Любовный узел, или Испытание верностью - Чедвик Элизабет - Страница 56

Луи зачерпнул ладонью холодной воды и плеснул себе в лицо, затем дал коню напиться, но не слишком, и вернулся к коновязи за оружием. Прачки ушли, Ивейн, невысокий крепкий уэльсец с желтоватой кожей, темными глазами и огромной, совершенно нелепой ярко-рыжей шевелюрой, наблюдал за лагерной суетой.

– Готовы, милорд, – сообщил он, пока Луи, подпрыгивая, оправлял на себе кольчугу и надевал шлем. – Ужинаем сегодня в Винчестере, а?

– Может быть, – ответил Луи, застегивая богатый пояс из козьей кожи со сложным переплетением золотого узора. Все в нем говорило о богатстве и утонченном вкусе. Жизненная философия этого человека выражалась в словах «все или ничего». Зачем добродетельно сидеть на хлебе, когда вокруг на расстоянии вытянутой руки столько деликатесов и соблазнов?

Правда, после битвы при Линкольне деликатесов стало маловато, однако инстинкт советовал Луи оставаться там, где он был. Приливная волна, поднявшая на гребень королеву Матильду, не смела все на своем пути и, может быть, уже в эту минуту начала поворачивать вспять. Именно поэтому они были здесь, в Винчестере, с армией супруги Стефана. Роберт Глостер и королева были заперты в городе, где в свою очередь осаждали брата Стефана, епископа Генриха, в его дворце. Кошка караулила мышь, а собака караулила кошку.

– Все подумываешь, не пора ли сменить союзников, раз король Стефан в плену?

Луи, надув губы, покачивался в седле. Замечание уэльсца попало в точку: он как раз взвешивал шансы и прикидывал, остаться или потихоньку убраться с глаз долой. Интересно, насколько тяжела будет битва при Винчестере? И кто победит? Вопрос требовал глубокого рассмотрения.

– Чего только не придет в голову разумному человеку? – отозвался он, слегка пожав плечами. – Однако торопиться пока не имеет смысла. Поживем – увидим, кому улыбнется удача.

Ивейн кивнул, по его лицу проскользнула хитрая улыбка:

– Последний раз тебе пришлось умереть, прежде чем удалось начать все заново.

Луи недовольно фыркнул, но ничего не сказал. Его мысли мгновенно перенеслись к той минуте на берегах Монноу четыре года назад, когда Падарн ап Мэдок вызвал его на поединок за то, что он спал с его молодой женой. Луи совершенно не хотелось драться, зато очень хотелось остаться в живых. Падарн умер от ножевой раны в груди, а Луи нашел благоразумным исчезнуть, оставив доказательства своей гибели в реке: всем известно, насколько беспощадно уэльсцы преследуют кровных врагов. В Кент он попал почти случайно; просто хотелось оказаться как можно дальше на восток от Чепстоу. По дороге его подобрал Ивейн, сам беглый уэльсец и торговец из Чепстоу. Они знали друг друга, у них было много общего, и обоим было что скрывать.

Ни Луи, ни Ивейну и в голову не приходило вернуться к прежним занятиям. Это было слишком опасно. Ивейн по натуре был бродягой, а Луи хотелось кукарекать на куче навоза побольше, чем та, что ждала его дома. Только никак все не удавалось расправить крылышки из-за монотонности гарнизонной службы и скуки домашней рутины при жене, правда хорошенькой, но не имевшей сил удержать его, а временами становившейся абсолютно несносной со своими требованиями любви и верности.

Он подумал о Кэтрин: большие ореховые глаза, немного карие, немного зеленые, черные шелковистые волосы, мягкие губы, то недовольно сжатые, то приоткрытые от радости. Он любил ее… но не слишком. Женщины как пища: вкус разный, а назначение одно. То, что нужно, можно получить от любой, кого выберешь, и вовсе необязательно сидеть, пришпиленным к одной юбке. Интересно, сильно ли она горевала по нему? Мысль, конечно, любопытная, только не ко времени: сейчас гораздо нужнее решить, каким образом уклониться от участия в проклятой битве.

– Ты всегда умела встревать не вовремя, Кэтти, – произнес Луи вслух; Ивейн озадаченно покосился на командира. Тот встряхнул головой и покаянно улыбнулся. – Это так, пустое. Просто вспомнил о времени, когда я еще не умер.

