Неру - Горев Александр Васильевич - Страница 12

Единственное, что продолжало тревожить его душевное спокойствие, — это сообщения из Индии, где бушевали политические страсти, а иногда проливалась кровь.

Кроме того, его больно задевали проявления расовой дискриминации, с чем он уже не раз сталкивался в Англии. Помня о своих успехах в военных занятиях в Харроу, он попытался было поступить в действовавший при университете корпус по подготовке офицеров. Неру хотел записаться в кавалерию, но ему ответили, что студентов-индийцев в корпус не принимают.

А когда министр по делам Индии лорд Морли посетил Кембридж, с тем чтобы решить вопрос о сокращении количества индийских студентов и установить систему проверки их лояльности, то Джавахарлал был настолько возмущен, что совсем уж собрался покинуть Англию и переехать для продолжения учебы в какую-нибудь другую европейскую страну.

Индийские студенты создали в Кембридже свое общество, которое назвали «Меджлисом»[28]. Мотилал советовал сыну держаться подальше от подобных обществ. Джавахарлал, однако, успокаивая отца, писал: «На днях был на встрече членов „Меджлиса“ просто лишь для того, чтобы удостовериться, такие ли уж они плохие, какими их рисуют. Рад сообщить, что мне не удалось обнаружить в них ничего предосудительного. Раньше я много слышал о клубе „Нейтив“[29], созданном здесь индийцами. Полагаю, что Вы тоже должны были о нем слышать, судя по Вашим намекам на это. Клуб «Нейтив» действительно здесь есть, но «Нейтив» означает в данном случае клуб любителей местных устриц».

О «Меджлисе» позднее Неру тоже отзывался с иронией: «Мы часто обсуждали там политические проблемы, но наши споры были какими-то ненастоящими. Усилия тратились не столько на решение обсуждаемой проблемы, сколько на копирование стиля и манеры ораторов, выступавших в парламенте и университетском союзе».

В индийском «Меджлисе» время от времени происходили и более важные события, когда его почетными гостями были приезжавшие в Англию из Индии широко известные лидеры Конгресса Бенин Чандра Лал, Л.Л.Рай, Г.К.Гокхале. В такие дни индийские студенты в ожидании встречи с видными соотечественниками ходили возбужденные, собирались группами и горячо обсуждали достоинства и заслуги того или иного гостя, с нетерпением ждали его выступления. Джавахарлал не был исключением. Он разве что отличался от своих сверстников внешним спокойствием и невозмутимостью. Поражали, однако, его осведомленность и глубина суждений, высказываемых им без апломба, всегда взвешенно. Джавахарлал причислял себя к убежденным националистам, хотя было бы правильнее называть его индийским патриотом. Он нетерпимо относился к претензиям кого-либо на национальную или религиозную исключительность. В студенческие годы Джавахарлал сумел почувствовать и понять антигуманную суть расизма не только представителей «белой» расы, в том числе и сионистов, но и опасные проявления расистских взглядов среди некоторых лидеров угнетенных наций в Азии.

«В прошлую субботу в „Меджлисе“ выступал Бенин Чандра Лал, — писал Джавахарлал отцу, — и мне очень не понравилось то, что он не учитывал присутствия в зале мусульман. Один-два раза он упомянул их, но затем не проявил к ним достаточного уважения. Мне также досаждали его неоднократные заявления о духовной миссии Индии. „Индия, — говорил он, — „богом избранная страна“, а „индийцы — «избранная раса“, — подобные заявления напоминают мне сионистов“.

В колледже было еще одно общество, которое местные шутники называли обществом «Болтунов». Здесь студенты встречались с известными политическими деятелями, выслушивали их мнения по той или иной проблеме и высказывались сами. Джавахарлал был принят в него по рекомендации внука знаменитого естествоиспытателя Чарлза Дарвина. В обществе действовало правило: если его член не выступал в течение семестра, то он должен был уплатить штраф. Джавахарлал неизменно платил штрафы: ему было неловко выступать по вопросу, который его или не занимал или о котором он имел слабое представление. Вряд ли Неру было интересно видеть, как один перед другим рисовались ораторы, упивались своим пустым красноречием, дилетантски рассуждая на любую тему. Его привлекало другое: на собраниях «Болтунов» иногда можно было послушать настоящих политических деятелей, например, выпускника колледжа св. Троицы, члена британского парламента Эдвина Монтегю, который позднее станет министром по делам Индии.

