Или все, или... - Брукс Хелен - Страница 11

– Хок? Куда вы?..

– Подождите минутку. – В тот же миг перед ними возникли массивные деревянные ворота в кирпичной стене высотой не меньше восьми футов. Он опустил боковое стекло, вставил ключ в маленькую коробочку, и ворота немедленно распахнулись. За ними открылась длинная аллея, уводившая в глубь красивого сада. Автомобиль уверенно устремился по ней.

– Кто здесь живет? – нервно спросила Джоанна, впиваясь глазами в жесткий смуглый профиль.

– Один мой деловой партнер. – Если он и уловил испуганную нотку в ее голосе, то никак на это не отреагировал. – Он перебирается в Канаду и, прежде чем выставить дом на продажу, предоставил мне право первому осмотреть его. Сейчас он на несколько дней уехал с семьей на Бермуды, и к его приезду я должен дать ответ. Я жду его возвращения завтра, но эта неделя выдалась такая сумасшедшая, что я вырвался сюда практически впервые.

– Вы думаете купить дом в Англии? – настороженно спросила Джоанна. Она слышала, что он имеет большой дом в Лос-Анджелесе и холостяцкую квартиру в Нью-Йорке, но при чем тут Англия? Он говорил, что не собирается заниматься делами «Консайз», когда преемник Чарльза займет свое место, но корпорация «Маллен» огромна, конечно же, в Лондоне у нее есть и другие интересы, кроме сделки с Чарльзом, так почему бы и не устроить здесь постоянную резиденцию?..

– Может быть. – Синие глаза окинули быстрым взглядом ее озадаченное лицо и яркие рыжие волосы и вновь обратились к дороге. – А может быть, и нет. Ненавижу отели, это, кажется, уже известно всем на свете. В Штатах и Италии у меня есть дома, а в Германии я обычно останавливаюсь у друга. Прочие страны требуют лишь кратковременных визитов.

– Гм. Впечатляет.

Его слова заставили ее поднять глаза на внушительное строение, показавшееся в конце аллеи. Она вынуждена была согласиться – дом действительно производил впечатление. Трехэтажный, обильно увитый зеленым и красным плющом, со множеством окон и входной дверью, способной украсить Букингемский дворец. Чтобы содержать такой домище, требуется армия слуг. Джоанна возненавидела его с первого взгляда.

При более близком знакомстве впечатление не изменилось. Жилое пространство казалось нескончаемым. Джоанне не верилось, что в таком огромном, величественном холодном мавзолее способны жить люди из плоти и крови, уж тем более – дети.

Пока молоденькая и хорошенькая экономка водила их по дому, Джоанна упорно молчала. Хок тоже не говорил ни слова, только отказался от освежающих напитков и, обойдясь минимумом прощальных слов, повел Джоанну назад к машине.

– Ну и как? – Они задержались у подножия закругленной лестницы, выводившей на широкую зеленую лужайку для игры в шары, окруженную могучими дубами. – Как вы думаете, – спросил он неопределенно, – есть на что посмотреть, а?

Она помедлила, прежде чем ответить. Не разумнее ли уклониться, отделаться шуткой? У всех американцев гигантомания, а этот дом поистине грандиозен. Если Хок задумал купить его, а она выскажет все, что думает, он останется недоволен. Но вопрос задан… К тому же у него маниакальная страсть к правде.

– Да, несомненно. – Она снова помолчала. – Но…

– Но?

– Он очень красивый, но не в моем духе, – ответила она осторожно. – В нем не хватает уюта, а также… вкуса.

– А вы предпочитаете пряничный домик, увитый розами? – Тон его был до крайности циничен, и Джоанна мгновенно ощетинилась.

– Возможно!

– Ваш идеал – сельский коттедж с кошечкой, собачкой и голубками и парочка розовощеких карапузиков, – продолжал он издеваться.

– Если я когда-нибудь выйду замуж – хотя, честно говоря, не особенно стремлюсь к этому, – я предпочту то, что вы сейчас описали, подобным хоромам, – пылко парировала Джоанна. – Если вы намекаете, что я наивная простушка, спорить не стану. Деньги, знаете ли, – это еще не все. То, что вы родились не с серебряной ложкой даже, а с целым набором столового серебра во рту, не дает вам права указывать другим, что им должно нравиться.

