Второе дело Карозиных - Арсаньев Александр - Страница 1

Александр Арсаньев

Второе дело Карозиных

ВМЕСТО ПРОЛОГА

В доме профессора алгебры, надворного советника Никиты Сергеевича Карозина, впрочем, как и по всей Москве, да что там – по всей Росии, готовились к таким всегда долгожданным зимним праздникам – Рождеству, Святкам, встрече нового 1883 года. Сам хозяин скромного белокаменного особняка в Брюсовском переулке не сказать, чтобы слишком увлекался приготовлениями, считая, что все хлопоты по устроению праздников следует оставить на долю супруги, однако и у него внутри приятно обмирало при мысли, что занятия в университете, где он читал курс лекций, на время будут отменены и можно будет со спокойной душой повеселиться, посетить театр и многочисленных друзей.

Никита Сергеевич, возвращаясь сейчас из университета домой, к обеду, где должна была уже ждать его супруга, ехал в собственных санях, надвинув поглубже кунью шапку и подняв бобровый воротник своего пальто, и мягко улыбался в усы, поглядывая на встречных барышень. Последний год финансовые дела Карозина заметно улучшились, что позволило приобрести наконец собственный выезд, да и дом заново обставить. Но больше всего Никиту Сергеевича радовало, что теперь он сможет куда больше баловать свою супругу – Катеньку, на которой женился вот уже почти четыре года назад, а все кажется, будто только вчера.

Вспомнив ладную статную Катину фигуру, ее длинные пшеничные косы, молочной белизны кожу, ее тонкие руки и нежную улыбку, озорной блеск больших зеленых глаз, Карозин улыбнулся чуть шире и счастливо вздохнул. Без сомнения, ему очень повезло с женой. Поравнявшись со Страстным монастырем, напротив Тверского бульвара, Карозин снял шапку и перекрестился, затем усмехнулся про себя, вспомнив евангельское: «Неверный муж верною женою освящается». Да, если бы не набожность Кати… раньше-то, бывало…

Впрочем, Карозин не стал утруждать себя воспоминаниями о том, что было до появления в его жизни Катерины Дмитриевны Бекетовой – сани свернули в Брюсовский переулок и, оставив позади большой дом купцов Андреевых, уже в ранних зимних сумерках остановились у крыльца белого двухэтажного особнячка, выстроенного в классическом стиле.

– Можешь распрягать, – сказал Никита Сергеевич своему кучеру. – Сегодня больше никуда не едем, – добавил он не без удовольствия, предвкушая обед и вечер в обществе Катеньки.

Поднявшись по ступенькам, он скинул пальто на руки лакея, встретившего его в дверях, и поинтересовался, дома ли жена.

– Никак нет-с, – ответил Ефим, виновато глянув на Карозина.

– Где же она? – Никита Сергеевич недовольно сдвинул свои густые брови. «Неужели снова впуталась в какую-то историю?!» – пронеслась невольная мысль. – Ну, что молчишь?

– К портнихе поехали, – ответил Ефим.

– Ясно, – Карозин тяжело вздохнул от непонятного предчувствия. – Обед готов?

– Готов. Прикажете подавать?

Карозин глянул на свои часы-брегет и ответил:

– Подождем хозяйку, – а сам поднялся по широкой пологой лестнице, устланной красным ковром, в свою спальню.

Чтобы Катя опаздывала к обеду, то есть к пяти часам пополудни, это было невиданное дело, и поэтому профессор волновался. Пятнадцать минут томительного ожидания показались ему чуть ли не часами – он слонялся из угла в угол сначала в своей спальне, затем вошел в спальню жены, не желая только показываться на глаза прислуге, чтобы не допускать никаких толков. «Собственно, ну что здесь такого, – уговаривал он себя, осматривая улицу из окна Катиной спальни, – в конце концов, она могла встретить кого-то у m-mе Roshe… Она могла задержаться с примеркой, верно, к Рождеству там сейчас пол-Москвы шьют… Она…»

Но нет, ничего не помогало и профессору стоило большого труда оставаться в комнате. Подозрение, что его горячо любимая жена снова окажется втянутой в какую-нибудь нехорошую историю, как во всех этих романах, которые Катя с таким упоением читала, несмотря на неудовольствие мужа, не покидало профессора. «Ну теперь-то уж я буду ни при чем! – говорил он сам себе, оправдываясь, видимо, за то, что сам „втянул“ Катю в такую историю. – Теперь-то уж я постараюсь пресечь все эти фантазии!» – и распалялся все больше и больше.

