Неизвестная жизнь Иисуса Христа - Нотович Н - Страница 3

Во времена, о которых мы говорим, были все предпосылки для укрепления или поддержки слабо объединенной или уже шатающейся религии, и духовная и светская власти полагали, что не может быть ничего лучше, как организовать бдительный надзор и строжайшую цензуру над вечными истинами.

Но просвещенные умы столь мало желали массового уничтожения всех документов, не соответствовавших официальным критериям, что сами уберегли определенное количество трудов от забвения. В течение последних трех столетий те издания Библии, которые включали в качестве приложения книгу «Пастырь» святого Ерма, Послания святого Климента, святого Варнавы, Молитву Манассии и две дополнительные Книги Маккавеев, являются, несомненно, редкими.

Четыре Евангелия основали фундамент христианского учения. Но апостолов было двенадцать, святой Варфоломей, святой Фома, святой Матфей заявляли, что проповедовали благую весть народам Индии, Тибета и Китая.

Неужели эти друзья Иисуса, близкие свидетели его проповедей и его мученичества ничего не написали? Или они предоставили другим исключительную обязанность записывать на папирусе возвышенное учение Господа? Но эти другие писали на греческом, а за Евфратом никто не говорил и не понимал по-гречески. Как же они могли проповедовать на греческом языке людям, которые понимали только пали, санскрит или многочисленные диалекты Китая и Индостана?

Известно, что святой Фома слыл самым образованным среди остальных учеников, которые в основном были выходцами из простонародья. Даже не имея мрамора или меди, разве не стремился бы святой Фома записать на нетленных дощечках то, что он видел, и те уроки, которые ему преподал распятый Господь?

Притчи, переданные мне буддийским ламой в монастыре Химиса, которые я расположил так, чтобы придать им смысловую последовательность и организовать их согласно правилам литературной композиции, могли быть на самом деле рассказаны святым Фомой, могли быть историческими набросками, сделанными его собственной рукой или под его руководством.

И не может ли это воскрешение книг, погребенных под пылью земных эпох, стать отправной точкой для новой науки, которой суждено в изобилии принести непредвиденные и невообразимые результаты?

Вот те вопросы, которые поднимает моя книга. Критика обрела бы заслуженное уважение, если бы рассмотрела их со всей серьезностью. Тема вполне достойна усилий, затраченных на ее изучение. Она содержит все вопросы, волнующие человечество. Я убежден, что исследования не будут бесплодны. Я нанес первый удар мотыгой и открыл спрятанные сокровища, но у меня имеются все основания полагать, что рудник неисчерпаем.

Теперь уже нет того, что было в те прошедшие столетия, когда некое сословие одно было хранителем всех Истин и выдавало массам их долю неделимого достояния, каждому сообразно его нуждам. Сегодня мир жаждет знания, и всякий имеет право перевернуть страницу в книге науки и узнать правду о Бого-Человеке, который принадлежит нам всем.

Я верю в подлинность буддийского повествования, потому что не вижу с исторической или теологической точки зрения ничего, что противоречило бы ему или делало бы его необоснованным. Пусть его изучат и обсудят. Пусть мне даже докажут, что я не прав. Но это не является оправданием нанесения мне оскорблений. Оскорбления подтверждают лишь одно – несостоятельность их авторов.

Я дал жизнь словам пророка Даниила о том, что придет время, когда «многие прочитают ее [книгу], и умножится ведение»*. Я изучил, нашел, узнал, открыл. Я передаю свои знания и свое открытие тем читателям, которые, как и я сам, жаждут учиться и познавать.

Я передаю их, с вашей помощью, английским читателям с полнейшим доверием и заранее полагаюсь на их суждение в полной уверенности, что оно будет справедливым.

Искренне Ваш, Н. Нотович

Предисловие

По окончании турецкой войны (1877-78 гг.) я совершил ряд путешествий на Восток. Посетив сначала не столь примечательные места на Балканском полуострове, я пустился в путь через Кавказ в Центральную Азию и Персию и в конце концов в 1887 году отправился в Индию, удивительную страну, которая привлекала мое внимание еще с детства.

