Африка грёз и действительности (Том 2) - Ганзелка Иржи - Страница 23

Еще один потерпевший аварию

Утром рабочие из лагеря прошли несколько миль по шоссе дальше затопленного участка и установили, что, за исключением небольших отрезков, дорога уже почти совсем просохла. Как только окончился самый острый приступ малярии, мы решили двигаться. Итальянец, начальник лагеря, сопровождает нас на грузовике со своим отрядом, чтобы в случае необходимости оказать помощь.

Проехав восемь километров, мы попадаем на знакомое место. Вода исчезла, лишь кое-где остались размокшие участки, на которых рабочие увязают, едва ступив ногой. Осторожно промеряем колеи, по которым лучше всего провести машину, выискиваем островки твердого грунта, где автомобиль мог бы разбежаться, чтобы проехать через более мягкие участки.

Еще раз осматриваем дорогу впереди и выезжаем на большой скорости. Не успели мы отъехать несколько десятков метров, как машина начинает буксовать в грязи, мы все больше теряем контроль над управлением и наконец погружаемся по самые оси. Автомобиль левым боком сидит в грязи по край двери. Рабочие спешат к нам на выручку, но итальянец принимает энергичное решение. Осушить участок и вытащить «татру» заняло бы несколько часов, поэтому он вызвал тракториста с катерпиллером. Трактор катит по дороге мимо нас, и от его оседающих в грязи гусениц разлетаются каскады грязи. Он пристраивается впереди нашей машины, и через несколько минут мы уже снова стоим на твердом грунте. Катерпиллер продолжает тащить нас через другие опасные участки.

Проехав километр, мы прощаемся с итальянцем и рабочими, так как дорога впереди как будто в удовлетворительном состоянии.

— Я обожду здесь с трактором полчаса, — говорит добросовестный итальянец, подавая нам руку на прощанье. — Если снова сядете, выстрелите из винтовки три раза, я сейчас же приеду.

Вся группа наших самоотверженных помощников и гостеприимных хозяев исчезла за поворотом дороги, а шоссе продолжает оставаться вполне проходимым, если не считать небольших участков. На счетчике спидометра весело запрыгали цифры.

— Юрка, не горит ли у нас резина?

— И мне так кажется, стой!..

Оказывается, глина, налипшая вокруг осей и под крыльями, высохла во время езды, и от трения перегревается резина. Полчаса старательно счищаем грязь и продолжаем путь.

Через три часа после отъезда из лагеря мы снова сидим в болоте. Теперь нужно самим выбираться, потому что итальянец уже давно вернулся к себе в лагерь вместе с катерпиллером. Понемногу вычерпываем воду из-под машины жестяными консервными банками, затем вычерпываем жидкую грязь. Подкладываем под машину ветки, потому что камня здесь нигде не найдешь.

— Мирек, послушай, как будто мотор шумит?

— Откуда он здесь возьмется? Это у тебя от хины в голове шумит.

— Да нет, в самом деле мотор, смотри!

Далеко за нами на шоссе появилась темная точка, которая быстро приближалась.

— Ты прав…

Среди гейзеров воды, высоко взлетающих из-под колес, едва можно различить выкрашенный в защитный цвет грузовик. Водитель на скользких участках идет явно на больший риск, чем это необходимо.

Не успели мы додумать свою мысль до конца, как машина покачнулась на дороге, двигатель взревел на высоких оборотах, грузовик перелетел через ров в буш, выскочил из него несколькими метрами ближе и застрял левым бортом в неглубоком рве. Кузов, как пьяный, сидит на кустах. Мотор несколько раз взвыл, от колес отлетели фонтаны грязи, и все стихло.

Спешим на помощь потерпевшим аварию. Нас приветствует английский майор, тот самый, которого около Айды вытаскивали из грязи катерпиллером. У нас одинаковый маршрут — он тоже едет в Найроби. Оказывается, майор, который сам вел машину, мчался, не заботясь о дороге, стремясь догнать нас. Он везет с собой несколько черных солдат, которые стараются вытащить машину на сухое место. Измазанные с головы до ног, они вычерпывают воду из рва, рубят ветки и подкладывают их под колеса. Видно, что они не первый раз этим занимаются. Потом надевают цепи, и «форд» выезжает на сухую дорогу. Через несколько минут мы вытащили и свою «татру». Теперь у нас появилось чувство полной безопасности. Вместе нам легче будет преодолевать трудности, которых впереди еще немало.