Бывали случаи, когда в студенческих обществах, особенно в «Меджлисе», высказывались и весьма радикальные точки зрения, хотя, как показала жизнь, эти выступления зачастую выражали не сложившиеся убеждения ораторов, а всего-навсего были минутным порывом, быстро гаснувшей вспышкой юношеского максимализма. «Очень немногие из этих салонных смутьянов в дальнейшем принимали сколько-нибудь активное участие в индийских политических движениях», — писал Неру. Окончив Кембридж, они становились чиновниками индийской гражданской службы, судьями, людьми весьма лояльными к английским властям, к короне.

Вместе с тем в отличие от Харроу в Кембридже Джавахарлал приобрел среди индийских студентов первых друзей, добрые чувства к которым он сохранит на всю жизнь. Среди них были Сайфуддин Китчлу[30], Саид Махмуд, Тассадук Ахмед Шервани и другие. Они привлекали его добротой характера, серьезностью взглядов, патриотизмом. Они помогли Джавахарлалу испытать радость искренних отношений, взаимного доверия, познать настоящую преданную дружбу, которой так недоставало ему все эти годы.

Раньше отсутствие близких друзей у Джавахарлала восполнялось частично общением с двоюродными братьями, частично перепиской с отцом, содержание которой далеко выходило за рамки семейных интересов. Отец гордился независимыми суждениями сына, хотя они часто и не совпадали с его собственными взглядами. Он ценил в сыне склонность к самостоятельному мышлению, стремление давать объективную оценку явлениям. Джавахарлал ценил терпимость отца и пользовался ею, считая нечестным скрывать от него свои взгляды.

Джавахарлал не согласился с оценкой отцом итогов сессии Национального конгресса в Сурате в декабре 1907 года, когда произошел раскол между крайними, руководимыми Тилаком, и умеренными, к которым причислял себя Мотилал. В отличие от отца Джавахарлал оправдывал действия крайних, опиравшихся на поддержку народа.

Получив письмо сына, Мотилал расстроился, даже приболел. Джавахарлал не на шутку встревожился, когда узнал о болезни отца, отправил ему пространное, теплое письмо, в котором писал, что не хотел огорчать его, но в то же время не считал возможным скрывать от него своего мнения. Мотилал ответил: «...Ты еще никогда по-настоящему не огорчал меня. Я, конечно, не одобряю твоих политических взглядов и в ряде случаев уже весьма откровенно высказывался по этому поводу... Моя любовь к тебе безгранична, и до тех пор, пока во мне не произойдет нечто невероятное, я не вижу, что могло бы ее поколебать».

...Время шло незаметно. Надо было уже принимать решение о выборе профессии.

Летом 1909 года во время каникул Джавахарлал встретился с отцом в Берлине. Они поселились в отеле «Адлон», где долгими вечерами обсуждали будущее Джавахарлала и наконец остановили выбор на профессии адвоката. Это соответствовало индийским традициям: сын идет по стопам отца.

Вернувшись в Кембридж, Джавахарлал сдал экзамены и получил диплом второй степени. Мотилал прислал ему телеграмму, поздравляя с окончанием университета.

Как было условлено с отцом, Джавахарлал поступил в ассоциацию адвокатов Иннер Темпл в Лондоне.

Юриспруденция давалась ему легко. Занимался он, правда, без особого энтузиазма и «сдавал один за другим экзамены на звание адвоката без блеска, но и без провалов».

На какое-то время в жизни Джавахарлала наступила полоса некой праздности, подражания «светской молодежи». Попав в компанию бывших одноклассников-англичан, он невольно поддался их пустым развлечениям, увлекся салонными встречами, бездумными играми.