Африка грёз и действительности (Том 3) - Ганзелка Иржи - Страница 12

Вслед за инженером Лишманом мы карабкались по крутому спуску, посередине которого каждое мгновение грохотала лавина нарубленной руды. Нам хотелось побывать в самом забое. Мы ползли на четвереньках, держась за деревянное крепление и за железные листы, направляющие движение руды. Забой на самых широких отрезках не достигал и метра в высоту. Через мгновение наши голые спины были уже покрыты глубокими царапинами от острых выступов кровли. Пот смешивался с кровью, и раны жгло нестерпимо.

Все забойщики работали полулежа на спине. Они упирались головой в стену забоя, а мускулы их, словно стальные пружины, нажимали на ручки перфораторов. Медленно, сантиметр за сантиметром углублялась сталь бура в породу, когда мы взяли в руки перфораторы, между тем как от толчкообразного движения рукоятки сотрясалось все тело, мышцы, мозг и нервы. Секунды тянулись, как часы, пока, наконец, весь метровый бур не скрылся в породе. Мы отложили перфораторы и вытерли лоб. Лишман улыбался.

— Не хотите ли поработать здесь годик?

Мы узнали позже, что забойщики никогда не берут еды, спускаясь под землю. Они едят утром перед сменой и поздно вечером по возвращении домой.

— Хотите немного мачеу? — обратился к нам мускулистый горняк, усталый, но улыбающийся, протягивая бутылку с мутной жидкостью.

— Это единственный напиток, который горняки берут с собой. Попробуйте! — уговаривал нас Лишман. Мачеу был кисловат на вкус и содержал немного алкоголя; он освежил нас. Не беда, что в зубах застревали кусочки кукурузных зерен: ведь напиток приготовляется из раздробленной и слегка перебродившей кукурузы.

— Когда я только начинал работать на руднике, — вспоминал инженер Лишман, — то первые шесть месяцев, возвращаясь со смены, уже ни на что не годился. Окружающая среда и резкая перемена атмосферного давления ужасно изнуряют. Я бывало после еды тут же засыпал и просыпался лишь на следующее утро. Да и теперь со мною иногда случается, что я вдруг засыпаю в кино, хотя никаким тяжелым физическим трудом я не занимаюсь, — добавил он и медленно пополз на четвереньках к выходу из забоя.

В конце главного штрека у стен сидели человек 20 негров, окруживших инструктора. Это — будущие бригадиры. Инструктор повторяет с ними на их родном языке основные правила:

Во-первых, заботиться о безопасности вверенных вам товарищей. Во-вторых, взаимное уважение между белыми и черными. В-третьих, проверять состав своей бригады. В-четвертых, следить за тем, чтобы в бригаде не было раненых. В-пятых, следить, чтобы в шахте не было крыс… Взаимное уважение между белыми и черными! Единственное место в Южно-Африканском Союзе, где этот принцип можно провозглашать, не боясь попасть в тюрьму, и где он даже полностью осуществляется. Перед опасностью, грозящей в недрах земли, уже отпадают различия в обращении, хотя и остается огромная разница в труде и заработной плате.

— А сколько зарабатывают шахтеры? — спросили мы, как только смогли свободно вздохнуть в главном откаточном штреке.

— Оплата труда сдельная, в зависимости от количества пробуренных шпуров для отпалки и от количества отбитой породы. Основная ставка составляет…

Мы быстро пересчитываем на чешскую валюту: 25 крон за первые 15 шпуров, а затем оплата прогрессивно возрастает. Итак, с 43-го до 50-го шпура, который считается уже пределом физических возможностей, платят по четыре кроны за шпур. Самый лучший рабочий, который в состоянии пробурить за смену 50 скважин, зарабатывает 110 чехословацких крон. Таких рабочих — единицы, и они относятся к категории самых высокооплачиваемых «специалистов» машинного бурения.

— Не обижайтесь, инженер, но ведь бурильщиков на руднике меньшинство. А сколько зарабатывают другие горняки?

Лишман нахмурился, но быстро овладел собой.

