Домой до темноты - Маклин Чарльз - Страница 29

— Думаете, полиция не справится?

— Вы еще спрашиваете, когда они облажались с вашим делом?

Я промолчал.

— Появился шанс, не проморгайте.

— А если они захотят взглянуть на мой ноутбук?

Я сказал, что мне удалось сохранить текст представления; возможно, в компьютере есть еще информация, которая поможет выследить Стража.

— Надо пошевеливаться, иначе он опять исчезнет. Чем скорее ваша машина попадет в верные руки, тем лучше. Не сочтите, что я подговариваю скрыть улику, мистер Листер.

— Разумеется нет. У вас есть на примете кто-нибудь, кому можно довериться?

Я бы понял, если б Фил предложил услуги своей фирмы. У нас уже сложились рабочие отношения. Фил не замешкался:

— Кэмпбелл Армур. Он чужак, но умен и надежен; пожалуй, ас из асов в своем деле.

— Почему же он не работает на вас?

— Я пытался его завербовать, после того как он сделал обзор систем безопасности и еще кое-какую работенку — и то и другое весьма лихо. И слушать не хочет. Молодой, индивидуалист, но если кто и выкурит эту сволочь, только он.

— Где его найти?

— Вот тут закавыка. Он живет в Тампе, Флорида. Может, оно и к лучшему, подумал я.

— Что еще?

— Я пришлю вам его резюме. Он натурализованный американец шотландско-китайских кровей, выходец из Гонконга — дед там работал, женился на экономке и остался. В восемьдесят девятом после событий на площади Тяньаньмынь его родители эмигрировали в Лондон и открыли ресторан в Ваппинге, а потом уехали в Сан-Бернардино, Южная Калифорния. В шестнадцать лет он получил стипендию в Станфорде, и с тех пор все у него отлично… Есть один изъян. Он заядлый игрок; во всяком случае, был. Одно время это создавало сложности, но вроде бы он взял проблему под контроль. Кстати, он сам выбирает клиента, а не наоборот. Гаденыш бывает заносчив.

— Чем заслужить его внимание?

— Не волнуйтесь, я с ним уже перемолвился. Рассказал, что произошло с вашей дочерью. Он заинтересовался и кое-что надумал…

— Перемолвились? Да когда ж вы успели?

— Едва узнал, что в поезде у девушки не сложилось. Я понял, что у вас начнутся затруднения, мистер Листер, и взял на себя смелость. Когда вы встречаетесь с мымрой? Я постараюсь, чтобы прежде вы поговорили с Кэмпбеллом.

— Зачем вы поехали в Париж? — спросила Эдит Каупер.

— По делам. У меня там офис.

— Значит, там вы оказались случайно, когда Сам позвонила?

Я кивнул.

— Вы всегда останавливаетесь в «Рице»?

— Не понимаю, какое это имеет значение, но — да, всегда.

— Когда девушка позвонила из Вены, вы удивились ее звонку? Ведь она не пришла на встречу.

— Объяснения меня устроили… Она боялась.

— Она не сказала, что все еще боится?

— Сам считала, что за ней следят. Я подумал, разыгралось воображение. Но потом обеспокоился…

— Вы полагали, это как-то связано с гибелью вашей дочери?

— Я уже говорил, Меткаф сама обратилась ко мне, — спокойно ответил я. — Она уверяла, что в ее компьютере остались кое-какие материалы Софи, которые помогут определить убийцу. В Париже она собиралась их мне передать. Вам ничего не говорит тот факт, что в купе компьютера не нашли?

— Если допустить, что он вообще был.

— Я знаю, что был… — Меня окатило волной злости, но я успел прикусить язык. — Из-за чего же тогда убили ее приятеля Джимми Макчадо? — Я спрашивал Морелли, который с видом Наполеона в изгнании молча хмурился на мебель. — Андреа!

Инспектор вскинул руки и пожал плечами.

— Все это лишь с ваших слов, — сказала Каупер. — Сам Меткаф когда-нибудь писала вам по электронной почте?

— Вы уже спрашивали.

— Вопрос поставлен несколько иначе.

— Мы говорили по телефону… и все.

— Мистер Листер, вы не станете возражать, если наши эксперты осмотрят ваш ноутбук? Это обычная процедура, — вылез Дэниел Инс.

