Звёздный огонь - Осояну Наталия - Страница 14

Магус тотчас посерьезнел, его брови сошлись на переносице, а взгляд сделался таким тяжелым, что пересмешник оробел.

– Это же надо было так всё испортить, – негромко произнес капитан. – Я хотел тебя поблагодарить за помощь, потому что… мне не хотелось, чтобы кто-то из матросов видел Умберто в таком состоянии. Однако то, что случилось нынче утром, благодарности не заслуживает.

– Не хочу оправдываться, – ответил Хаген. – Но если бы его кинжал не выскользнул у меня из-за пояса… я, конечно, мог вернуть оружие сразу… – он тяжело вздохнул. – Это вышло случайно.

– Случайно, – повторил Крейн таким тоном, что пересмешник подумал: «Лучше бы он обругал меня на чем свет стоит!» – Я не верю в случай. Ладно, что сделано, того не воротишь.

– Я полагал, что вы… – Хаген смущенно умолк, завидев снисходительную усмешку капитана.

– Что я единственный, кто должен тебя понять? Да, понимаю. Но это вовсе не значит, что на твоем месте я поступил бы так же. – Феникс встал, прошелся из угла в угол. – Хаген, сколько тебе лет?

– Этим летом исполнится тридцать, – ответил пересмешник. – Я родился в год, когда был уничтожен клан Соффио.

– Помню это время, – проронил капитан. – Невеста была тогда совсем маленькой, а в команде насчитывалось всего три человека… включая меня. Мы занимались перевозкой грузов – самых разных, не всегда законных. Когда пала Совиная цитадель, многие вспомнили о клане Фейра, а к тому времени правда и ложь смешались так, что, пожалуй, лишь я один смог бы отличить одно от другого…

Он остановился, пытливо взглянул на Хагена.

– Тебе не кажется, что если бы я бросался в драку всякий раз, когда какой-нибудь подвыпивший моряк в захудалой таверне называл последнего лорда Фейра изменником, то Капитан-Император сейчас выслеживал бы не пирата Крейна, а Кристобаля Фейру? Как бы ты поступил на моем месте?

Пересмешник побледнел и опустил взгляд; чего-то в этом роде он ждал, но всё равно оказался не готов. Что ж, придется быть честным…

– Не знаю, капитан.

– Так я и думал! – Крейн невесело рассмеялся. – Что и кому ты хотел доказать? Уж не самому ли себе – что ты не кукушка?

– Умберто меня оскорбил, – хриплым голосом проговорил оборотень, ощущая знакомое негодование. – Он меня унизил…

– Чем, во имя Заступницы?! – Капитан стукнул кулаком по столу. – Будь ты и впрямь лишен способностей, это означало бы правду, а так – ты сам позволил себя оскорбить и ринулся на абордаж, словно мальчишка. По правде говоря, тебя следовало бы посадить в трюм рядом с Умберто – глядишь, к утру вместо двух смутьянов у меня на шее был бы только один. В следующий раз так и сделаю… но всё-таки надеюсь, что ты повзрослеешь. Ладно, если вопросов нет – свободен.

Хаген нахмурился: спорить с капитаном он не мог, благодарности за снисхождение не чувствовал, а смотреть в глаза матросам после того, что произошло с Умберто, и вовсе боялся… «Три тысячи кракенов, что меня здесь держит?!»

– Хотя нет, постой, – сказал Крейн, со странным выражением лица смотревший на оборотня. – Я давно хотел спросить… зачем ты остался? Почему согласился войти в команду после того, как выполнил поручение своей госпожи и освободился?

– Сам не знаю, – честно ответил Хаген. – Ломаю голову вот уже которую неделю.

– Не знаешь… – повторил феникс и тяжело вздохнул. – Хорошо. Иди.

И вновь пересмешник не смог просто повернуться и выйти, а ведь за спиной уже призывно маячила приоткрытая дверь. Его мучили вопросы без ответов, которых с каждым проведенным на борту «Невесты ветра» днем становилось все больше и больше… неужели так будет всегда?

– Капитан, вот только одна мелочь… мне кажется, вы не договариваете.

– Что?! – Крейн изумленно поднял брови и подался вперед; дверь за спиной Хагена захлопнулась. – О чем ты говоришь?

– Ну-у… – От собственной наглости у Хагена пересохло в горле, но отступать было некуда. – Я думаю, тридцать лет назад путь «Невесты ветра» из порта в порт вполне можно было отследить по сгоревшим дотла тавернам… не иначе, кого-то весьма удивила эта череда несчастных случаев?

