Голос скрипки - Камиллери Андреа - Страница 9

Монтальбано отложил еженедельник, достал из пакета остальные бумаги. Ничего интересного, только счета и квитанции: не забыта ни одна лира, потраченная на строительство и обстановку виллы. В тетрадке в клеточку синьора Микела заносила в колонки все расходы, как будто ожидала визита налоговой полиции. Здесь была также чековая книжка Народного банка Болоньи с одними корешками. Монтальбано нашел посадочный талон на рейс Болонья-Рим-Палермо шестидневной давности и обратный билет Палермо-Рим-Болонья на субботу, 16.30.

Ничего похожего на личное письмо или записку. Он решил продолжить работу дома.

Глава 5

Ничего не оставалось, как просмотреть записи о телефонных звонках. Комиссар начал с тех, которые Микела сложила на столике в своем гостиничном номере. Их было около сорока, и Монтальбано разложил их по именам звонивших. Три стопки оказались самыми высокими. Некая Анна звонила днем и, как правило, оставляла для Микелы сообщение с просьбой перезвонить, как только та проснется или вернется. Два или три раза утром звонил мужчина по имени Маурицио, но обычно он предпочитал поздний вечер и всегда просил перезвонить. Третий тоже был мужчина, по имени Гвидо, он звонил из Болоньи также по вечерам, однако в отличие от Маурицио не оставлял никаких сообщений.

Бланков, которые директор Пиццотта передал Галло, было двадцать: все извещали о телефонных звонках с момента, когда Микела поселилась в гостинице во второй половине дня в среду, и до объявления о ее смерти. В среду утром около половины одиннадцатого, то есть в то время, которое синьора Ликальци посвящала сну, ее спрашивали все тот же Маурицио и позже Анна. В тот же день около девяти вечера Микелу искала синьора Вассалло, перезвонившая через час. Анна перезвонила немного за полночь.

В три утра в четверг звонил Гвидо из Болоньи. В десять тридцать позвонила Анна (которая, очевидно, не знала, что Микела не ночевала в гостинице), в одиннадцать некий Локонте подтвердил встречу после обеда. В полдень, все в тот же четверг, позвонил синьор Аурелио Ди Блази и продолжал звонить каждые три часа до семи часов вечера пятницы. Гвидо из Болоньи звонил в два часа ночи в пятницу. Звонки от Анны начиная с утра четверга следовали один за другим: они прерывались в пятницу вечером, за пять минут до того, как «Свободный канал» сообщил о ее гибели.

Тут было что-то не так, но Монтальбано никак не мог понять, что именно, и поэтому чувствовал себя не в своей тарелке. Встал и через веранду, выходящую прямо на пляж, сбросив по дороге ботинки, по песку подошел к самой воде. Закатал штаны и стал расхаживать по берегу, время от времени оступаясь в воду. Убаюкивающий шум волн помог привести в порядок мысли. И он внезапно понял, что его так беспокоило. Вернулся в дом, взял еженедельник, открыл на среде. Согласно записи, в 20.00 Микела должна была ужинать у Вассалло. Но почему же тогда синьора Вассалло искала ее в гостинице в полдесятого вечера? Микела к ним так и не поехала? Или звонившая не имела ничего общего с синьорами Вассалло, пригласившими Микелу на ужин?

Он взглянул на часы: уже за полночь. Решил, что дело слишком важное, чтобы соблюдать правила приличия. В телефонном справочнике оказалось трое Вассалло. Набрал первый номер и…

- Извините. Комиссар Монтальбано у телефона.

- Комиссар! Это Эрнесто Вассалло. Я бы сам к вам завтра пришел. Моей жене стало плохо, я должен был вызвать врача. Есть новости?

- Никаких. Я хотел кое-что у вас спросить.

- Я в вашем распоряжении, комиссар. Ради бедной Микелы…

Монтальбано прервал его:

- Я прочитал в записной книжке синьоры Ликальци, что в среду вечером она должна была ужинать…

На этот раз Эрнесто Вассалло сам прервал его:

- Она не пришла, комиссар! Мы ее долго ждали. И ничего. Даже не позвонила! Это она-то! С ее точностью! Мы беспокоились, думали, она заболела, позвонили пару раз в гостиницу, даже у ее подруги Анны Тропеано ее искали. Но Анна ничего не знала. Она видела Микелу около шести, они провели вместе полчаса, потом Микела распрощалась, сказав, что ей нужно в гостиницу переодеться для ужина с нами.