Наконец, он рассердился на себя и на жену решительно, и спустился вниз, в кабинет, собираясь заняться просмотром кое-каких бумаг, только бы не думать, отчего это Катя так опаздывает. Едва он вошел в свой кабинет, как услышал взволнованный Катенькин голос, интересующийся, где он.

Карозин повернулся к дверям, намереваясь строго спросить ее про задержку, но когда уже в следующее мгновение на пороге кабинета возникла разрумянившаяся от мороза Катенька, одного ее взгляда на мужа было достаточно, чтобы Никита Сергеевич тотчас забыл все свои намерения, восхищенно глядя на жену и осознавая только, как сильно она ему дорога.

– Никитушка, прости… – начала Катерина Дмитриевна, подходя к нему с ласковым взглядом, видимо, делая над собой усилие, чтобы выглядеть спокойно.

– Отчего ты так задержалась, ангел мой? – спросил ее профессор мягко и встревоженно.

– Никитушка, – с улыбкой проигнорировала жена его вопрос, теперь уже не сдерживая своего волнения, – я узнала об одном весьма странном и загадочном происшествии! Мы с тобой непременно должны в нем разобраться!

– Катенька! – простонал бедный профессор, прикрывая лицо ладонью…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Нет, ничего не говори, – попросил профессор жену. – Мы просто ни в чем не станем разбираться, – решительно заявил он. – Не ты, не я. – Карозин сел за стол и демонстративно уткнулся в бумаги, всем своим видом показывая, что не желает вообще говорить на эту тему.

– Но, Никита! – возразила жена, проявляя свойственное ей по временам упорство. – Почему же ты даже не желаешь выслушать меня? Кому, как ни тебе, я могу все это рассказать? – Катерина Дмитриевна села напротив своего мужа и доверчиво посмотрела ему в лицо.

– И слышать ничего не хочу, – с той же твердостью заявил Карозин. – Катя, как ты не понимаешь, что все эти таинственные происшествия, случающиеся день изо дня, вовсе не нашего ума дело? И… И если тебе повезло в прошлый раз, – выделил он голосом, предваряя еще одно возможное возражение жены, – то это только везение. И потом, ты подвергалась неоправданному риску! – воскликнул Никита Сергеевич, которого все еще мучила совесть за то, что он так опрометчиво втянул жену в прошлое расследование.

– Отчего же неоправданному? – с легкой улыбкой на губах поинтересовалась Катерина Дмитриевна. – По-моему, как раз наоборот.

– Все равно! – отрезал муж. – Это только случайное везение. Не факт, что может повезти снова. Совсем не факт, – повторил он более для себя, чем для нее.

– Значит, ты полагаешь, – холодно начала жена, – что моих заслуг в прошлом расследовании не было, всего лишь случайное везение и только? – уточнила она, как-то не по-хорошему блеснув глазами. – Что ж, сударь, в таком случае извините, что заговорила с вами на эту тему, – Катенька с достоинством поднялась из кресла и вышла из кабинета, высоко держа голову.

Профессор остался сидеть за столом, понимая, что обидел ее и снова укоряя себя за такую бесчувственность, а еще больше за то, что у жены открылся вдруг сыскной талант. Ну, положим, талант – не талант, тут же подумал он, но в наблюдательности и логике ей не откажешь. Кажется, этот способ расследования называется дедукцией? Жена – сыщик, что может быть хуже? Никита Сергеевич поздыхал-повздыхал, да и пошел следом за Катенькой. Нужно бы помириться.

Жену он застал в столовой.

– А, вот и ты, Никита Сергеевич, – сказала она с милой улыбкой, будто ничего и не произошло и не было вовсе никакой размолвки. – А я уж хотела было Груню отправить за тобой. Обедать пора.

– Катя, – начал муж виновато, – ты уж прости меня…

– За что же, друг мой? – с приязненною улыбкой осведомилась она. – Разве ты в чем-то провинился передо мной?