Таинственный кот идет на дело - Гордон Милдред - Страница 35

26

Филипп Дюваль нажал кнопку внутренней связи, соединившись с рабочим местом Шерли Хатчинсон:

– Мисс Хатчинсон, прошу зайти.

В ожидании ее прихода он расправил спину и тихо заиграл пальцами по столу. Когда она вошла, лицо его было безучастно. Она остановилась на обычном месте, как будто у невидимой черты.

– Слушаю вас, мистер Дюваль, – произнесла она с обычной почтительностью.

Он встал, стройный и подтянутый, словно в корсете.

– Вас, очевидно, обрадует, мисс Хатчинсон, что наконец-то мы вступаем во владение коллекцией Готорна. Сегодня днем суд дал свое согласие. Полагаю, нам следует поехать за нею немедленно. Если вы любезно разыщете инвентарную опись…

– Вы хотите, чтобы с вами поехала я?

– А как же! Вы знаете эту коллекцию. И сможете оказать мне неоценимую помощь.

– Но я неважно себя чувствую. В груди колет. И трудно дышать.

Он нахмурил черные брови. Глаза его напоминали кошачьи во время охоты.

– Полагаю, это скоро пройдет. У нас то и дело что-нибудь болит. Вы прекрасно выглядите, моя дорогая. Теперь, если вы принесете опись…

– Простите, мистер Дюваль, но мне бы не хотелось ехать…

Он загадочно посмотрел на нее.

– Вы довольно странно себя ведете, мисс Хатчинсон. Что-нибудь не так? Я-то полагал, что у нас прекрасные отношения.

– Конечно. Безусловно.

– Тогда посидите, а я принесу опись сам. В каком она ящике, мисс Хатчинсон?

– В среднем.

Как только он вышел, она проскользнула в коридор и шепнула стоявшему там Дэну:

– Он хочет ехать со мной за коллекцией, а потом, я думаю, отвезет меня на фабрику. Передайте им, что мне нужна помощь. Мне надо от него избавиться.

Она подумала, не убежать ли ей отсюда, но решила, что сорвет проводимое Зиком расследование. Надо поиграть с Дювалем. Все будет в порядке. Если она окажется в опасности, Зик ее спасет.

Услышав, как Дюваль задвигает ящик стола, она вернулась на прежнее место.

– У вас все в таком порядке, – сказал он. – Вы очень аккуратны, моя дорогая. Не знаю, что бы я без вас делал. Трудно было бы справиться. Но ведь справлялся же я до вашего прихода. Разве не так?

Он открыл дверцу стенного шкафа и, стоя перед маленьким зеркальцем, завязал темно-синий галстук миниатюрным, но прочным узлом. Пригладил волосы и провел пальцами по бровям.

– Поехали, моя дорогая. Солнце и свежий воздух творят чудеса.

Он пропустил ее вперед. Обнял взглядом с ног до головы. Какая жалость, что этот образец женственности должен быть уничтожен!

27

По дороге домой Д. К. почти все время спал. А когда просыпался, то вначале стонал, потом бросал на Ингрид жалобный взгляд, потом опять стонал. Такого и собаке не пожелаешь!

Доехали, и Ингрид осторожно поставила кота на землю.

– Ты думаешь, можно? – с тревогой спросила Пэтти.

– Доктор считает, что нужно, – улыбнулась Ингрид, не сводя взгляда с кота, – Подожди, что будет, когда он поймет, что носит комбинированный корсет.

Д. К. доблестно направился к парадному входу. Но внутренний стабилизатор не функционировал. То кот заваливался вправо, то в попытке выровняться его заносило влево. Он передвигался, как старый пьяница, и все время рычал. При этих звуках, не веря глазам своим, из кустарника вылез П. К. Д. К. рявкнул таким тоном, что, поняв недвусмысленное предупреждение, П. К. как патентованный трус ушел назад, в кусты, не сводя глаз с Д. К.

Слыша приближающиеся шаги Зика, Пэтти побежала в дом, но Зик опередил ее. И преградил ей путь у самой двери.

– Пэтти, прошу, выслушай. Я здесь по делу.

– Заходи, Зик, – тут же высказалась Ингрид. – У меня новая пластинка группы «Сканкс».

– Спасибо, – ответил он, – но у меня мало времени. Мне нужно твое согласие, а также Пэтти и Майка.

Он перевел взгляд на Пэтти.

– Сегодня вечером расследование входит в завершающую фазу. Минуточку, Пэтти, дослушай меня до конца.

Он глубоко вздохнул.

