Такое началось – не приведи Господь. Башибузуки до самого штаба добрались, насилу я от них ноги унес в своем парадном кителе.

Дверь распахнулась, и на крыльцо вышел раскрасневшийся Соболев, глаза его горели каким-то особенным блеском.

– С чем поздравить, Михаил Дмитриевич? – спросил кавказского вида генерал в черкеске с золочеными газырями.

Все затаили дыхание, а Соболев не торопился с ответом, держал эффектную паузу. Обвел всех взглядом. Варе весело подмигнул.

Но она так и не узнала, как именно одарил император героя Плевны, потому что за плечом небожителя возникла будничная физиономия Лаврентия Аркадьевича Мизинова. Главный жандарм империи поманил Фандорина и Варю пальцем. Сердце забилось часто-часто.

Когда она проходила мимо Соболева, тот тихонько шепнул:

– Варвара Андреевна, я непременно дождусь.

Из сеней попали сразу в адъютантскую, где за столами сидели дежурный генерал и двое офицеров. Направо были личные покои государя, налево – рабочий кабинет.