Игра титанов - Казаков Дмитрий Львович - Страница 32

– Это мое чародейство работает, да. – Бенеш зарумянился от удовольствия. – И ты еще точно… ну, знал, куда идти. Случайный родан просто свернул бы и обошел, сам не зная почему…

Гном выпучил глаза:

– О, вон как! Ну ладно, это все хорошо, но помоги-ка мне с обедом. Или заколдуй этих тварей, чтобы они сами сварились. А, не можешь? Ха-ха! Хватай топор…

Маг вздохнул и отправился за дровами, а Гундихар потащился за водой.

После определенных усилий, потраченных в основном на то, чтобы скрыть дым от костра, и тройки бородатых анекдотов, которые вспомнил гном, оказался готов обед из двух блюд. Саттия появилась к самому вечеру, когда желтый шарик солнца укатил к горизонту.

– Здорово ты поработал, – призналась она, глядя на Бенеша. – Даже мне было трудно найти дорогу, а я все-таки эльф. Эх, как вкусно пахнет! Давайте, кормите меня, а я буду рассказывать.

Из ее слов стало ясно, что приплывшие на галере развили бешеную активность. Обыскали город, затем часть их ушла на восток по следам того отряда, что погиб около храмов. Остальные принялись доламывать ратушу и достраивать святилище.

– Оно уже готово, – сообщила девушка, сыто отдуваясь. – Только странное какое-то, без одной стены, так что снаружи видно, что внутри происходит. Но оно и к лучшему, я там место нашла на опушке, откуда мы все разглядим.

– Э… ты предлагаешь отправиться прямо сейчас? – Бенеш вздрогнул при одной мысли, что предстоит вновь приблизиться к слугам Тринадцатого бога.

– Они, похоже, готовят ночной ритуал. По крайней мере, факелов натащили много. Но ты можешь остаться тут, если хочешь.

– А я с тобой пойду, – заявил гном. – Гундихару фа-Горину интересно поглядеть, что там творится.

– Хм… ну, ладно… это, и я с вами, – сдался Бенеш.

Они вымыли котелки, затушили костер и отправились в путь.

Вечерний лес был очень тихим. Молчали птицы, куда-то делись насекомые, даже ветер не качал верхушки деревьев. Остров, чудилось, скован ужасом от того, что творилось на главной площади Харида.

Саттия шагала бесшумно, точно летела, а вот гном и маг то и дело спотыкались, шуршали ветками.

– Тихо вы, – цыкала на них Саттия. – Претесь, как пьяные буйволы…

А затем они пришли, оказались в густых зарослях на небольшом холме, откуда хорошо был виден город. До развалин ратуши по прямой отсюда оставалось локтей двести, можно было разглядеть внутренности святилища, где пылали сотни факелов, и алтарь – белый необработанный камень.

Воины в белых плащах стояли кольцом, прикрывая храм со всех сторон, внутри было только четверо – двое гоблинов, человек и орк.

– Началось, – прошептала Саттия, когда те затянули унылую песню. – На каком это языке?

– На гоблинском, – отозвался Гундихар. – Так, сейчас… в честь Сокрытого, что стал Явным, в честь Господина, Тринадцатого. Содрогнется небо, и земля сотрясется. Истина восторжествует. Истина. Истина. Ну и так же дальше, в том же духе, что он вернется и накостыляет всем… Это что, богам, что ли?

– Так и есть. – Бенеш вытер вспотевший лоб. – Это последователи Тринадцатого. Их вроде бы уничтожили после низвержения Восставшего Мага, но, как видно, не всех, да…

Пение закончилось, и орк шагнул вперед, снимая с себя одежду. Лег на алтарь, в руке одного из гоблинов блеснул кривой нож. Саттия тихонько вскрикнула, когда лезвие вошло в плоть, брызнула кровь. В вечерней тишине отчетливо прозвучал хруст ребер, и гоблин поднял над головой трепещущее сердце.

Тело убрали, окровавленный комок лег на его место, и вновь зазвучала песня, на этот раз грозная и на каком-то вовсе непонятном наречии.

– Ох… – Бенеш вздрогнул, сердце будто пронзило иглой, когда алтарный камень вспыхнул красным огнем.

