Дневник памяти - Спаркс Николас - Страница 20

– Ты – ответ на все мои молитвы. Ты – моя песня, моя мечта, мое дыхание. Я не понимаю, как смог прожить без тебя так долго. Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить. Я всегда любил и буду любить только тебя.

– Ах, Ной! – только и выдохнула Элли, прижимаясь к нему. Сейчас она любила, хотела, желала его больше, чем когда-либо в жизни.

Необычная просьба

Тем же утром три человека – два адвоката и судья – сидели в одном из кабинетов здания суда. Внимательно выслушав Лона, судья покачал головой.

– Ваша просьба не совсем обычна, – удивленно сказал он. – Я надеялся, что мы закончим рассмотрение текущего дела сегодня. Неужели вы действительно не можете подождать до завтра или хотя бы до вечера?

– Не могу, ваша честь! – чересчур поспешно выпалил Лон.

«Держи себя в руках, – приказал он себе. – Успокойся».

– И проблема не имеет никакого касательства к сегодняшнему заседанию?

– Нет, ваша честь. Вопрос сугубо личный. Понимаю, что прошу многого, но это очень важно для меня.

«Так, уже лучше. Молодец». Судья откинулся на спинку кресла, смерил Лона глазами.

– А вы что об этом думаете, мистер Бейтс?

Второй адвокат откашлялся.

– Мистер Хаммонд звонил сегодня утром, и я уже переговорил с клиентом. Он согласен подождать до понедельника.

– Хорошо, – сказал судья. – А не могут ли у вашего клиента впоследствии возникнуть претензии?

– Нет. Мистер Хаммонд согласился заново обсудить один из вопросов, интересующих моего клиента.

Судья нахмурился и внимательно посмотрел на обоих адвокатов.

– Не нравится мне все это, – сказал он наконец. – Совсем не нравится. Но мистер Хаммонд никогда ранее не обращался с подобными просьбами: вероятно, это действительно важно для него.

Он помолчал для пущего эффекта, посмотрел в какие-то бумаги на столе и произнес:

– Я согласен отложить заседание суда до понедельника. Не позднее девяти часов утра!

– Благодарю вас, ваша честь, – спокойно сказал Лон.

Через две минуты он выскочил из здания суда, сел в машину, припаркованную на противоположной стороне дороги, трясущимися руками включил зажигание и поехал в Нью-Берн.

Нежданная гостья

Пока Элли спала, Ной приготовил завтрак – ничего особенного: хлеб, ветчина, кофе – и поставил поднос с едой рядом с Элли, когда та проснулась. Они поели и вновь занялись любовью, не в силах насытиться друг другом, словно не веря в то, что произошло вчера. Выгнув спину, Элли кричала в голос, переживая волны наслаждения, а после обвивала руками тело Ноя, и они лежали рядом, пытаясь отдышаться, усталые и счастливые.

Они вместе приняли душ, Элли надела высохшее за ночь платье и принялась помогать Ною. Покормила Клем, проверила, не выбило ли грозой окна. Буря сломала две сосны и сорвала несколько досок с обшивки сарая, но, в общем, не причинила особого вреда.

Все утро Ной держал Элли за руку, они болтали – легко и непринужденно, только иногда он останавливался и подолгу молча смотрел на нее. В такие моменты Элли казалось, что надо, наверное, что-то сказать, однако ничего не приходило в голову, и она просто целовала Ноя.

Около полудня они вернулись в дом пообедать. Оба зверски проголодались, потому что вчера совсем забыли про еду. Ной отправился на кухню. Они поджарили цыплят, испекли еще пару буханок хлеба и уселись на веранде, поглощая обед под аккомпанемент песен пересмешника.

Когда Ной и Элли мыли посуду, раздался стук в дверь. Ной пошел открывать.

Стук повторился.

– Иду! – крикнул Ной.

Стучали все громче. Ной подошел к двери. Стук не умолкал.

– Я иду! – повторил Ной и открыл дверь.

«О Господи!» – пронеслось у него в голове. В изумлении он уставился на красивую женщину лет пятидесяти, женщину, которую узнал бы всегда и всюду. Они молча смотрели друг на друга.

– Здравствуй, Ной, – произнесла гостья.

Ной не ответил.

– Можно войти? – ровным голосом спросила она.

