Время хищников - Горес Джо - Страница 22

— Послушай, Кент... — Чувствовалось, что его жена привыкла к подобным сценам.

— А ты заткнись. Я знаю, как вести себя с такими, как этот, — он вытаращился на Курта. — Ты еще здесь? Вон отсюда. Проваливай.

Курт сдержал поднимающуюся злость, мрачно кивнул и повернулся, чтобы уйти. Все-таки он находился в чужом доме. Придется приехать еще раз, в отсутствие мистера Андерсона.

Андерсон, гордый победой, последовал за ним по дорожке, ведущей на улицу.

— У меня есть большое желание дать тебе пинка. Я...

— На вашем месте я бы воздержался, — выйдя из дома, Курт почувствовал себя куда увереннее, а потому автоматически принял защитную стойку, отработанную за месяцы тренировок с Престоном.

Андерсон сразу понял, что противник ему не по зубам. И остановился как вкопанный.

— Понятно-понятно. Ты небось хочешь прийти, когда меня не будет, — пробормотал он. — Я поставлю в известность шерифа.

— Будете звонить, спросите сержанта Уордена, — рявкнул Курт.

Андерсон разом переменился в лице:

— Вы хотите сказать... послушайте, сержант, я не догадался, кто вы. Я думал...

Так-так. Значит, Андерсон не слышал его, когда он назвал свои имя и фамилию. А копов он боится, потому что у него репутация драчуна и смутьяна.

— Я хочу знать, проезжал ли ваш сын на велосипеде университетское поле для гольфа в восемь часов вечера, когда возвращался с озера Сирс в пятницу двадцать третьего апреля. А также, звонила ли ваша жена в управление шерифа...

— Только не Кенни, — Андерсон энергично покачал головой. — Да его с места не сдвинешь, не то что заставить поехать на велосипеде на озеро Сирс. Для него существует только электроника. Сидит в мастерской, обложившись проводами, лампами и старыми радиоприемниками...

Курт поблагодарил его и отбыл до того, как Кент Андерсон задумался: а с какой стати помощник шерифа разъезжает по городу в небесно-синем «фольксвагене» с убирающимся верхом?

Проехав квартал, Курт остановился, вычеркнув из списка Кента Андерсона, и вновь с ужасом отметил, что нынешняя его профессия начисто отрезала его от окружающей жизни. Долгие годы он общался только с преподавателями, а разговаривал лишь с умными, целенаправленными, интеллигентными юношами и девушками. И только теперь, звоня в двери разных домов, он начал понимать, что общество, реализующее американский образ жизни, куда более многолико.

Андерсон Барбара. Дом 1791 по Эджвуд-драйв.

Вернувшись в окрестности университета, Курт сверился с картой. Эджвуд-драйв находилась на участке, относящемся к округу и втиснутом между Эль-Камино и Линда Виста-роуд, неподалеку от университетского Медицинского центра. По прямой эта улица расположилась совсем близко от дома Курта, отделенная от него лесом и речкой Сан-Луиза. Но ехать-то надо было вокруг, по Университетскому проспекту, больше пяти миль.

Улочка поднималась в гору. Владельцы домов явно принадлежали к среднему классу, тут и там сверкали яркими красками детские площадки. По Эль-Камино сплошным потоком шли машины, здесь же царили тишина и покой: жены суетились на кухне, готовя ужин, прибывшие с работы мужья сидели перед телевизором. Курт позвонил в дверь дома 1791, огляделся. Окна гаража закрашены. В гостиной задернуты шторы. Никаких свидетельств того, что в доме есть ребенок. Он позвонил вновь и уже поворачивался, чтобы уйти, когда услышал, как сняли цепочку, отодвинули засов. Дверь приоткрылась.

Он увидел женщину с вьющимися каштановыми волосами. Симпатичное, узкое, как у лисички, лицо, зеленоватые глаза, розовый махровый халат до пола, выглядывающие из-под него мохнатые розовые шлепанцы.

— Я ищу Барбару Андерсон, мадам.

— Я — Барбара Андерсон, — женщина улыбнулась.

Курт дал бы ей тридцать с небольшим, то есть ее сыну могло бы быть десять лет. Маленький рот, аккуратный подбородок.

— Меня зовут Курт Холстид. Я ищу мальчика по фамилии Андерсон, который вечером в один из апрельских дней видел четырех парней, выходящих из старого автомобиля. Его мать позвонила шерифу...

