Серебряный волк - Гореликова Алла - Страница 49

— Месть, — вздыхает отец Лаврентий, — всего лишь месть. Ведь тебе не стало легче… Я прав, Сережа?

Я прикрываю глаза. Прав, не прав… какая разница? Я не жалею.

Софкина узкая ладошка ложится на лоб. Холодная, хорошо…

— Опять лихорадит, — озабоченно сообщает сестренка.

— Ерунда, — как могу твердо, говорю я. — Пара дней, и все пройдет.

— Тебе поспать надо.

Легко сказать…

— Угу. Вы сюда еще с десяток жалельщиков приведите, тогда уж точно посплю.

— Вот здесь он прав, — заявляет вдруг отец Лаврентий. — Нечего этого остолопа жалеть. Иди-ка ты, Софьюшка, к себе и отдохни. А мы тем временем ему мозги вправим. По-мужски.

Софкина ладошка скользит по лбу, по волосам… Да ладно тебе!

— Не плачь, — шепчу я.

— Не буду, — всхлипывает Софи.

Я провожаю ее взглядом. Спрашиваю:

— И как вы собираетесь мозги мне вправлять? Битьем?

— Дурнем был, дурнем и остался, — бурчит Васюра. — Толку вправлять то, чего нет? Я думал, тебя хоть Лека думать выучит… у него-то получалось.

— Таким дурням, — сообщает отец Лаврентий, — неплохо вправляет мозги внезапная ответственность. Я собираюсь взвалить на тебя страну, Сергий.

В ушах звенит, думаю я. Крови много потерял, да еще и лихорадка… вот и до бреда дошло. Магознатца бы хорошего, вместо здешних коновалов. Но чего нет, того нет. Не королеву же дергать по каждому пустяку. Так что терпи, Серый.

— Он не понял, — говорит Васюра.

— Что я должен был понять?

— Ты собираешься разобраться с Юрием?

— Да… прах меня забери, да!

— А потом?

— Что… потом?

— Вот именно, — вздыхает отец Лаврентий, — что потом? Двенадцать Земель останутся без короля. Один законный наследник убит, другой — слишком мал. В Славышть набежит десяток сомнительных претендентов, начнутся склоки, потом, Боже упаси, убийства, и кончится все тем, что мы получим двенадцать грызущихся между собой княжеств, беззащитных перед Югом.

— Так что же, — медленно спрашиваю я, — оставить на троне наглую сволочь? Спустить с рук убийства… переворот? Может, прикажете на колени передним стать и сапоги вылизать?!

— Ишь, завелся, — упрекает Васюра. — И откуда силы взялись. Думаешь, мы с ним разобраться не хотим? За все ответит… А вот скажи, парень, кто после Юрия должен сесть на трон?

— Ну… — Я задумываюсь. Вопросики у них! С ясной головой не вдруг ответишь…

— Ото ж. Нукаешь… Повторите ему с самого начала, отец Лаврентий. Просто и доступно. Чтобы понял.

— Вряд ли ты слышал, Сережа, — отец Лаврентий садится на край кровати, на место Софки, и начинает рассказывать тихо, почти шепотом, — но чары братства — вполне законный, официально признанный метод принятия в семью. Приравниваются к братству по крови.

— Не слыхал… — Я замолкаю. К чему он клонит?! — Отец Лаврентий, так… неправильно. Да кто б тогда позволил — принцу?!

— А почему нет? — Васюра встает, меряет комнату непривычно тяжелыми шагами. — Ты не знаешь, Серый. И Лека не знал. Но король… наш король… он рад был вашему побратимству. И заверил его. Конечно, это не оглашалось… широко. Но, нравится тебе это или нет, ты — законный наследник. После Валерия. Это не мы придумали. Такова воля короля Андрия. Он считал тебя достойным.

— Достойным — чего?!

— Он не справится, — машет рукой Васюра. — Безнадежно.

— А куда он денется? — мрачно возражает отец Лаврентий. — Сережа, корона — твоя. Я прошу тебя привыкнуть к этой мысли как можно скорее.

— Но… отец Лаврентий! Я не знаю… Все равно это неправильно!

— У нас нет другого способа сохранить страну. Прости, Сережа, но ты должен. Хотя бы — пока не вырастет Егорка. Вы с Лекой дружили всю жизнь… вместе служили…

— Мы разные. Васюра прав. Лека умел думать! Вот был бы король… А я… Когда надо принять решение, меня несет. Я не думаю вообще. Хороший получится правитель! Найдите кого-нибудь другого.