Ной что-то пробормотал и посторонился, пропуская ее в дом.

– Кто это? – крикнула из кухни Элли, и гостья повернулась на звук голоса.

– Твоя мама, – наконец выдавил Ной и тут же услышал, как в кухне разбилась тарелка.

– Я так и знала, что ты здесь, – сказала дочери Энни Нельсон, когда все трое уселись за кофейный столик в гостиной.

– Откуда?

– Ты же мой ребенок. Когда у тебя будут свои дети, ты поймешь.

Энни улыбнулась, но голос ее звучал напряженно, и Ной догадался, как тяжело дается ей видимое спокойствие.

– Я тоже видела ту статью и заметила, как ты переменилась. Две недели ходила сама не своя, а потом сказала, что едешь по магазинам. Я сразу догадалась, куда ты отправилась на самом деле.

– А папа?

Миссис Нельсон покачала головой:

– Я никому не сказала, даже ему. И про то, что поехала за тобой, тоже.

За столом наступила тишина.

– Зачем ты приехала? – спросила наконец Элли.

Мать высоко подняла брови:

– Думаю, это я должна у тебя спросить.

Элли побледнела.

– Я не могла не приехать, – продолжала миссис Нельсон. – Видимо, ты можешь сказать о себе то же самое.

Элли молча кивнула.

Ее мать повернулась к Ною:

– Думаю, для тебя последние два дня были полны сюрпризов?

– Да, – просто ответил тот, и мать улыбнулась:

– Может быть, ты не поверишь, Ной, но ты мне всегда нравился. Просто я считала, что вы с Элли не подходите друг другу, понимаешь?

Ной покачал головой и ответил довольно резко:

– Нет, не понимаю. Это просто нечестно по отношению ко мне. Да и к Элли тоже, иначе она бы не приехала.

Миссис Нельсон молча смотрела на него. Элли вмешалась, почувствовав, что назревает ссора:

– Почему ты сказала, что не могла не приехать? В конце концов, я уже взрослая и сама могу разобраться…

Энни повернулась к дочери.

– Дело не в этом. Дело в Лоне. Он звонил мне вчера вечером, расспрашивал про Ноя. Сейчас он направляется сюда и, судя по всему, очень нервничает. Я решила, что стоит предупредить тебя.

Элли чуть не задохнулась.

– Лон едет сюда?

– Во всяком случае, он так сказал. Даже отложил заседание до понедельника. Скоро будет в Нью-Берне, если уже не приехал.

– Что ты ему сказала?

– Почти ничего. Он сам догадался. Вспомнил, как я говорила о Ное много лет назад.

Элли с трудом сглотнула.

– Ты сказала ему, что я здесь?

– Нет. И не скажу. Это ваше с ним дело. Но, зная Лона, я уверена, что он найдет тебя, если ты останешься. Достаточно пары телефонных звонков. Я ведь нашла.

Несмотря на явный испуг, Элли нашла в себе силы улыбнуться матери.

– Спасибо, – сказала она.

Энни взяла дочь за руку:

– Знаешь, Элли, мы с тобой очень разные и по-разному смотрим на многие вещи. Я не идеал, но старалась растить тебя, как могла. Я твоя мать и останусь ею, что бы ни случилось. И всегда буду тебя любить.

Элли помолчала. Потом спросила:

– Что же мне делать?

– Не знаю, Элли. Тебе решать. Я бы на твоем месте хорошенько подумала. О том, чего ты хочешь на самом деле.

Глаза Элли налились слезами, она отвернулась.

– Я не знаю… – Элли совсем сникла, и мать ободряюще погладила ее руку.

Потом миссис Нельсон посмотрела на Ноя, который сидел, опустив голову, и внимательно слушал все, что говорилось за столом. Правильно истолковав ее взгляд, Ной встал и вышел из комнаты. Женщины остались вдвоем.

– Ты на самом деле так его любишь? – прошептала старшая.

– Да, – тихо ответила младшая. – Очень.

– А Лона?

– И его тоже. Только совсем по-другому. Не так, как Ноя.

– Так, как Ноя, ты не полюбишь никого, – сказала мать, отпуская руку дочери. – Я не могу решить за тебя, Элли. Это твой выбор. Повторю только, что люблю тебя и буду любить, несмотря ни на что. Вот и все.