Неру - Горев Александр Васильевич - Страница 48

Не доезжая Бомбея, Неру ненадолго остановились в Хайдарабаде, чтобы погостить у давнего друга их семьи, выдающейся индийской поэтессы, видной деятельницы ИНК Сароджини Найду. Здесь Камала, дав волю своему красноречию, выступила перед местными женщинами и призвала их решительнее отстаивать свои права в борьбе против некоторых консервативных обычаев предков и против порядков, устанавливаемых мужьями. Результаты призывов Камалы к эмансипации не заставили себя долго ждать: через несколько дней Неру получили письмо, в котором один хайдарабадский муж жаловался на свою супругу, отказавшуюся слушаться его сразу после того, как она побывала на выступлении Камалы.

Джавахарлал все явственнее ощущал шаткость достигнутого перемирия. Активизировалась деятельность террористических групп в Бенгалии, что явилось прямым следствием отказа властей выполнять условия Делийского пакта и освободить политических заключенных. Все напряженнее становилась обстановка в Соединенных провинциях; правительство не только не уменьшило там арендную плату и поземельный налог, что оно было обязано сделать в соответствии с Делийским пактом, но и вновь прибегло к массовому выселению крестьян. В Пограничной провинции, на северо-западе, где продолжали действовать репрессивные указы, ширилось антианглийское движение пуштунов — «краснорубашечников». Их предводитель — двухметровый гигант Абдул Гаффар-хан, снискавший себе необычайную популярность в народе, неукоснительно сохранял верность гандистским принципам ненасилия, за что и был прозван Пограничным Ганди.

7 июля 1931 года в Бомбее начались заседания Рабочего комитета ИНК, на которых присутствовал и Джавахарлал. Шесть дней продолжалось бурное обсуждение вопроса: какие шаги следует предпринять Конгрессу в связи с непрекращающимися нарушениями со стороны правительства и его представителей на местах условий Делийского пакта?

В дни, предшествовавшие заседаниям комитета, Неру выезжал из Бомбея в Бардоли, Пуну, Аллахабад, Дели и другие города, где разъяснял местным конгрессистам проблемы, стоявшие перед ИНК в сложившейся ситуации. «Перемирие не означает мира», — доказывал он. Правительство нарушает Делийский пакт, что чревато «политическим землетрясением». По прогнозам Джавахарлала, перемирие продлится еще три-четыре месяца. Именно этот срок он отвел для мобилизации Конгрессом всех сил. «В случае неуспеха очередных переговоров с правительством, — говорил Неру, — Конгрессу ничего не остается делать, кроме как возвращаться на прежний путь — путь войны». Если индийский народ хочет добиться свободы, он должен быть бдительным и готовым к любым неожиданностям. Этими выступлениями Неру навлек на себя гнев властей, которые поспешили обвинить его в «нарушении атмосферы мира», в подстрекательстве к срыву достигнутого в Дели соглашения.

На заседаниях Рабочего комитета Неру поддержал предложение еще раз попытаться урегулировать спорные вопросы в отношениях с правительством и для этого направить Ганди в Симлу для встречи с новым вице-королем Индии лордом Уиллингдоном, о котором говорили, что он человек более жесткий и несговорчивый, чем его предшественник лорд Ирвин.

Переговоры в Симле хотя и были, по выражению Неру, «откровенными», сколько-нибудь заметных результатов не дали, да и не могли дать. На каждое обвинение конгрессистов в нарушении Делийского пакта англичане отвечали десятью контробвинениями, на выяснение и уточнение которых уходило основное время участников встречи. Ни к чему не привело и обсуждение вопроса о создании какого-нибудь органа по расследованию нарушений пакта: правительство не допускало мысли, что, кроме него, кто-то еще может осуществлять арбитраж в Индии. В традиционной для британской дипломатии манере, с холодной вежливостью и непреклонной твердостью, вице-король и его окружение дали ясно понять, что хорошо отлаженный механизм подавления будет запущен мгновенно, если какие-то действия Конгресса вызовут недовольство правительства Великобритании.

Новости из Симлы окончательно убедили Джавахарлала в неотвратимости конфликта с властями.