Луи был строен и не особенно высок, но это не мешало ему при сравнении с другими мужчинами, потому что искупалось ловкостью, быстротой и хитростью. Имея в виду именно эти преимущества, Вильям д'Ипр приказал ему взять людей и отправиться на разведку вдоль дороги на Стокбридж к западу от города, чтобы проследить за знатными беглецами, включая и саму королеву. Чтобы добраться до Эндовера, ей не миновать этого пути и деревянного моста через реку Тесту.

– За такую добычу награда будет щедрой, – добавил д'Ипр, пряча под усами циничную усмешку. Он ценил Луи де Гросмона, признавал его таланты, но не забывал и о владевшем им стяжательстве, не говоря уже о других недостатках. Луи дрался, как дьявол, но только ради спасения собственной жизни или ради огромного богатства, во имя которого стоило и рискнуть.

Луи ответил такой же усмешкой, показывая, что он прекрасно все понял, и отсалютовал.

– Даже мышь не переберется через реку незамеченной, милорд.

Он заставил жеребца покинуть строй и взмахом руки вызвал к себе своих людей из рядов марширующей армии. Д'Ипр слегка вскинул брови, затем приказал солдатам перекрыть все прочие дороги из города.

Луи с довольной улыбкой вонзил шпоры в конские бока. Поручение устраивало его как нельзя больше. Он глаз не сведет с дороги и остановит каждого, кто покажется на ней, если он того стоит. Ради этого можно и подраться. Если же атака на Винчестер сорвется и их армии придется бежать, Луи вовсе не собирался задерживаться на своем посту. При первом же признаке поражения он сбежит, а оправдаться успеет и после, коли возникнет такая необходимость.

– Христос распятый! – выдохнул Оливер, отбивая удар клинком. Щит он уже потерял, впрочем его противник, испуганный, но упорный молодой фламандец, тоже. Вокруг них бушевал хаос битвы. Рыцари графа Роберта отчаянно и безнадежно сражались в арьергарде, сдерживая натиск атаки, чтобы королева вместе со своими телохранителями могла бежать.

Оливер знал, что они дорого платят за выигрыш времени: им тоже следовало бежать, пока еще имеется шанс. Только это и оставалось. Дэвид Шотландский бежал, а Майлс Глостер видел, как его солдаты тают, как масло, под горячим лезвием фламандского ножа.

Рыцарь снова ударил своего молодого противника на возврате меча, целясь в правую ключицу. Стоит ее сломать, и рука с оружием повиснет. Фламандец ожидал, что удар пойдет со следующим взмахом в левый бок, поэтому не успел ничего сделать. Вся сила руки Оливера обрушилась на него. Он вскрикнул и уронил меч. Оливер резко развернул Героя и пришпорил, чтобы побыстрее вернуться обратно на те несколько ярдов, что отделяли его от Джеффри Фитц-Мара, сражавшегося в кругу рыцарей, которые прикрывали графа Роберта. И речи не было о том, чтобы долго удерживать эту позицию. Слишком многочисленные силы катились на них, которые вдобавок жаждали отомстить за поражение при Линкольне и свирепели при мысли, что короля Стефана держат в цепях, как обычного преступника.

Бой, бег, бой; фламандские наемники Вильяма д'Ипра хватают за пятки. Граф Роберт и остатки его отряда отступают по дороге к переправе через Тесту в Стокбридже. Они отчаянно надеются, что мост либо не охраняется, либо стражи мало, и им удастся пробиться сквозь нее.

– И почему я только не пошел в отшельники?! – выдохнул Джеффри, когда у самого его шлема просвистела стрела.

– Потому что тебе хотелось удовольствий и приключений, – заметил Оливер, снова вонзая шпоры в серые бока покрытого пеной коня. Позади него пешие солдаты бросали оружие, чтобы быстрее бежать, а о спасении обозных телег давно уже никто и не думал.

– Охотно отрекаюсь. Вперед, кляча! – Джеффри хлопнул коня по крупу мечом. Тот захрипел и вскинулся, роняя пену с удила. – Еще одной мили ему не выдержать. Я… Господи Иисусе!

Он резко остановил измученную лошадь и в отчаянии воззрился на дорогу перед ними. Оливер тоже придержал коня. Дорогу загораживал отряд на свежих лошадях, сентябрьское солнце золотисто играло на их оружии и доспехах. Они ждали атаки, сомкнув ряды стремя в стремя и склонив копья к бою.