— Well, какая-то разница, несомненно, есть, и даже думаю, что довольно большая, но точных цифр я вам не смогу дать. Sorry.[13]

Весьма подробные статистические данные Трансваальской горной палаты, которые, конечно, официально не предлагаются вниманию иностранных журналистов, дополнили картину. Неквалифицированный горняк на подземных работах зарабатывает 3 фунта стерлингов в месяц. Девальвация, конечно, означала дальнейшее значительное снижение реальной заработной платы.

До самого последнего времени горняки были совершенно беззащитны. До 1939 года они не могли добиться права объединения в профсоюзы. Первая профсоюзная организация цветных горнорабочих в Южно-Африканском Союзе была запрещена правительством не позже чем через год после ее основания.

С тех пор горняки в упорной борьбе, ценой многих жертв отстояли свою профсоюзную организацию, правда, не получившую официального признания. Менее чем за два года до нашего приезда в Иоганнесбург после общего повышения цен на продовольствие эта организация отважилась на решительный шаг: когда переговоры не дали результатов, она объявила забастовку.

Горнопромышленники ответили на это оружием. Полиция проникла не только в общежития рабочих, но и в рудники под землю. Она организовала дикую расправу с горняками: более 50 человек было убито, сотни ранены и тысячи арестованы.

Среди арестованных были восемь руководителей-коммунистов, которые до самого конца неустрашимо отстаивали интересы горняков и боролись за повышение заработной платы, улучшение условий труда и повышение жизненного уровня рабочих. За отсутствием других обвинений им инкриминировали «выступление против государственной безопасности»; что касается средней заработной платы горняков, то она почти не изменилась.

Исповедь

Массовое убийство иоганнесбургских горняков вызвало бурю протеста во всем мире. Его вынуждены были осудить даже газеты колониальных держав. Трансваальская горная палата, официально представляющая интересы главных акционеров золотых рудников Витватерсранда, надела личину мученичества и издала в свою защиту красивую четырехкрасочную табличку, в которой наглядно показала, с кем ей приходится делить те 3472 фунта стерлингов, которые она получает за слиток золота весом в 12,5 килограмма. 1027 фунтов уходит на покрытие издержек производства, на электроэнергию, уголь, воду, лесоматериалы, взрывчатые вещества, машины, цемент, химикаты, горючее и прочие необходимые материалы. Ну, что ж, может быть, это и так. 645 фунтов выплачивается государству в виде налогов. Многовато, но государство умеет быть признательным, а компании нужны шоссейные дороги, земельные участки и, главное, надежная полиция. Это выгодное капиталовложение.

700 фунтов выплачивается в виде повременной заработной платы 388 белым служащим, используемым для производства одного золотого слитка в день; к этому добавляется еще 127 фунтов на социальные нужды. Даже при господствующей общей дороговизне средняя дневная заработная плата в 2 фунта стерлингов на человека — весьма приличное вознаграждение. Белым жаловаться не приходится. Зато на 3284 черных горняков, которые под землей добывают всю руду, необходимую для получения золотого слитка, отпускается всего 454 фунта. Семь человек в день за 1 фунт стерлингов! 14 черных за одного белого! А так как за столь неправдоподобно низкую заработную плату по доброй воле они на рудники не пришли бы, то компания должна прибавить к своим расходам еще 95 фунтов на каждый золотой слиток для оплаты официально разрешенной «вербовочной службы» («recruting service»). В выборе средств эту службу не ограничивают, лишь бы пополнялись контингенты «свежего мяса», как здесь цинично называют новичков из негритянских деревень. И после этого остается еще 424 фунта стерлингов. «Остается» конечно только в арифметическом понятии. 424 фунта должно остаться, чтобы акционеры получали дивиденды. В эту сумму не включено дополнительное вознаграждение за участие в административных советах и директоратах, а также за присутствие на заседаниях палаты. Итак, 424 фунта стерлингов с каждого слитка золота достается маленькой горсточке тех дельцов, которые управляют не только Витватерсрандом, но и всем Южно-Африканским Союзом, ибо они держат в своих руках источники иностранной валюты и всю экономику страны.