Зимняя сказка в Венеции - Гордон Люси - Страница 9

Почему бы не рассказать, что Брюс Хейдон когда-то был ее мужем, что он гнусно предал ее и отправил в ад? Но в данный момент она не была готова произнести эти слова.

Когда Джулия переоделась в джинсы, старик повел ее на пристань Сан-Заккария и подождал вместе с ней прибытия трамвайчика. Одни пассажиры сошли, другие сели. Она уже собиралась повернуться и идти, но Пьеро вдруг крепко сжал ее руку.

– Благополучного возвращения, – сказал он с каким-то особенным чувством.

Джулия стояла перед дверью с медной дощечкой, на которой написано, что здесь живут синьор и синьора Монтресси – такую фамилию носили итальянские родственники Брюса. Ей повезло.

Она позвонила и подождала. Тишина. Что ж, надо набраться терпения.

Зайдя в кафе, Джулия заказала кофе и бутерброды. Достала из сумки небольшой альбом с фотографиями. Снимки были довольно старые, но ни один не был сделан позднее шести лет назад.

Вот свадебная фотография, где был изображен красивый мужчина, улыбавшийся восторженной улыбкой. Невесты рядом с ним не было – Джулия ее вырезала.

После свадебного снимка шли фотографии, сделанные на протяжении следующих четырех лет, когда мужчина несколько пополнел, но остался таким же красивым и самодовольным.

– И что только я в тебе нашла? – спросила она, глядя на улыбающееся лицо. – Впрочем, я за это дорого заплатила.

Он заполнял собой первую половину альбома.

Вторую половину занимала совершенно другая подборка фотографий.

Эти снимки изображали ребенка, девочку, начиная со дня ее рождения. На них она постепенно росла и хорошела; у нее были светлые вьющиеся волосы и сияющие глаза. И она всегда смеялась.

Джулия захлопнула альбом и зажмурилась, пытаясь сдержать слезы. Несколько секунд она сидела, оцепенев от боли, с рвущимся на части сердцем.

Наконец буря пронеслась, и она заставила себя вернуться к действительности.

– Осталось недолго, – пообещала себе Джулия. Совсем недолго.

Ее второй визит к дому оказался столь же неудачным. Когда она пришла в третий раз, уже стемнело. Окна дома были освещены. Ей открыла хорошенькая молодая девушка.

– Синьора Монтресси? – спросила Джулия.

– О нет, она и ее муж в отъезде и вернутся только после Рождества. Они совершают круиз по Карибскому морю. Уехали три дня назад. Боюсь, это все, что я знаю. Я прихожу сюда покормить кошку…

Джулия не дослушала – ей нужно было остаться одной, чтобы оправиться от шока. Подобраться так близко к цели и вдруг увидеть, как приз уплывает из-под самого носа!

Она долго бродила без всякой цели, прежде чем сесть на трамвайчик, идущий обратно через лагуну. Несмотря на поздний час, пассажиров было все еще много. Джулия стояла у ограждения, глядя на черную воду. Какое это будет облегчение – вернуться домой!

Домой… Как странно, что она думает о палаццо как о доме. Но там ей будут рады, а что такое дом, если не это?

Вдруг трамвайчик качнуло особенно сильно.

Джулия ухватилась за поручень и почувствовала, как ремень ее сумки начал соскальзывать у нее с плеча. Женщина пыталась спасти сумку, но безуспешно: секунду спустя темные волны поглотили ее драгоценный фотоальбом.

Винченцо был бы рад не пойти на званый ужин в отеле «Даниэли», но он чувствовал себя обязанным сдержать слово и просидел целый вечер рядом с богатой наследницей. Винченцо улыбался, был обаятелен, скрывая скуку, но забыл о манерной девице в ту же секунду, как кончился обед.

От отеля до дома было всего несколько минут ходьбы. Винченцо уже миновал было пристань Сан-Заккария, как вдруг резко обернулся.

– Пьеро, что ты здесь делаешь?

– Жду ее трамвайчик, – ответил тот.

У Винченцо упало сердце. Обычно Пьеро приходил сюда только днем. Если старик стал приходить еще и вечером, то его состояние, должно быть, ухудшилось.

– По-моему, сегодня больше нет рейсов. – Винченцо положил руку на плечо Пьеро.

– Есть еще один, – спокойно возразил Пьеро. Она приедет с этим.

– Пьеро, прошу тебя… – У него сердце разрывалось при виде старика, стоящего на холодном ветру, цепляющегося за тщетную надежду.