Время отъезда Ганди в Лондон приближалось, а руководители ИНК и сам Махатма колебались принять окончательное решение об участии Конгресса в «конференции круглого стола». Помимо сомнений в благоприятном для индийцев исходе конференции, конгрессисты высказывали обоснованное опасение: как бы в отсутствие Ганди сила народного возмущения, с трудом сдерживаемая ими и растущая по мере нарушений англичанами Делийского пакта, не выплеснулась из тесных рамок перемирия и не прокатилась стихийной грозной волной по всей стране. Ганди соглашался с ними и не хотел покидать Индию без полной уверенности в том, что как одна, так и другая стороны будут соблюдать условия перемирия. Только после второй встречи с вице-королем и обмена письмами с начальником департамента внутренних дел Индии Гербертом Эмерсоном, заручившись туманным обещанием колониальных властей не нарушать Делийский пакт и, в свою очередь, заверив их в том, что Конгресс будет воздерживаться от прямых действий до окончания переговоров в Лондоне, утром 29 августа Ганди отбыл в Великобританию. Без Ганди, единственного представителя самой массовой политической партии Индии, «конференция круглого стола» потеряла бы свой смысл и превратилась бы в сборище послушных Уайтхоллу[60] марионеток, представлявших разве что самих себя — раджей, махараджей, навабов[61]. О том, насколько британское правительство было заинтересовано в приезде Ганди в Лондон, свидетельствовал такой факт: вторая встреча Махатмы с Уиллингдоном несколько затянулась, и Ганди не успевал попасть на пароход, на борту которого уже дожидались отплытия восемьдесят семь участников конференции. Правительство выделило для Махатмы специальный поезд, который безостановочно промчался от Симлы до Бомбея: движение всех других поездов на этой железнодорожной линии было приостановлено.

Джавахарлал простился с Ганди в бомбейском порту. Они успели поговорить о многом, и теперь Неру, провожая взглядом удалявшийся пароход с одиноко стоявшим на площадке для пассажиров третьего класса Ганди, воскрешал в памяти наиболее важное из сказанного ему Махатмой. Отправляясь в Лондон без особой веры в успех, Ганди все-таки допускал возможность достижения соглашения с англичанами. В таком случае, предупреждал Махатма Джавахарлала, он вызовет в Лондон членов Рабочего комитета ИНК с тем, чтобы они приняли участие в заключительных переговорах. Ганди также сказал Джавахарлалу, что, «совершенно независимо от „конференции круглого стола“ и политических проблем, Конгрессу, возможно, придется защищать права народа, и особенно крестьянства, в экономической борьбе».

Вопрос о том, не будет ли истолкована как нарушение Делийского пакта открытая поддержка Конгрессом крестьянского движения, не прекращавшегося в Индии ни на минуту и принимавшего в ряде мест формы, весьма отдаленно напоминавшие гандистское ненасилие, неотвязно беспокоил руководителей ИНК. Правда, и на переговорах в Дели, и позднее Ганди заявлял англичанам, что принятое Конгрессом обязательство приостановить кампанию гражданского неповиновения «не относится к местной экономической борьбе», то есть к антифеодальному движению в индийских деревнях, участники которого требовали закрепления за ними прав постоянной аренды и сокращения размеров ренты. Джавахарлал и другие лидеры ИНК хорошо понимали, что правительство, отнюдь не отказавшееся от намерений дискредитировать Конгресс, подорвать его влияние и снова поставить его вне закона, выжидает и ищет повод для того, чтобы осуществить свои планы. Поэтому, содействуя расширению организованной и ненасильственной борьбы крестьян за свои права, конгрессисты вместе с тем старались по мере возможности избегать конфликтов с властями. Теперь же, в отсутствие Ганди, от Конгресса требовался еще более внимательный подход, более гибкое реагирование на постоянные изменения сложной и напряженной обстановки в стране. «Хотя в настоящее время Конгресс решил неуклонно выполнять условия перемирия, — писал в те дни Джавахарлал, — все будет зависеть от позиции правительства. Если правительство не изменит свои нынешние методы, для Конгресса будет невозможным соблюдать перемирие».