С тобой все ясно (дневник Эдика Градова) - Васильев Владимир Петрович - Страница 21

Что за черт! Я нравлюсь кому-то, но мне нравится совсем другой кто-то, кому нравлюсь совсем не я... Зачем все так запутано?

Если б Один Человек сказал мне: "Пройдись-ка на руках вокруг земного шарика!" - я бы тотчас пошлепал по экватору. А вместо этого она говорит: "Твой председатель не сдал мне донесение по сбору макулатуры".

Ну, держись, Антропкина! Я из тебя металлолом сделаю!

Наверное, я был плохим пионером. Совсем не помню, куда задевался мой галстук. Вот бы мои гаврики удивились, если б узнали, что я совсем не берег и не ценил его.

Не то что сейчас. Каждый день я хожу как под знаменем. В классе сначала смеялись: "В детство впал!"

Но Андрей не дал меня в обиду: "Он не впал - он служит детству!" И хочет в стенгазете завести страничку вожатского отряда - "Рыцари Детства".

Мой нынешний пионерский галстук подарила мне Аня Левская. Он.у нее был как новенький.

На улице я галстук не ношу, стесняюсь. А в школе Аня мне его повяжет, расправит узел, а иной раз и скажет: "Вот ты какой у нас, Эдик Градов..."

Может, я действительно такой? Нет, честно, мне хочется быть таким.

Надо идти в отряд. Боюсь.

Вхожу. Молчат.

- Во что играть будем? - спрашиваю.

Играли в "Море волнуется" - раз!". Я-то почти не умел. Научили. Забавно.

Море волнуется - раз!

Море волнуется - два!

Море волнуется - три!

...фигура, замри!

Вот в этом... - вся суть. Каждый раз называют что-нибудь новое. У кого какая фантазия.

- Балетная фигура, замри! - кричит Томка.

- Козлиная фигура... - кричит Федя.

- Базарная...

- Космическая...

В одно мгновение отряд превращается в застывшие фигуры. Волшебник на несколько секунд "включает"

тебя - оправдай свою фигуру "балетным", "козлиным"

или каким там поведением. Весело.

"Море волнуется - раз!" Это звучит как пароль.

Как пропуск назад, в детство, из которого я толькотолько вырвался на взрослую, с настоящим паспортом волю.

Так что же я, расту в обе стороны сразу?

Если буду физиком, обязательно займусь элементарными частицами. В обычной жизни мы ведь ни молекул, ни атомов, ни тем более мелких крох микромира не видим. Вот так я раньше просто не замечал, что не только я, не один мой класс живет на свете. Есть еще и "элементарные частицы" школы - и до чего же они сложны!

Вот "моя Света", например. Сама от горшка два вершка, а нашла все-таки себе живой уголок - шефствует над октябрятами-первоклашками - они там кактусы разводят.

Море жизни волнуется. Раз - и вышвыривает нас на берег нашей Мечты, забрасывает в залив чьего-то Детства.

Море волнуется. Я чувствую.

Нет, не распалась наша "Группа АБЭ". Просто сейчас такой период, произошла "разброска" в разные стороны. Андрей объявил себя лордом хранителем стенной печати и носится с авторучкой по школе.

Боря истязает усилители в актовом зале, добиваясь "стереофонического эффекта". Я пропадаю в своем пионерском отряде. Встречаемся только на урокад. Да в клубе "Спорщик" (хоть и не всегда).

А жизнь в классе течет. Т. е. все меняется.

Олю Савченко провожал с последнего вечера какойто курсант-гость, с которым она все время танцевала.

Нам он не понравился. Весь в веснушках, как Млечный Путь в звездах! Правда, небрежности ему не занимать.

Наверное, их учат манерам. Роман Сидоров сказал, что если курсант еще появится в нашем микрорайоне, то на его голову обрушится какая-нибудь запчасть от новой модели мопеда РоСи-2. Ревность даже труса делает агрессивным. Хотя бы на словах. До кулаков у Романа никогда не доходило.

К общему удивлению, Макешкина выбивается в люди, подготовила очередной урок-концерт. Конечно, не Левская, но тоже ничего.

Клуб "Спорщик" провел выездное заседание в гостях у Любимицы Литературной Общественности. Говорят, было здорово. Я не смог из-за своих пацанят.

Анюта обиделась: "Все тебя так ждали..." Опять я не такой, как она меня смоделировала. Что поделаешь, ждали и в другом месте.

