Африка грёз и действительности (Том 2) - Ганзелка Иржи - Страница 44

Ночью над Кисуму пронесся сильный тропический ливень, первый гонец, предупреждавший о наступлении дождливого периода, которого мы так опасались. Нам хотелось добраться в Конго еще до наступления дождей, так как, по полученным от нескольких специалистов сведениям, мы могли рассчитывать там на лучшие и более прочные дороги. Дожди должны были начаться только через месяц, но они часто приходят раньше.

Окруженные толпой любопытных, мы исправляем гибкий шланг бензопровода. По асфальтовой мостовой марширует отряд черных солдат местной полиции. Толпы детей и взрослых негров сопровождают их по сторонам дороги и на время приостанавливают все движение.

— Это, наверно, вы, — пробирается к нам через массу любопытных черный продавец газет, раскрывая одну из них на ходу. — Я читал о вас в прошлом месяце длинную статью в «Ист Африкен стандард». Там была еще ваша фотография с этим самолетом, — смеется он, указывая на «татру».

«Чешские кругосветные путешественники снова в пути», — гласит крупный заголовок над сообщением о нашем отъезде из Найроби, опубликованным в сегодняшнем номере газеты, только что доставленном поездом в Кисуму.

В статье приводится подробный маршрут нашей предполагаемой поездки через Конго в Кейптаун, расписанный по часам. Это больше всего интересует местную публику, с любопытством воспринимающую всякое спортивное происшествие, связанное с четырьмя колесами и бензином.

Удастся ли нам выдержать этот маршрут и расписание?..

Еще раз через экватор

Покинув Кисуму, мы вскоре снова, уже в четвертый раз, пересекли экватор, теперь по направлению к северному полушарию.

Экватор проходит через озеро Виктория у его северного берега, и шоссе, ведущее туда с запада на восток, только далеко за Кампалой сворачивает в южное полушарие. Как раз в том месте, где мы переезжали через линию экватора, перед нами, как нарочно, появился африканец на велосипеде, в длинных брюках, рубашке, черном свитере и застегнутом пиджаке.

— Мирек, взгляни, пожалуйста, на термометр…

— 31 градус в тени…

Нам жарко в «татре» при открытых окнах и крыше, а этому велосипедисту, видимо, даже при езде в гору ничуть не мешает стоящее в зените тропическое солнце.

По мере приближения к границе Уганды нам уже не встречаются больше и полунагие оборванные негритянки с остатками юбочек вокруг бедер. По шоссе здесь прогуливаются черные леди в отглаженных ситцевых платьях до земли. Мужчины в большинстве своем одеты в короткие штаны и рубашки защитного цвета. Это торговцы, скупающие фрукты и другие сельскохозяйственные продукты. Они уже привыкли подражать европейцам, с которыми соприкасаются в городах. Стремление подражать чужим образцам доводит их до того, что они часто расходуют последние центы на одежду, совершенно не соответствующую климатическим условиям.

Не доезжая до Ялы, небольшой деревушки за Кисуму, встречаем на шоссе длинную вереницу женщин, несущих на голове странный неустойчивый груз. Огромные выдолбленные тыквы, соединенные бамбуковыми рамками и перевязанные веревочками, покачиваются на головах, как длинные коромысла. Три, четыре, даже пять большущих тыкв. Вам кажется, что они рассыплются у вас на глазах, а негритянки даже и не думают о такой возможности. Они спокойно оглядываются на ходу, а потом отскакивают к краю дороги, хоть машина еще в десятках метров от них.

Мы все ближе подъезжаем к границе Уганды. Женщины, переносящие груз тыкв на голове, сменяются на дороге женщинами племени джалуо, страстными курильщицами трубки. Это племя «илртского происхождения, обитающее в озерном крае на границе Кении и Уганды, занимается почти исключительно рыболовством. Женщины этого племени курят трубки с длинными примитивными чубуками из глины. Сморщенные бабки дымят за работой, на ходу или стоя у входа в свои соломенные хижины. Их дочери, уже нахватавшиеся новых веяний, предпочитают сигареты. Говорят, они особенно охотно курят, засунув сигарету зажженным концом в рот. Мы очень сожалели, что нам не пришлось полюбоваться какой-нибудь черной красавицей, достигшей таких вершин в искусстве курения.

