Прошел караван столетий (сборник) - Моисеева Клара Моисеевна - Страница 28

– Тебе почет большой, как царю! – пошутил как-то старый воин, обращаясь к Габбу. – На носилках прибудешь в свой дом. У них из драгоценного дерева с позолотой, а у тебя – из сухих ветвей.

– Да еще казны меньше, чем у царей, – ответил шуткой Габбу, разводя руками. – Нам что-нибудь дадут из добычи? – спросил он у старика.

– Немного положено! – посмеялся тот. – Наше дело – воевать да кровь проливать. Добычу будут делить царские чиновники… Или ты с неба свалился, порядка не знаешь?

– Я не знаю порядка, – признался Габбу. – Ведь я из рабов беглых, недавно бежал от цепей Асархаддона. Думал, на родной земле другая жизнь, а она такая же, как там… – И он протянул руку в сторону гор, за которыми была Ниневия.

– Чем же ты займешься на родной земле? – спросил старый воин.

– Дома буду строить, – ответил Габбу. – Вот стану на ноги и снова буду камни тесать. Храм построим богу Тейшебе в честь нашей битвы. Отомстил я за отца своего Нарагу! Жаль только мне старого Аплая. Если он жив, то тяжкая будет у него доля.

Старый воин спросил, кто такой Аплай, и Габбу охотно рассказал ему о замечательном мастере, о том, как Аплай послал его спасать землю отцов.

В Тейшебаини Аблиукну радостно встретил своего нового друга. Таннау целые дни проводил у постели раненого и подолгу слушал его рассказы о битве в горах, о жизни рабов в Ассирии. Мальчик удивлялся тому, что урарты, попавшие в рабство в Ассирию, терпят цепи Асархаддона и не бегут, как сделал это Габбу.

– У них нет Аплая, – ответил с грустью Габбу. – Ведь Аплай помог мне бежать. А теперь будет тяжкой его судьба: ему не простит Асархаддон, как только дойдет до него весть обо мне.

– Аблиукну говорил, что ты перехитрил Белушезиба? – спросил нерешительно Таннау. – Он тебе награду приготовил.

– Какую награду? – удивился Габбу. – За что награду? За битву?

Но тут мальчик спохватился, что выдал секрет деда, и умолк.

Вскоре Аблиукну сам принес Габбу превосходный меч в ножнах. На блестящей бронзовой поверхности ножен была сделана тонкая чеканка – изображение битвы урартов с ассирийцами. Всадники и колесницы были совсем настоящие. Габбу восхищенно рассматривал меч.

– Это тебе награда за твои подвиги, – сказал Аблиукну, подавая Габбу меч.

– Я такой же воин, как и другие, – ответил Габбу, прижимая к сердцу подарок Аблиукну. – Я сделал все для спасения родной земли. Ведь я знаю, как ужасна жизнь раба…

– А я подумал о том, что ты отважный воин, – улыбнулся Аблиукну, – но никто не даст тебе награды. Царь Руса уже забыл о твоем подвиге, а военачальник Улусуна даже не дал тебе одежды новой за твои труды. Вот как скупы цари и их приближенные! Пусть мой меч будет тебе наградой. Я от всего сердца дарю его тебе.

– Мне дорог твой меч, Аблиукну, – сказал растроганный Габбу, прижимая к груди драгоценный подарок.

Рапаг с восхищением рассматривал подарок Аблиукну. Он никогда в жизни не видел такой тонкой работы и представления не имел о том, что есть на свете такие мастера.

– И ты будешь такие мечи ковать? – спросил Рапаг Таннау, занятого работой.

– Буду мечи ковать, – ответил Таннау. – Буду шлемы и щиты делать для воинов Урарту. Не хочу, чтобы враги пришли на нашу землю! Плохо, когда враги приходят и уводят в рабство.

Как только Габбу стал ходить и смог взяться за работу, киммер собрался в родные края, к синему морю. Как ни жаль было ему расставаться с Габбу, он все же решил выполнить завещание отца и дойти до родной земли. Когда настал час расставания, Аблиукну сообщил друзьям, что добрые люди не оставили юношу и представился ему случай пойти в дальние края с купцами, что везут в страну киммеров бронзовые слитки.

Прощаясь с киммером, Габбу крепко обнял юношу.

– Мы не клялись на мечах, как делают это цари, – сказал он, – а дружба наша крепка, как бронзовый щит: он не боится ударов меча. Будем же помнить друг друга! Помни Габбу, как не забуду я Рапага.

Юноша зарыдал.

