Эльбрус находит след. Рассказы о собаках - Волк Ирина Иосифовна - Страница 3

Когда фашистов отогнали от Ленинграда, сержант Владимир Тетерин вместе с Диком отправился на разминирование одного из дворцов — памятника старины.

Сапёры, вооружённые инструментами, уже произвели первое обследование и ничего не обнаружили.

Дик быстро обежал дворец, прошёл по всем лестницам, спустился в подвалы. Внезапно вожатый услышал, как он царапается лапами в углу погреба. Приподняли солому и увидели не замеченную никем потайную дверь. Дик рвался в эту запертую дверь, дрожа всем телом. Дверь взломали. Внизу оказался ещё один небольшой подвал. Дик медленно прошёлся по подвалу, обнюхивая стены, и вдруг сел на асфальтированный пол. Когда Дика позвали, он не встал. Не встал он и при втором зове и только беззвучно открывал пасть.

Когда сапёры взломали асфальт, внизу, в фундаменте, лежала запрятанная фашистами 200-килограммовая адская машина с часовым механизмом. Она была поставлена с таким расчётом, чтобы взорвать дворец снизу доверху.

Фугас разрядили, командир отделения взглянул на часы: они показывали семь. Ровно в восемь дворец должен был взлететь на воздух.

Много замечательных историй знают сапёры о Дике — пушистой шотландской овчарке с добродушными карими глазами.

Дик был верным спутником воинов на трудных дорогах войны. Он был всегда внимателен и неутомим, ленинградский пёс Дик. В своей славной собачьей жизни он садился ровно десять тысяч раз — как раз столько, сколько нашёл мин.

ВОЛЬНЫЙ

Телеграмма удивила всех. В ней было только одно слово: «Едем».

Никто не сомневался, что телеграмма от Юрия: на почтовом конверте стоял штамп пограничного городка, где Юрий служил уже три года. Но что значит «едем»? Ведь Юрий должен приехать один.

Отец задумчиво повертел в руках белый, озадачивший всех листок бумаги и сказал коротко:

— Факт. Телеграф перепутал. Тут должно быть: «еду».

Мама робко предположила:

— А может, он женился там? А может, с невестой едет?

Вовка возмутился:

— Тебе бы, мама, только его женить. А он сам сказал: «Пока вуз не кончу…»

Вовка даже обедать спокойно не мог в этот день. Юрий приезжает. Старший брат. Пограничник. Все ребята Вовке завидуют.

Наскоро съев суп и залпом проглотив стакан киселя, Вовка кинулся к заветному камню, где они с Сеней условились встретиться, чтобы вместе переправиться на тот берег — ловить раков.

Сенька уже был на месте и штопал порвавшийся сачок.

Захлёбываясь, Вовка сообщил другу удивительную новость: едет Юрий, а главное, едет не один. С кем бы это? Сегодня не до раков.

Сеня сказал убеждённо:

— Спрашиваешь с кем? Конечно, с другом. И раков никак нельзя отменять. Наоборот, надо вдвое больше наловить.

Поздно вечером приплёлся Вовка к дому. Именно приплёлся. Они так устали с Сеней, вылавливая упрямых, сердитых раков. Один так куснул Вовку пониже коленки, что по всей ноге растёкся малиновый синяк. Всю дорогу раки высовывали клешни, откидывая мокрую тряпку с ведра, и норовили ещё щипнуть Вовку.

— Явился, — сердито сказал отец и крикнул в открытую дверь: — Полюбуйся на своё сокровище. «Утонул, утонул», — передразнил он жену, — разве тонут рыбацкие сыновья?

Выбежала мама, заохала и потребовала, чтобы Вовка немедленно умылся и поел.

Но сначала надо было определить раков. Вовка с отцом поставили в сарайчике корыто. Отец прошёл к забору и принёс оттуда охапку крапивы, рассыпал её по дну, налил воды. Потом он вытряхнул раков прямо из ведра в эту приготовленную для них постель, и они закопошились, завозились в непривычной обстановке.

— Ночь переночуют, — сказал отец, — а завтра мама их вымоет и сварит с укропом. Купим мы с Юрой бутылку пива…

— Две, — неожиданно сказал Вовка.

Отец удивился:

— Почему это две?

— А он с товарищем едет, — торопился Вовка. — Вот потому и «едем».

— А что же, — сказал отец, — может, и впрямь с товарищем. И как это мы сами не догадались? Мать! — крикнул он. — Юрка-то наш, наверное, с другом сюда едет!