– Вон он. – Пьеро указал на приближающиеся огни. С болью в сердце Винченцо наблюдал за медленным ходом суденышка. – Она ездила на Мурано, – объяснил старик. – Утром я посадил ее здесь на корабль.

– Ее? Ты имеешь в виду Джулию?

– Разумеется. Кого же еще, по-твоему?

– Ну.., я немного перепутал. Наверное, выпил лишнего. А что ей понадобилось на Мурано?

– Она хочет разыскать человека по имени Брюс Хейдон.

Судно подошло ближе, Джулия, стоявшая у поручней, наконец заметила встречающих. Ее лицо осветилось улыбкой, и она помахала рукой.

Мужчины тоже замахали в ответ, и Винченцо увидел на лице у Пьеро выражение полного счастья. Кто виделся старику на приближающемся судне – об этом можно было только гадать.

Когда они втроем сидели возле печки, Винченцо спросил:

– Как все прошло, удачно?

– Нет, – мрачно ответила Джулия, – все прошло как нельзя хуже. Люди, к которым я приехала, сейчас в круизе и вернутся только в январе. Альбом с фотографиями человека, которого я разыскиваю, на обратном пути упал за борт. Так что надежды почти не осталось.

Винченцо нахмурился.

– Этот человек, которого вы разыскиваете, – осторожно начал он, – имеет какое-то отношение к.., тому, о чем вы говорили мне накануне вечером?

– К моему пребыванию в тюрьме? Да, он меня и упек туда. Обманом и ложью добился, чтобы меня посадили за его преступление. – Она изучающе посмотрела на обоих мужчин. – Это мой муж.

– Муж?..

– Мое имя – не Джулия. Меня зовут Софи Хейдон. Мужа – Брюс Хейдон. Мама предупреждала меня насчет него, но я ее не послушала.

– А ваш отец? – спросил Пьеро.

– Я его совсем не помню. Он умер, когда я была в младенческом возрасте. Мы с Брюсом поженились около девяти лет назад. На следующий год после свадьбы у нас родилась дочь – красавица малышка по имени Натали. Я любила ее без памяти.

Она.., ей сейчас почти девять. – Ее голос дрогнул, но она торопливо продолжила, словно для того, чтобы не дать другим ничего заметить:

– У Брюса был небольшой бизнес, импорт-экспорт. Дело не очень процветало, и он злился, что я зарабатываю больше, чем он. Я работала реставратором, от клиентов отбою не было, меня стали приглашать музеи и знатные дома. А потом произошла серия краж произведений искусства, причем из тех домов, где я работала. Разумеется, полиция заподозрила меня. Я знала все о ключах и системах охранной сигнализации.

Джулия снова замолчала и долгое время смотрела в никуда. Потом вскочила и стала ходить взад-вперед.

– Рассказывайте дальше, – попросил Винченцо напряженным голосом.

– Мне предъявили обвинение и отдали под суд.

Брюс утешал меня, говорил, что будет бороться. И я ему верила. Мы ведь любили друг друга, видите ли. – Она засмеялась коротко и безрадостно. – Это и есть самое смешное.

Джулия замолчала. Ее слушатели также хранили молчание.

– В последние дни перед судом, – продолжила она немного погодя, – мне казалось, что голова у меня работает на двух уровнях одновременно. С одной стороны, я просто не могла поверить, что меня признают виновной. А с другой, я точно знала, что именно произойдет. Знала, что меня разлучат с Брюсом и Натали, и поэтому проводила с ними все время, какое могла. Мы с Брюсом… – Джулия остановилась. Лучше не вспоминать эти страстные ночи, его клятвы в вечной любви… – Мы возили Натали на пикник. На обратном пути заехали в магазин игрушек, и она влюбилась там в кролика. Я купила его, и она прижимала его к себе всю дорогу домой. Когда начался суд, я утром прощалась с ней, а она крепко вцеплялась в кролика, ища утешения. Когда я возвращалась домой, она все так же сжимала его в ручонках. Присматривавшая за ней соседка говорила, что она не выпускала его из рук весь день. В последний день суда, когда я собралась уезжать из дома, Натали вдруг заплакала. Раньше такого с ней никогда не было, но в этот раз она будто знала, что я не вернусь. Она прильнула ко мне, крепко обвила ручонками мою шею и стала кричать: «Нет, мамочка! Мамочка, не уходи, пожалуйста, не уходи.., пожалуйста, мамочка…»