Пламя с ревом ударило вверх, в крышу, и из него на пол святилища шагнуло высокое существо. Оно оказалось полностью обнаженным, и свет факелов ползал по алой маслянистой коже. Пылали огромные глаза, а на фигуре можно было увидеть признаки обоих полов.

– Ой, какая гадость… – Гундихар сплюнул, ладонь его крепче сжалась на рукояти «годморгона». – Это еще кто?

– С-сам б-бог, – пролепетал Бенеш, испытывая сильное желание вскочить на ноги и побежать изо всех сил.

Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Что для собрата Анхила и Селиты их жалкие попытки спрятаться? Меньше, чем ничего.

– Говори, – на языке людей прорычал бог, и голос его полетел над Теносом, заставив качнуться деревья.

Опустившиеся на колени гоблины затараторили разом, потом один замолчал. Лицо Тринадцатого исказилось, с пальцев закапало нечто, похожее то ли на светящуюся кровь, то ли на огонь.

– Никаких следов? Вообще ничего? – Бог глянул в сторону Бенеша, Саттии и Гундихара, и все трое замерли от ужаса.

– Ничего, Господин, – сказал человек.

– Жаль. – Тринадцатый отвел взгляд, и молодой маг понял, что вновь может дышать и двигаться. – Этот остров пуст, как панцирь черепахи, сдохшей рядом с муравейником, и настолько же неинтересен мне. Благодарю за службу, и возвращайтесь домой.

Он превратился в облако пламени, мелькнули очертания исполинского глаза с тринадцатью зрачками, созвездия Молота, Крылатой Рыбы. А затем огонь втянулся в алтарный камень и исчез.

Обладатели белых плащей начали подниматься с коленей.

Не обменявшись ни единым словом, они забрали факелы, выстроились в колонну и зашагали к оставленному у причала кораблю. Словно громадная огненная змея поползла в сторону моря.

Саттия, Бенеш и Гундихар молча смотрели, как слуги Тринадцатого забираются в галеру, как отдают швартовы, как корабль неторопливо отходит от берега и скрывается в окутавшем море сумраке.

А потом они, как и прежде, остались на Теносе втроем.

Часть вторая

Размен фигур

Глава 6

Младший

Утро наступило бурное и ветреное. С моря притащило облака с дождем, но тот быстро закончился. К моменту, когда путешественники отправились дальше, небольшие лужи остались только в тени.

– Ух как жарит, – заметил Юрьян, когда солнце выглянуло из-за туч и сверху обрушилась настоящая лавина зноя. – Хотя чего удивляться? Скоро макушка лета, а в это время даже у нас тепло.

Олен уже знал, что год Вейхорна делится на три, а не на четыре сезона – теплый, холодный и сырой. В каждом имелось по три месяца, а они заключали в себе по тридцать одному дню.

Наткнулись на настоящую стену из черных отвесных скал, уходившую в море. Пришлось шагать прочь от воды, чтобы найти место для подъема. Когда полезли вверх, Рендалл вновь ощутил то же беспокойство, что и вчера, но на этот раз оно оказалось намного более острым.

Тревога ворочалась внутри колючим шаром, и он вздрагивал при каждом шорохе.

– Что такое? – спросила Хельга.

– Сам не знаю, клянусь Селитой, – признался Рендалл.

Одолели скалы, открылась заросшая кудрявыми деревьями ложбина. Блеснул между изумрудными кронами ручеек, стал виден мелкий залив с песчаными берегами.

– Дым, – сказала лиафри, и тут Олен тоже осознал, что чует знакомый горьковатый аромат.

– Ой-ёй, тут могут жить кивагор, – завертел головой Юрьян. – Дикие, как те, о которых сказано в саге «О Самых Первых»: «Дивен облик и чудны их речи, но страшны они будут в час бешеной сечи…»

– Мы им не враги. – Рендалл поправил пояс с мечом. – Поэтому пойдем спокойно. Думаю, что…

Рыжий оскалился и зашипел. Колыхнулись ветви, и из зарослей выскочил мужчина с мечом. Сверкнуло лезвие, плеснули на ветру длинные светлые волосы, зеленые глаза полыхнули гневом.

Оцилан прыгнул с места, выставил когти. Но чужак с поразительной легкостью ушел в сторону. Еще и успел садануть кота рукоятью меча по загривку. Прозвучало злое мяуканье, Рыжий врезался в древесный ствол. Некоторое время повисел на нем, потом с тихим писком сполз в траву.