В маленькой деревне Бусиа мы пересекли границу между Кенией и Угандой.

Формальности отнимают лишь несколько секунд, так как и здесь пограничная охрана не занимается проверкой, которую успеют провести в главном городе страны. Пограничники записывают номер машины и поднимают шлагбаум, открывая нам дорогу в новую страну — Уганду.

Уганда. Одно это название навевает очарование таинственной Африки. Но времена, когда первые исследователи, преодолевая невероятные трудности, проникали в эту страну, давно прошли и уже не вернутся. Сегодня Уганда встречает путешественника хорошим шоссе, хоть и не покрытым асфальтом, но, во всяком случае, гораздо лучшим, чем дороги соседней Кении. Почти сразу же на дороге исчезла «коррогация»[46] — проклятие для автомобилей.

Вся страна находится на гораздо более высоком культурном уровне, чем Кения. В сельских местностях, правда, почти никогда не увидишь европейца, зато негритянские поселки встречаются значительно чаще. Достаточно провести несколько часов в Уганде, чтобы убедиться в правильности статистических данных, утверждающих, что по численности населения (четыре миллиона) эта страна не уступает соседней Кении, хотя ее территория на три пятых меньше.

Вдоль дороги появляются необозримые плантации сахарного тростника. Неожиданно дорогу преграждает цепочка крохотных вагончиков с игрушечным паровозиком, и вы терпеливо ждете, пока через шоссе переедет маленький поезд, нагруженный высокими кучами срезанного тростника. Склоны гор покрыты гигантскими плантациями. Через каждые сто метров плантацию пересекает вырубленная полоса, по которой в нужное время будет проложена узкоколейка. После уборки урожая колея снимается и переносится на несколько сот метров дальше. Вся озерная область почти без исключения занята плантациями сахарного тростника и служит дополнением к сахаропроизводящим районам соседней Кении. Наряду с хлопком и кофе тростниковый сахар является главной статьей экспорта из Уганды. Плантация площадью в четыре тысячи гектаров здесь не редкость.

По аллее бананов и через чайные плантации мы подъезжаем к Джиндже, самому северному пункту на побережье озера Виктория. Индийские кварталы этого поселка многим напоминают предместья Найроби с рядами открытых лавочек, переполненных индийцами в белых полотняных костюмах и с тюрбанами на голове.

Здесь нас ждет новый сюрприз…

Был ли прав Геродот?

Когда греческий историк Геродот в V веке до нашей эры писал свою «Историю», он при своей вошедшей в поговорку основательности не преминул уделить внимание Нилу и его происхождению. Во время своих путешествий он тщательно ознакомился с Египтом и заметил прямую связь между богатством его долин и изменениями уровня воды в Ниле.

Геродот представлял себе землю в виде плоского круга, а небесный свод в виде полушария, окружающего землю и смыкающегося с ней по краям. Он предполагал, что летом солнце движется серединой этого небесного свода с востока на запад. Зимой же вихри, дующие с севера, сгоняют солнце с правильного пути и заставляют его свернуть к югу, по направлению к «Эфиопии». Под «Эфиопией» Геродот подразумевал современную Экваториальную Африку, бывшую для его европейских современников неизвестной землей.

В течение долгих столетий в Египте уровень воды Нила регулярно повышается с наступлением летних месяцев. В конце сентября каирский ниломер отмечает самый высокий уровень; затем вода начинает быстро спадать. В то время как греческие философы старались найти объяснение причин подъема воды в Ниле, Геродот считал летний уровень воды нормальным и объяснял, почему зимой вода спадает. Его мнение, подробно обоснованное им в «Истории», опирается на предположение, что в зимний период, когда солнце уклоняется от своего правильного пути к югу, оно где-то далеко в «Эфиопии» высушивает Нил, что и приводит к снижению уровня воды в нем. «Если только это божество, солнце, находится очень близко к какой-нибудь стране и проходит прямо над нею, то, естественно, такая страна испытывает сильнейшую жажду, и тамошние реки высыхают», — пишет Геродот.[47]