– Мой добрый, мой мудрый Габбу! – шептал он сквозь слезы. – Как же мне расстаться с тобой? Мое сердце разрывается от горя… Вот я уйду и никогда больше не увижу тебя! Высокие горы скроют тебя от моих глаз…

– И мне горестно, – отвечал Габбу. – Я полюбил тебя, как брата. Я хотел бы не разлучаться с тобой. Но как быть? Ведь отец послал тебя в страну своих предков… У тебя хороший замысел, Рапаг. Если будешь мужественным и отважным, быть может, поднимешь киммеров и поведешь их на великую битву. Пусть задрожат цари Ассирии! Пусть отважные киммеры разорят их дворцы и храмы! Ты освободишь из рабства киммеров и заслужишь их вечную благодарность…

– Не только киммеров, – прервал его Рапаг. – И урартов освобожу, египтян и мидян. Всех рабов, что в цепях Асархаддона добывают ему богатство! Настанет час возмездия!

– Я слышу святые слова! – воскликнул Аблиукну. Занятый своей работой, он не принимал участия в беседе друзей, но когда услышал разговор о возмездии царям, захотелось и ему сказать свое слово. – Постойте, друзья, – сказал он с таинственным видом. – Я вспомнил древнее сказание о восстании рабов в Египте. Его рассказал мне бедный Тутмос, старый ювелир из Египта. Он попал в рабство и потому постоянно вспоминал тех, кто, не боясь владык, поднялся против рабства и угнетения.

– Расскажи нам это сказание, – попросил Рапаг. – У нас еще свежи следы рабских цепей, мы их не забыли.

– Это было давно, – начал Аблиукну, – так давно, что не знают люди, было то или не было. Но что-то было в той далекой древности, если многие поколения людей хранили в своей памяти эти события. И вот говорят, что настал день, когда фараоны египетские были свергнуты простыми людьми. Кто был богат, кто спал на золотом ложе – тот очутился на голой земле. А кто всю жизнь гнул свою спину в ярме вола – тот надел прозрачные одежды, натерся благовониями и улегся на царском ложе. У кого не было и ягненка – появилось целое стадо. Ремесленник, всю жизнь проработавший на царя, стал знатным, а знатные стали пастухами…

– Вот какие были чудеса! – воскликнул восхищенный Габбу. – Слушай, Рапаг! Слушай и запоминай.

– Я слушаю про то чудо из чудес, – кивнул юноша с улыбкой. – Мне кажется, что я вижу Асархаддона, повергнутого ниц перед его рабами, в цепях и колодках.

– И вот, говорят, – продолжал Аблиукну, – будто настал день, когда все богатства страны попали в руки бедняков, а кнут надсмотрщика очутился в руках рабов. Все перевернулось, все переменилось.

– А кто же поднял тех рабов? – спросил Габбу. – Кто собрал их воедино?

– Вот этого Тутмос не знал, – ответил Аблиукну.

– А ведь были такие люди, – промолвил задумчиво Габбу.

– Я уйду на землю отцов и подниму киммеров против врагов наших. Киммеры будут свободны! – воскликнул Рапаг.

– Святое слово – свобода! – ответил ему Габбу. – За это слово можно и жизнь отдать.

Рапаг простился со всеми и ушел. И долго еще слышалось в горах:

– Прощай, Габбу!

– Прощай, Рапаг!

Весть о победе урартов и гибели войска Асархаддона быстро разлетелась по городам и селениям Урарту. Из уст в уста передавалась молва о беглом рабе Габбу, который заманил ассирийское войско в непроходимые горы и устроил ему ловушку. О нем слагали легенды, о нем рассказывали чудеса. Говорили, будто Габбу своими руками уничтожил несколько сот ассирийцев и захватил богатую добычу.

Узнал о подвигах Габбу и лазутчик Асархаддона Белиддин – он по-прежнему рыскал по городам и селениям Урарту, – и до него дошла весть о том, что раб, перехитривший ассирийского полководца, бежал из Ниневии. Этого раба звали Габбу, и о нем рассказывали, будто храбростью своей он всех превзошел.

«Значит, не только силой и могуществом своим победили урарты, – думал лазутчик. – Хитростью раба воспользовались! Так вот кто был чернобородый воин в красной рубахе! Потому он так смело говорил о походе Асархаддона. Он все знал, этот жалкий раб. Теперь не избежать мне гнева Асархаддона. И все же надо сообщить царю. Если не сообщишь, еще хуже будет. О, горькая судьба лазутчика! Служи, как верный пес, а жди только кары. Вот вернусь – и жизни конец».