Вспышка! На краткий миг огненная сущность Кристобаля Фейры вырвалась на свободу, и этого оказалось достаточно, чтобы Хаген мысленно попрощался с жизнью: лицо капитана резко побледнело, глаза загорелись, а по рукам побежали искры. Но почти сразу Феникс исчез, а Крейн… расхохотался.

– Иди! – он махнул рукой, не то отпуская Хагена, не то прогоняя. – Обсудим это как-нибудь в другой раз…

Пересмешник вышел на палубу, но не успел сделать и двух шагов, как столкнулся с Джа-Джинни. Выражение лица у крылана было неприятное.

– Хотел кое-что тебе сказать по поводу утреннего происшествия, – сообщил человек-птица ровным голосом, устремив на пересмешника немигающий взгляд. – Сказал бы сразу, но капитан отвлек.

– Ты о драке? – удивился магус, а про себя подумал: «Как, и он о том же?..»

– О её последствиях. – Джа-Джинни каким-то образом умудрялся смотреть на Хагена снизу вверх так, что казалось, будто пересмешник ниже ростом на целую голову, а не наоборот. – Ты хочешь отблагодарить Эсме…

Магус кивнул без малейшей догадки, о чем пойдет речь дальше.

– На всякий случай хочу тебе раскрыть один из целительских секретов… – Крылан протянул руку, словно желая стряхнуть с плеча Хагена невидимую соринку, но на самом деле его острый коготь чиркнул пересмешника по шее. – Видишь ли, когда целителю не удается выпить снадобье – а ты ведь знаешь, что служители Эльги везде носят с собой разноцветные флакончики? – он тратит на исцеление собственную жизненную силу, сокращая отпущенный Эльгой срок. Вот что сделала для тебя Эсме сегодня утром.

Джа-Джинни выдержал паузу, наблюдая, как меняется лицо пересмешника.

– Я это сказал вовсе не для того, чтобы ты побежал покупать ей какую-нибудь безумно дорогую дребедень – надеюсь, понятно?

Хаген вздохнул; конечно, он всё понял – благо, Джа-Джинни объяснял так, что яснее просто не бывает. Крылан удовлетворенно кивнул и прибавил:

– Будь добр, вспомни об этом…

– …когда в следующий раз полезешь в драку. Ясно?

Хаген кивнул, внимательно изучая замысловатый узор на потертом ковре. Заступница, сколько раз будет повторяться эта сцена? Красивая женщина с жестоким властным лицом смотрит на него так, словно хочет испепелить взглядом, а он переминается с ноги на ногу, трогает свежий синяк под глазом и кончиком языка проверяет, все ли зубы на месте.

– Не слышу?

– Да, бабушка, я всё понял.

Леди Хеллери тяжело вздохнула, её правая рука безотчетно потянулась к серебряному медальону – и опустилась, не коснувшись. Этот древний символ власти старейшина Пересмешников – единственного клана, которым многие века женщины управляли наравне с мужчинами – двадцать лет назад отдала своему сыну. Она не догадывалась, что однажды получит драгоценность назад, утратив нечто несоизмеримо большее. Не знала Хеллери и о том, что собственными глазами увидит угасание некогда могущественного рода.

– Как я устала раз за разом повторять одно и то же, – прошептала Хеллери чуть слышно, и потянула на плечи теплое одеяло – старея, леди Локк превращалась в мраморную статую, прекрасноликую, но холодную. Неправильно, всё неправильно. На её месте сейчас должен быть другой, но… Великий шторм решил иначе. Вот уже почти десять лет прошло с того страшного дня, когда не стало Гэри, а она так и не сумела смириться. Отчего Заступница не спасла её сына, чем он прогневал Пресветлую?

– Я знаю, что доставляю семье много хлопот, – негромко проговорил Хаген. – Так, быть может, мне лучше просто уйти?

Хеллери вздрогнула.

– Ты слишком… – Она едва не сказала «слишком мал», но вовремя спохватилась. Бросить такие слова в лицо четырнадцатилетнему подростку – верный способ добиться того, что в ответ на просьбу получишь отказ, а в ответ на угрозу – насмешку. – Ты слишком рано об этом заговорил. Сейчас не время расставаться: Аматейн только и ждет, когда мы располземся по углам… нас будет легче легкого переловить по одиночке…