- Послушайте, я вам действительно очень благодарен. Не приезжайте завтра утром в комиссариат, у меня назначено много встреч, а приезжайте лучше после обеда, когда вам удобно. Спокойной ночи.

Коль повезло один раз, должно повезти снова. В телефонном справочнике Монтальбано нашел фамилию Аурелио Ди Блази, набрал номер. Еще не стих первый гудок, как на другом конце провода отозвались:

- Алло! Алло! Это ты? Ты?!

Голос мужчины средних лет, задыхающийся, встревоженный.

- Комиссар Монтальбано у телефона.

- А-а…

Монтальбано услышал в голосе мужчины горькое разочарование. Чьего звонка он ждал с таким нетерпением?

- Синьор Ди Блази, вы, конечно, уже знаете о несчастной…

- Знаю, знаю. Я слышал по телевизору.

К разочарованию присоединилось нескрываемое раздражение.

- Так вот, я хотел узнать, почему вы с двенадцати часов четверга по вечер пятницы настоятельно искали синьору Ликальци в гостинице.

- А что тут особенного? Я дальний родственник мужа Микелы. Она, когда приезжала сюда из-за дома, обращалась ко мне за советом и помощью. Я инженер-строитель. В четверг я звонил, чтобы пригласить ее к нам на ужин, но портье сказал мне, что синьора не ночевала в гостинице: с портье у меня доверительные отношения. И я начал беспокоиться. Вы находите во всем этом что-то из ряда вон выходящее?

Теперь инженер Ди Блази стал ироничным и агрессивным. У комиссара сложилось впечатление, что у этого человека сдают нервы.

- Нет, - ответил он и положил трубку.

Бесполезно звонить Анне Тропеано, он уже знал, что она могла ему рассказать. Лучше он вызовет ее в комиссариат. Но одно ясно: Микела Ликальци пропала из поля зрения в среду после семи вечера; в гостиницу она так и не вернулась, хотя, по словам подруги, и собиралась.

Спать не хотелось, и он улегся с книжкой, романом Деневи, аргентинского писателя, который ему очень нравился.

Когда глаза начали слипаться от усталости, закрыл книгу, выключил свет. Как обычно перед сном, подумал о Ливии. И подскочил на кровати будто ошпаренный, мгновенно проснувшись. Господи, Ливия! Он же ей не звонил с той грозовой ночи, когда притворился, будто связь прервалась. Ливия, конечно же, не поверила, вот почему она больше не звонила. Нужно срочно исправить положение.

- Алло? Кто это говорит? - услышал он сонный голос Ливии.

- Это я, Сальво, любимая.

- Дай мне поспать!

В телефоне щелкнуло. Монтальбано еще долго сидел с трубкой в руке.

Было восемь тридцать утра, когда он вошел в комиссариат с бумагами Микелы. После того как Ливия не захотела с ним говорить, он так разнервничался, что и глаз не сомкнул. Вызывать Анну Тропеано не пришлось. Фацио доложил, что молодая женщина уже дожидается его с восьми часов.

- Слушай, я хочу знать все об инженере-строителе из Вигаты, его зовут Аурелио Ди Блази.

- Все-все? - спросил Фацио.

- Все-все.

- «Все-все» для меня значит и разговоры всякие, пересуды…

- И для меня, представь себе, то же самое значит.

- Сколько у меня времени?

- Фацио, ты что, вздумал играть в профсоюзного деятеля? Два часа тебе на все про все. И то много.

Фацио обиженно посмотрел на начальника, повернулся и вышел, даже не попрощавшись.

При других обстоятельствах Анна Тропеано, видимо, была бы привлекательной тридцатилетней женщиной, смуглой, с иссиня-черными волосами, большими блестящими глазами, высокой и полной. Но сейчас она стояла перед ним поникшая, с красными опухшими глазами и посеревшим лицом.

- Можно курить? - спросила она, едва усевшись.

- Конечно.

Закурила, руки у нее дрожали. Попробовала улыбнуться, но вышло лишь жалкое подобие улыбки.

- Я бросила две недели назад. А со вчерашнего дня выкурила, наверное, три пачки.