– В самом деле не дает, – сказал он мрачно.

– А если учесть, что вы все уши мне прожужжали о своей любви к правде, то терпите когда ее слышите, – продолжала она возмущенно.

– Прожужжал уши?

– Помимо всего прочего, я вовсе не просила вас показывать мне этот ваш несчастный дом, вы даже моего согласия не спросили – что для вас вполне характерно.

– Джоанна, мне этот дом вовсе не нравится..

– Может, вы и мультимиллионер и доводите людей до полуобморочного состояния, как бедняжку Мэгги, но вы, Хок Маллен, все же человек, как и все, из плоти и крови, и потребности у вас вполне человеческие – вы должны мыться, есть…

– Пожалуйста, не продолжайте, это не совсем деликатно.

– И перестаньте потешаться надо мной!

В следующее мгновенье его сильные руки заключили ее в объятия, а губы закрыли ей рот поцелуем, таким страстным, что она даже не сделала попытки сопротивляться. У нее закружилась голова, а он крепче прижал ее к груди и продолжал целовать – горячо, настойчиво. У Джоанны подогнулись колени, а тело сделалось мягким, как у тряпичной куклы. Каждую клеточку тела наполнило сладостное желание. И холод октябрьского дня, и все предостережения, которыми она донимала себя последние несколько недель, больше ничего не значили. Реален был один только мир, помещавшийся за ее сомкнутыми веками, полный света, радости, захватывающих неизведанных ощущений. О его существовании она прежде даже не подозревала и в самых смелых мечтах не могла себе вообразить.

И вдруг все кончилось! Он разнял руки, отстранился, и его голос, сдержанный, прохладный, произнес небрежно, словно они обсуждали сводку погоды:

– Думаю, пора на обед.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Наверное, она сошла с ума. Ох, Джоанна, Джоанна… Девушка скрипнула зубами и в который раз нервно повернулась в постели, и так уже превратившейся в кучу смятых простынь. Как могла она позволить Хоку Маллену поработить свои чувства до такой степени!

В тот первый вечер с ним в конце сентября она приняла непреклонное решение никогда не поддаваться его чарам, не терять бдительность, сохранять дистанцию любой ценой. И все время их совместной работы она строго следовала этому решению – оставалась спокойной, невозмутимой и вполне владела собой. Или думала, что владеет. И это не составляло труда, поскольку Хок Маллен вел себя так же. Чего он добивался? Хотел внушить ей ложное чувство безопасности, прежде чем нанести удар?

Она сокрушенно покачала головой, встала, накинула сверху ночной рубашки толстый махровый халат, подошла к окну и вгляделась в темноту ночи. Следовало быть очень осторожной и не давать волю воображению. Итак, он дал ей знать, что находит ее достаточно интересной, чтобы пойти вместе в театр. Но они оба понимали, что, если она согласится, это будет роман на одну ночь. Возможно, у него просто выдался свободный вечерок, а она подвернулась очень кстати, чтобы заполнить его.

А поцелуй в разгар обеденного времени? Что же, он не оставил сомнений по поводу того, какое придает ему значение. Джоанна вспыхнула и туже стянула пояс на тонкой талии. Поцелуй ничуть не взволновал его! Стоило ему разжать объятия, как он выбросил этот мимолетный эпизод из головы, двинулся к своей машине и распахнул перед ней дверцу с выражением… Каким? – снова спросила она себя. Холодным? Равнодушным? Самодовольным? Джоанна заметила, что на протяжении обеда и весь остаток дня, когда они вернулись в контору, Хок тщательно избегал ее.

– Мне это вовсе ни к чему! – Она произнесла эти слова вслух с горьким вызовом и с силой обхватила себя руками за плечи. – Я обойдусь без заигрываний Хока Маллена! Ох, черт его возьми, а также «Маллен Букс», Францию, «Бержика и сына»… и все на свете!

– У вас все готово к завтрашнему дню?

– Думаю, да. – Отвечая на вопрос Хока, заданный самым невозмутимым тоном, Джоанна постаралась не допустить ни малейших признаков волнения. – Я собиралась узнать, как обстоят дела с билетами. Мне следовало спросить вас об этом раньше, но я не успела… – Последние несколько дней со времени их совместного обеда пролетели стремительным вихрем.