Наверное, в нашем классе еще что-то происходит.

Некогда замечать и записывать. Не знаю, надолго ли я застрял в микромире, но меня атакуют, таранят, бомбардируют элементарные частицы, как мишень в мощном синхрофазотроне.

Привет из микромира! Здесь интересно.

Письмо от отца.

Когда я был совсем маленьким, папа гулял со мной, и однажды мы зашли к кому-то в гости. Кажется, к тете Люсе. Я тогда еще под стол пешком ходил.

Но хорошо помню его первые слова: "Вот привел вам своего песика показать..."

Может быть, это нехорошо, но я и сейчас люблю его, как пес. И предан. И только нет у меня хвостика, чтобы вилять от восторга, - письмо!

"Я хочу, чтобы ты знал: мой дом, моя библиотека, все мое всегда открыто для тебя..." Спасибо, па!

Ах, папа! Какой ты добрый и щедрый. Дом, библиотека... Но я чувствую, что должно быть еще что-то, что открывают друг другу родные люди... (Прошу прощения, Евгений Евгеньевич, за стилистическое убожество с этим "чтоканьем" - сейчас не до того.)

Уже февраль. Значит, меньше чем через полгода мы встретимся. Как это будет? Вот куплю ошейник и поводок: "Покажи своему псу Москву..."

Что из этого может выйти? Ничего из этого не может выйти. Мне 16, а ей...

Не жениться же я собираюсь! Кажется, я совсем спятил. Если б сейчас наши девочки провели социологическое исследование "Уровень психической полноценности наших юношей", я знаю, в какую графу угодил бы...

"Нe дай мне бог сойти с ума..." Так, Пушкин, так.

Это смешно. Я понимаю, как это смешно. Обхохочешься.

Хваленая классика на сей счет хранит гробовое молчание.

Значит, так не бывает? Никогда и ни с кем так не бывало? Почему же со мной...

Один Пушкин, которого мы не поняли в восьмом классе, знал, что еще и не так бывает... В "Признании"

хотя бы:

Я вас люблю, хоть я бешусь...

Много болтаю. Думал: не объявить ли снова Дни Молчания? Но избрал себе другую меру пресечения.

Мера пресечения - В классе заточение!

Нет, до Андрея мне далеко. У меня вирши получаются как у графа Хвостова, выдающегося графомана пушкинских времен.

Дежурные, конечно, ворчат, что я, как последний зубрила, все перемены привязан к парте. Но я обещаю им помочь убрать класс после уроков. И дело в шляпе.

И пусть. И пусть ее профиль летит сквозь перемены по всем этажам. Без меня.

Я бы согласился на такое пожизненное заключение в классе. Но не дают.

- Градов, твои пионеры пришли...

- Скажи, что я химию сдуваю.

- Ты что, чокнулся? Вот так вожатый!

Вот так вожатый! Себе не принадлежишь.

Расквасил... Нет, так нехорошо. Я разбил нос учителю... Черт, все равно плохо! Правда, он смеялся, но снег, который он прикладывал к верхней губе, сразу становился красным. Пацанята наши совсем перепугались.

Да и у меня ноги примерзли к асфальту.

А началось так хорошо! Зима была на редкость снежная, но по всему видно, что скоро растает эта белая радость. Захожу в отряд, у них только что русский кончился. Дружный вопль: "В снежки!"

- Евгений Евгеньевич, - кричит Федя, - айда с нами! Вы берете всех остальных, а наша команда - Эдик, я, Градиху можем до кучи, потом этот...

Нас получилось меньше, и мы задумали хитрый маневр. С меня уже сбили шапку, и Федя малость пострадал, но мы упорно пробивались к кустам сирени, что густо торчат по-над забором. Мы хотели неожиданно нагрянуть с правого фланга, как вдруг... учитель и три девчонки - нос к носу! Вот тут я и...

- Ах ты паршивец, почемучка! - улыбаясь, бормотал Е. Е. - Ну что ж, игра есть игра. Будет и на нашей улице праздник... - Я видел, что он немного растерян, обычная невозмутимость его покинула. - Слушай, Градов. Окажи услугу поверженному противнику - проведи за меня урок...

Меня бы и слушать не стали. Я же прекрасно знаю свой родимый 9-й "Б", который замирает только при грозных звуках могучего, как тепловозный гудок, голоса Ангелины Ивановны. Но я их перехитрил.