Рыжий, с лицом в кулачок и неприятным буравящим взглядом, он единственный был в форме и все время что-то помечал в желтом блокноте.

Я помешкал, хотя ожидал этого вопроса.

— Надеюсь, дело моей дочери будет возобновлено, после того как ее убийца совершил новое преступление, — сказал я.

— Ничего не могу обещать, пока идет внутреннее расследование, — ответила Каупер.

— Если б год назад его поймали, Сам Меткаф и еще два невинных человека были бы живы, — продолжил я, глядя на нее и Морелли.

— Сэр, вам задан вопрос: вы допустите к своему компьютеру? — Каупер невозмутимо смотрела на меня через стол. — Или придется брать ордер?

Я не сомневался в честности Эдит Каупер и ее преданности своему делу, но если в нашей стране штатский поднимает лапу на полицию — а я публично обвинил эту контору в вопиющей некомпетентности, — она смыкает ряды быстрее зубчиков молнии.

Я выдержал ее взгляд и сказал:

— В этом нет необходимости.

Обычно я не лгу полиции, поскольку считаю себя достаточно честным и законопослушным гражданином. Но я не мог допустить, чтобы они снова все испоганили. Гибель Сам меня потрясла и разозлила (на себя я злился не меньше), и я чувствовал себя обязанным сохранить полученную от нее ниточку. Нельзя, чтобы ее смерть стала зряшной.

— Буду рад содействовать, — пробормотал я, передавая под опеку Инса другой ноутбук; детектив педантично выдал расписку в получении машины, которой я пользовался только для работы.

Наверное, я препятствовал следствию и подменял собою закон, но сам воспринимал это иначе. Мой обман помогал выиграть время и гарантировал, что Инс не пронюхает о Джелене, — я оберегал ее и себя.

Фил прав: действуя независимо, мы добьемся результата скорее, чем неразворотливая полиция, у которой нет моих денег и тем более моего стимула. Я поклялся найти убийцу Софи и не мог упустить свой последний шанс.

30

После ухода троицы я остался в конференц-зале. Глядя на реку за окном, я уже сомневался в своем решении. Все-таки у полиции власть, людские ресурсы, широкие возможности. Но меня злило, как они обошлись с моим делом, и я считал себя вправе слегка поступиться правдой. Да и поздно уже что-то менять.

Я раздумывал над утаенной информацией. Вновь возник образ Сам на полу купе. Может, последние мгновенья Софи тоже транслировали для услаждения бог весть какой публики? Глядя на воду, пенившуюся у каменных быков моста Альберта, я представил дочь в том чертовом гроте и вздрогнул.

В чулане памяти хранилось воспоминание о моем первом приезде в Нью-Йорк — далеком прошлом, уже казавшемся сном. В том нью-йоркском сне я смотрю на девушку, распростертую на дне черной ямы (теперь это видение будет преследовать вечно), и не знаю, что делать, стоит ли связываться с полицией. Я прикрыл глаза и захлопнул дверь памяти.

Разговор шел больше часа.

— Не спрашивайте, — отрубил я.

— И не собиралась. — Моя ассистентка Одри проводила визитеров и вернулась с миной «что-им-тут-было-нужно». — Вы помогали полиции в расследовании.

— Вроде как.

— Они забрали ваш старый ноутбук.

— Мой единственный ноутбук. — Я одарил ее многозначительным взглядом. — Если кто спросит.

— Без него как без рук.

Я улыбнулся.

— С вами они говорили?

Одри покачала головой. Она доказала свою верность, поддержав меня, когда я подал жалобу на полицию. Я не хотел ее впутывать. Дела и личную жизнь я стараюсь не смешивать, но с Одри это не просто. Мы слишком давно вместе и слишком хорошо знаем друг друга. За этот год ей пришлось управляться с тем, что далеко выходит за рамки служебного долга. Но ведь она знала Софи с пеленок. И обожала ее… как и все.

— Через пять минут встреча с Кэмпбеллом Армуром.

Помолчав, я сказал:

— Ни с кем меня не соединяйте.

Одри установила видеосвязь с офисом Армура в Ибор-Сити, Тампа, и опустила шторы на окнах, чтобы солнце не лупило в большой плазменный экран, вмонтированный в единственную каменную стену конференц-зала. Замерцало изображение неприбранного стола, украшенного американским флажком на пластиковой ножке.