Он замолчал, потому что Барбара Андерсон уже качала головой. Она плотнее запахнула халат, словно ей стало холодно после горячей ванны. Глаза ее затуманились.

— Полагаю, вам нужна другая Барбара Андерсон, мистер Холстид, — ровный, бесстрастный голос. — Я не замужем, и у меня нет сына. Извините.

— Это вы простите меня за то, что я вытащил вас из ванны. Я...

Он снова замолчал, потому что дверь захлопнулась. Он услышал, как Барбара задвинула засов. Пожал плечами. С чего такая спешка? С другой стороны, когда живешь одна, всякое может случиться. И все-таки она повела себя довольно странно.

Курту не сразу удалось тронуться с места. Первый раз мотор заглох, потому что думал он о другом. Вероятно, разведена, без детей, дом, наверное, получила при разделе имущества. Интересно, работает она или живет на алименты. Чертовски привлекательная женщина.

Повернув на Уэстпойнт-драйв, в направлении к Медицинскому центру, Курт вспомнил про свой список и вычеркнул из него Барбару Андерсон.

Глава 18

В воскресенье Курт, как и всегда, позавтракал в одиночестве. Относя тарелки к раковине, взглянул на календарь. Десятое августа. Почти месяц прошел с того дня, как он начал разыскивать этого Андерсона. Да и летние каникулы катились к концу. Осенний семестр вызывал у него исключительно негативные эмоции, поскольку занятия требовали времени, которое он мог бы уделить розыскам мальчишки.

Но что еще он мог предпринять? Он обошел всех Андерсонов. Более того, по предложению Эндрю Мэтьюза, просмотрел списки избирателей округа и выудил оттуда еще шестьдесят семь Андерсонов.

Курт поставил на сушку вымытые тарелки. К черту. Сегодня надо постараться обо всем забыть. Он решил, что прогуляется. Прямо сейчас, с утра, потому что днем будет слишком жарко. Память совершенно некстати напомнила ему, что в ту пятницу, когда он нашел Паулу мертвой, он планировал точно такую же прогулку. Курт надел кроссовки, джинсы, легкую рубашку, водрузил на нос солнцезащитные очки. У пересечения подъездной дорожки и улицы помедлил. Куда идти, на юг или на север? Куда ехал этот мальчик, на север или... Хватит, одернул он себя. И зашагал к университету, на юг.

Пересек Линда Виста, чтобы идти лицом к транспорту, прошел мимо телефонной будки с распахнутой дверцей, словно приглашавшей войти и кому-нибудь позвонить. Звонить Курт никому не собирался, но вошел в будку, сунул палец в окошечко возврата монет. Хохотнул, достав десятицентовик. Хватит на две трети чашечки кофе.

Он старался заставить себя изменить отношение к начинающимся занятиям. Не получалось. В нем зрело убеждение, что никому эти занятия не нужны: ни ему, ни студентам. К примеру, Курт всегда подчеркивал, что поведение человека определяется обществом, в котором он находится. Но он не мог согласиться с тем, что хищники не более чем роботы, действующие по заданной обществом программе. И их ответственность за творимое ими зло равнозначна ответственности урагана, проносящегося над Флоридой. Нет. Курт такой философии не принимал. Не мог принять. Если человек не несет ответственность, значит, все его действия бессмысленны.

В четверти мили от телефонной будки Курт наткнулся на тропу, рассекающую высокую траву и уходящую от шоссе. Свернул на нее. Вскоре на его брючины налипли семена сорняков. Дождей давно не было, так что земля прочностью не уступала асфальту. А протоптали ее, похоже, еще весной: молодежь всегда ищет путь покороче.

Сан-Луиза давно пересохла, так что тропа вилась вдоль ее русла, ныряя в кусты, в небольшие рощи деревьев. Но рощи эти не стали лесом. Наоборот, поднявшись на небольшой холм, Курт снова вышел к домам. За пересохшей речкой тянулась и полоска асфальта. Курт покачал головой. Несколько лет тому назад никаких домов тут не было.

Он пересек русло, вышел на дорогу, направился к перекрестку в сотне ярдов от него. На перекрестке выяснилось, что поперечная улица называлась Уэстпойнт, а шагал он по Эджвуд-драйв.