– Доктор согласен. Он сказал, что с Д. К. не случится ничего плохого, если мы примем все меры. Как и прежде, котом непосредственно займется Ингрид.

Пэтти спросила:

– Ты кончил? Можно мне сказать?

Зик кивнул, и она продолжила:

– Ты приходишь сюда и просишь послать Д. К. для выполнения опасного задания всего лишь через несколько часов после того, как была сделана операция, спасшая ему жизнь. Так может поступать лишь совершенно бесчувственный человек.

– Сестренка, не надо, – сказала Ингрид. Она вертелась, очутившись между двух огней и желая потушить оба.

Тут в разговор вступил Зик:

– Ты сейчас просто плохо относишься ко мне. И поскольку ты привносишь эмоции в решение вопроса, я вынужден сказать, что независимо от того, что ты скажешь, я люблю тебя и не полюблю никого другого. Признаю, что вел себя глупо, когда пытался спрятаться от тебя, но я сделал это именно ради того, чтобы ты не подумала то, что думаешь. Поверь мне, Пэтти…

На лице у нее застыла улыбка.

– Прекрасная линия защиты, мистер Келсо! Уверена, что девушки в Парампе были бы в восторге.

– Сестра! – Ингрид готова была расплакаться. – Прошу, сестренка, я хочу с тобой поговорить.

– Говори с ним, – посоветовала Пэтти, заходя в дом. – Это ты его любишь. Я – нет.

– Стой здесь и не уходи, – сказала Ингрид Зику. – Дай честное скаутское, что не уйдешь, пока я не вернусь.

Он кивнул, и Ингрид побежала за Пэтти. Он глядел на Д. К., предпринимавшего попытки взобраться на крыльцо. Задние ноги не слушались, и кот все время оседал назад. Каждую ступеньку он преодолевал с четвертой-пятой попытки. За каждой неудачей следовало громкое рычание.

Зик смотрел, и тревога его росла. Он не знал, чем помочь. А если бы и знал, то не смог бы в силу двух обстоятельств. Первое: за этим бы последовал приступ аллергии; второе: риск потерять руку. И все же ему хотелось оказать помощь, поскольку Д. К. принадлежал Пэтти и сейчас ему хотелось быть рядом с нею, даже через этого кота.

Зик придерживал открытую дверь. Но Д. К. из последних сил завалился в комнату на спину, так и не заметив, кто послужил ему швейцаром. Даже нюхальник нуждался в ремонте. Никаких запахов, как ни сопи.

А это что за одеяние? Как только он будет в форме, сорвет его. Что бы это ни было, это посягательство на его частную жизнь.

В спальне Пэтти Ингрид хлопнула дверью.

– Меня еще никогда так не оскорбляли. И это моя сестра, унижающая одного из самых очаровательных мужчин на свете.

– Не будешь ли ты любезна заняться своими делами и покинуть мою комнату? – отрезала Пэтти.

Ингрид заперла дверь и положила ключ в карман.

– Я не уйду, пока не скажу, что хочу сказать. Ты считаешь себя христианкой, но не желаешь даже дать шанс оправдаться. Неужели ты думаешь, что его интересуют уличные девки?

– Откуда ты знаешь, что она – уличная девка? Ты ее в глаза не видела. Ты рассуждаешь о людях, о которых ничего не знаешь. В семнадцать лет ты собираешься учить меня..

– О'кей, ты на семь лет старше. Но есть люди, которые так и не становятся взрослыми. А некоторые взрослые так и не достигают кое в чем моральной зрелости. Человек может быть зрелым, но далеко не во всем…

Она заговорила тише:

– Ты самая лучшая из сестер на свете, и ты почти всегда бываешь права, но в этом деле ты попала пальцем в небо. Неужели не понимаешь, сестренка, что для тебя было просто неожиданным ударом увидеть их вместе и ты подумала то, что подумала, и поторопилась сделать вывод, а когда ты это сделала, ты заставила страдать другую сторону и упрямая, как все Рэндаллы, не захотела обдумать случившееся еще раз. Ты хочешь сделать ему больно, чтобы сравнять счет. Почему вы, взрослые, мучаете себя и своих любимых и не можете честно признаться в своих чувствах?

– Книжек начиталась…

– Да, начиталась. Разве не за тем отец послал меня в школу, чтобы я научилась понимать жизнь? И еще одно. Любовь немыслима без доверия, и достаточно малейшего подозрения, чтобы ее разрушить. Надеюсь, что настанет день, когда я влюблюсь в человека, похожего на Зика, и когда это случится, я буду его любить, любить до бесконечности, и мою любовь ничто не изменит.