— Я и то уж наверху две постели приготовила, — весело отозвалась мама, — на всякий случай.

С утра Вовка и Сеня умчались на пристань. За ними увязалось много ребят, им не терпелось увидеть Вовкиного брата.

Отец уехал вместе с рыбаками в затон — там готовилась к выходу за рыбой целая флотилия, и он, председатель рыболовецкого колхоза, в такой ответственный день должен был быть со всеми.

— К вечеру приду, — пообещал он жене. — Ты сразу обед и ужин готовь. А Вовка вместо меня встречать пойдёт.

Приятели стояли на пристани и буквально сверлили глазами каждое проходящее судёнышко. Ведь Юрий не написал, на чём он приедет.

— Наверно, на флагмане «Ленин», — авторитетно, как всегда, говорил Семён, — ведь он лейтенант.

Подошёл «Ленин», и, как только сбросили сходни, ребята разделились: Семён остался у причала, а Вовка пулей облетел весь теплоход. Вернулся он грустный: Юрия нигде не оказалось.

Почти дотемна просидели они на пристани и от скуки уже начали баловаться. Как только раздавалась команда с мостика уходящего судна: «Отдать швартовы!» — ребята хором кричали:

— Не отдам!…

Вдруг чья-то рука легла на Вовкино плечо, и знакомый весёлый голос произнёс:

— Ах, не отдашь, ну смотри же!

Вовка ахнул: Юрий! Высокий, загорелый, в форме пограничника. А рядом… рядом стоял… ну настоящий волк. Тёмно-серый, с широкой спиной, с длинным, толстым, как палка, хвостом. На его морде красовался какой-то затейливый кожаный ремень, от которого шло множество узеньких переплетённых ремешков. На шее этого необыкновенного зверя на широкой ленте висели медали. Золотые и серебряные. Вовка быстро пересчитал: две… пять… восемь…

Так вот с кем приехал Юрий! Так вот почему в телеграмме такое многозначительное слово: «едем».

— Гляжу, где же это мой братишка? — весело говорил Юрий. — А он, оказывается, швартовы не отдаёт.

Все вместе отправились домой. По обе стороны Юрия шагали верные телохранители — Вовка и Сеня, а сзади в почтительном отдалении — сгорающие от зависти их друзья-приятели. Ещё бы! Ведь не каждый день приезжают братья-пограничники, да ещё с таким необыкновенным спутником. Юрий нагнулся, отстегнул поводок и коротко сказал:

— Рядом!

И огромный пёс послушно пошёл по дороге, приноравливаясь к шагу своего хозяина.

Мама, выбежавшая к калитке встречать сына, ахнула, увидев собаку.

— Вот так невеста! Зубастая, с хвостом! — рассмеялся отец.

А «Вольный» — такое имя носил пёс — вильнул хвостом, почуяв, что пришёл к хозяевам.

Юрию не захотелось долго отдыхать. Бывший моторист был очень нужен в рыбацком колхозе. И отец сразу сказал:

— Завтра выйдешь в бригаду Афанасия Ивановича. Ребята там молодые, надо им рыбацким законам подучиться: никакой опасности не бояться и по морю, как по суше, ходить.

Вовке было очень жаль, что брат на другой же день сменил форму пограничника на рыбацкую полотняную робу. Он грустно сказал ему утром:

— Ты бы, Юра, хоть медали повесил, — и замолчал, потому что брат оглушительно захохотал.

— Ах ты, честолюбец! — И Юра хлопнул братишку полотенцем по спине. — Чем вздумал хвалиться — моими медалями! Сам поди их заработай.

С Вольного тоже сняли ленту с отличиями. Как простой пёс шёл он сейчас за своим хозяином. Он очень быстро привык к морю, и, когда Юрина моторка, треща, уходила от берега, всем было видно, как спокойно сидит на корме огромная серая собака.

Когда рыбацкие моторки и баркасы привозили рыбу, тут же, на берегу, начиналась засолка. Мать Вовки и другие женщины быстро чистили рыбу, солили, укладывали в бочки. Обычно, когда уже совсем темнело, за рыбой приходил катер с прицепной баржей.

Однажды катер не пришёл. По телефону сообщили, что что-то заело в моторе, идёт спешный ремонт, и, пожалуй, только к восьми часам утра появится у знакомой пристани капитан Миронов, которого все рыбаки звали «наш рыбный капитан».