— Разве что Юрия, — жестко отвечает Васюра. — Как, согласен?

— Вы с Лекой одинаково смотрели на мир, — глухо произносит отец Лаврентий. — И это тот взгляд, какой хотел видеть у своего наследника Андрий. Пойми, Сережа, некому больше. Выбора нет. Наследник Андрия, наследник Алексия… подошли бы еще князья Гориславские, все-таки младшая ветвь королевского рода, — но князь Евгений не удержит страну, характер не тот. Остальные — равны. Возвысь одного, другие оскорбятся.

— А с меня не оскорбятся! — возражаю я. — Пришлый! Сопляк! Всей родни — дед, да и тот в Таргале!

— Парень с королевским родовым амулетом на шее, — чеканит Васюра. — Отслуживший на южной границе. Спасший страну от войны с империей. Отомстивший за смерть законного короля и его наследника.

— А не хочешь, чтобы пришлым честили, — словно, между прочим, заявляет отец Лаврентий, — так можно объявить, что убит — Сергий. И пусть принц Валерий сядет на отцовский трон. Вас не было в Славышти два года, и слишком мало осталось тех, кто смог бы распознать подмену.

— Отец Лаврентий, — тихо говорю я, — вы авантюрист. Махинатор. У вас вообще совесть есть?

— Совесть — это роскошь, Сережа. Недопустимая роскошь… когда речь идет о судьбе государства. Но, знаешь ли… я рад, что ты думаешь иначе.

Мир за монастырской стеной встречает нас дождем. Мелким, противным, совсем не летним.

— Ничего, — бодро бросает Серж, — зато не жарко будет. Я вот думаю, Анже: что, если нам попросить убежища в Подземелье?

И правда, думаю я… они ведь пригласили нас как-то… а я и не вспомнил.

— Но тогда нам в Корварену? — спрашиваю я. — В представительство?

— Да, — кивает Серж. — И это плохо. Уж Корварену-то мелким гребнем прочешут. Испугаются, что к королю пойдешь. Но идти открыто по дорогам — к горам, или в Себасту, или в Готвянь — еще хуже. Проиграем время.

Время… Серж прав. По крайней мере, в Корварене нас не остановят в воротах: пока хватятся, пока сообразят… мы уж будем у гномов. Вот только…

— Серж… а может, правда — к королю?

— Я бы не рискнул. Слишком это очевидно, понимаешь?

Да, пожалуй… а жаль.

Мы подходим к Корварене с рассветом. Мокрые, грязные, уставшие…

— Оброс я жирком, — бурчит Серж. — Всю сноровку растерял. Ну, ничего… скоро отогреемся.

Но дверь представительства Подземелья оказывается заперта. Наглухо. Шорник из лавки напротив поясняет с гаденькой ухмылочкой:

— Пошлины, вишь, король поднял. Ясно, им не по нраву. Обходитесь, грят, сами. Эва! Поглядим еще, кто без кого обойдется. А вы чегой-то хотели, светлые отцы? Ежели по украшениям, так через два дома старший гильдейский мастер, Берти. Не хуже гномов делает. И берет по совести, не дерет, как нелюдь…

— По ремонту нам, — отвечает Серж, стряхивая капли с капюшона. — По каменному делу. К гильдии каменщиков не подскажешь дорогу?

— По-над Реньяной где-тось… — Шорник чешет в затылке. — С того берега вроде… Не скажу точнее.

— Ладно, найдем. — Серж осеняет словоохотливого шорника благословением и шагает к Реньяне. Я, вздохнув, плетусь следом.

Вот влипли так влипли! Что ж теперь? К горам идти?

И что за история с пошлинами? Неужели наш король всерьез готов расплеваться с Подземельем?

Заворачиваем за угол, и Серж хватает меня под локоть:

— Теперь, Анже, ходу! Нас ведь хватятся вот-вот. Не успеем за ворота выйти — только и останется, что самим лапки поднять.

— Постой, а мы куда? Ворота…

— К Северным! Или хочешь с кем из братии нос к носу столкнуться?

Лопух ты, Анже… и что бы без Сержа делал? Стражники на Северных воротах оглядывают нас с откровенной жалостью.

— Носит же по такой погодке, — сочувствует сержант.

— Что делать, — вздыхает Серж. — Таково служение наше.

— А то у нас пересидите, — предлагает сержант. — Хоть обсохнете.

— Рады бы. Дело спешное… — Серж глядит на небо: — Вроде стихает…

Мы надвигаем поглубже капюшоны и, хлюпая грязью, идем прочь от столицы.