Целью моего путешествия было познакомиться с народами Индии, изучить их нравы и обычаи и в то же время исследовать благородную и таинственную археологию и величественно грандиозную природу этой чудесной страны.

Странствуя без всякого определенного плана из одного места в другое, я добрался до горного Афганистана, откуда вернулся в Индию по живописным дорогам Волана и Гернаи. Затем я вновь поднялся по Инду до Равалпинди, путешествовал по Пенджабу, стране пяти великих рек, посетил Золотой Храм Амритсары, гробницу царя Пенджаба Ранджита Сингха близ Лахора и направил свои стопы в сторону Кашмира, «долины вечного счастья».

Оттуда я отправился в дальнейшие странствия, и моя любознательность вела меня, пока я не добрался до Ладака, откуда намеревался вернуться в Россию через Каракорум и Китайский Туркестан.

Однажды во время посещения буддийского монастыря я узнал от ламы-настоятеля, что в архивах Лассы хранятся очень древние записи, касающиеся жизни Иисуса Христа и народов Запада, и что некоторые крупные монастыри располагают копиями и переводами этих писаний.

Поскольку тогда казалось весьма маловероятным, что мне когда-либо вновь доведется посетить эту страну, я решил отложить возвращение в Европу и coute que coute* найти эти копии либо в уже упомянутых крупных монастырях, либо поехав в Лассу. Путешествие в Лассу далеко не так опасно и трудно, как мы склонны считать; оно доставило лишь те трудности, с которыми я был хорошо знаком и которые не смогли удержать меня от этого предприятия.

Во время пребывания в Лехе, столице Ладака, я посетил большой монастырь Химис, расположенный в предместьях города, в библиотеке которого, как сообщил мне лама-настоятель, хранились некоторые копии разыскиваемых мною манускриптов. Чтобы не возбуждать подозрения властей относительно целей моего визита в монастырь и избежать всевозможных препятствий моему дальнейшему путешествию по Тибету – ведь я русский, – я объявил о своем намерении вернуться в Индию и сразу же покинул столицу Ладака.

Неудачное падение с лошади, вследствие которого я сломал ногу, дало мне совершенно неожиданный повод вернуться в монастырь, где мне была оказана первая помощь. Я воспользовался своим коротким пребыванием в обществе лам, чтобы получить согласие их главы показать мне рукописи, имеющие отношение к жизни Иисуса Христа. Таким образом, с помощью моего толмача, который переводил с тибетского, я смог скрупулезно записать в блокнот то, что читал мне лама.

Ни на минуту не сомневаясь в подлинности этих летописей, с большим тщанием написанных брахманскими, а большей частью буддийскими историками Непала и Индии, я принял решение опубликовать их перевод по возвращении в Европу. С этим намерением я обратился к нескольким известным богословам, попросив их проверить мои записи и высказать свое мнение о них.

Его Святейшество преподобный Платон, знаменитый митрополит Киевский, высказал мнение, что это открытие имеет огромное значение. Тем не менее, он отговаривал меня от публикации мемуаров на том основании, что их появление может вызвать пагубные для меня последствия. Более полно объяснить, каким образом это может случиться, почтенный прелат отказался. Поскольку наша беседа имела место в России, где цензура наверняка наложила бы вето на подобную работу, я решил ждать.

Год спустя, оказавшись в Риме, я показал свои записи одному кардиналу, который находится au mieux* с его Святейшеством папой. Он ответил мне дословно следующее: «Что хорошего принесет эта публикация? Никто не придаст этому большого значения, а вы приобретете себе толпы врагов. Однако вы еще очень молоды! Если для вас представляет интерес денежный вопрос, я могу испросить для вас компенсацию за ваши записи, которая возместит понесенные затраты и потерянное время». Естественно, я отказался.