До наступления темноты мы проехали несколько километров и после захода солнца расположились лагерем на сухой полянке под огромной плоской кроной старой акации. Пока солдаты готовили ужин, мы настроили свой приемник и слушали вечерние известия в передаче английского диктора из Найроби.

Тихий романтический вечер очень скоро заставил нас забыть о всех пережитых сегодня мучениях, включая последний утренний приступ малярии и раскисшую дорогу. Большой костер мягким светом озарял наш привал. На ветви акации падали колеблющиеся тени солдат, укладывавшихся спать. Окружающий буш просыпался к жизни…

59 градусов в тени

На рассвете начался последний этап нашего пути в Кению. И сразу же мы наткнулись на первые залитые водой обширные участки дороги. Маленькие лужи мы проскакивали, а большие приходилось объезжать, сворачивая с дороги в буш. Очень жалко было машину, которая уже столько раз выручала нас в самых тяжелых условиях. Она продиралась сквозь колючие кустарники, и шины стойко сопротивлялись острым шипам. С самого утра солнце палило нещадно. В 8 часов термометр показывал 30 градусов в тени, и с каждым часом температура поднималась. В буше и на дороге часто попадались кучки побелевших костей — следы львиных пиршеств. Все больше сухих мест на дороге, многие километры шины шуршат по песку, и спидометр все быстрей отсчитывает пройденные километры.

В полдень у дороги появилась табличка с двумя направленными в разные стороны стрелками и лаконичной надписью: «Кения — Сомали». Переезжаем еще одну границу, на этот раз уже девятнадцатую. Впервые мы не видим ни пограничной стражи, ни полицейской будки, ни даже традиционного шлагбаума, хотя мы пересекаем границу двух колоний с совершенно различными формами управления. Живо представляем себе, с каким восторгом приветствовали бы такой переход границы автомобилисты в разорванной на куски Европе. Вдоль дороги снова появляются термитные небоскребы. Но в основном кругом однообразно ровный буш. Усталость угнетает, ничто нас не занимает, кроме дороги и спидометра.

Вскоре после полудня неожиданно вновь въезжаем на заболоченный участок дороги, на этот раз такой же обширный, как за лагерем Айда. Выключаем мотор и ищем объезд. Майор со своим «фордом» отстал от нас; возможно, обедает. С километр продираемся через кустарники у края дороги. Возвращаемся ни с чем: среди кустарников поросли молодых деревьев, и среди них много заболоченных мест. Между тем подъехал майор, который исследует местность по другую сторону дороги. Он решает проехать через буш. Опять его мотор ревет на высоких оборотах, нам слышен треск кустарников, над бушем иногда появляется брезентовый верх грузовика. Через несколько минут машина, буквально перескочив через ров шириной в четверть метра, вынырнула далеко впереди на дороге.

Нам ничего другого не остается, как последовать за ними, хоть душа и болит за машину. Раздумывать некогда. Перед нами еще сотни километров пути, и кто знает, что нас ожидает. «Татра» застревает при переезде через высокую песчаную насыпь у шоссе, мы ее освобождаем и, наконец, по колее, проложенной машиной майора, снова выбираемся на дорогу. Нам сильно помогли кустарники, поваленные стальными траверсами «форда». Мы проехали, как по слоновьей тропе.

Пока «форд» опять отсиживается в глубокой грязи, которую нам посчастливилось благополучно миновать, мы отдыхаем на дороге.

Усталость и от дороги и от малярии сказывается все сильней. Солнце печет невыносимо. Оно висит прямо над головой, влажный воздух, как слой изоляции, окутывает болота, от которых поднимаются испарения.

Эта насыщенная влагой атмосфера гораздо тягостней, чем сухой зной. Мы тщетно пытаемся укрыться от солнца в буше. Под редкими ветвями пищат комары, а земля пропитана влагой. Термометр показывает 59 градусов по Цельсию в тени — самую высокую температуру, которую мы наблюдали в Африке за все время. В конце концов мы укладываемся под задними крыльями машины, чтобы хоть головы спрятать от солнечных лучей. Лежа посреди грязной дороги, так что головы находятся всего в нескольких дециметрах от раскаленного картера и глушителя, мы все-таки чувствуем себя лучше, чем в тропических шлемах под солнцем, где не ощущается ни малейшего дуновения ветра.