Ян Берзин — командарм ГРУ - Горчаков Овидий Карлович - Страница 27

Дальше — быстрый рост в связи с разгромом в своей стране «сталинских соколов», героев испанского неба: командующий 2-й армией особого назначения, зам. наркома обороны СССР, начальник Разведупра РККА (с апреля 1939 по апрель 1940 года). Из партийно-политической характеристики видно: опытный командир-авиатор, член ВКП(б) с 1927 года, депутат Верховного Совета СССР, трижды орденоносец, «преданный коммунист делу партии Ленина-Сталина». И никакого опыта агентурной и любой другой разведки, кроме, пожалуй, авиационной. То есть никакого сравнения с тем военным чекистом Берзиным, которого в Разведупр послал Дзержинский. Выдвиженец 30-х годов...

И таких выдвиженцев в канун войны было от 35 до 40 тысяч, соответственно числу безвинно расстрелянных командиров. Это миф, что выдвиженцы сразу оправдали себя. Наши Вооруженные Силы заплатили за сталинские преступления новыми реками крови, кровью солдат тех полков и дивизий, которыми командовали вчерашние средние командиры.

И. И. Проскуров, прекрасный летчик (но не разведчик), назначенный Сталиным на пост начальника Разведупра РККА, был затем по его же приказу арестован и расстрелян. Семья И. И. Проскурова 26 марта 1960 года получила справку из Главной военной прокуратуры, в которой сказано: «Дело в отношении Проскурова Ивана Иосифовича, 1907 года рождения, прекращено 11 мая 1954 года за отсутствием в его действиях состава преступления. Проскуров И. И. полностью реабилитирован».

Еще одна судебная ошибка? Нет, преступная система: ни в чем не повинных патриотов и героев Сталин и его камарилья заставляли платить за свои ошибки. И преступления их росли в геометрической прогрессии.

Террор был главным орудием Сталина, а НКВД — исполнителем этого террора.

Ян Карлович Берзин, он же генерал Гришин, главный военный советник республиканской Испании, всерьез столкнулся с действиями НКВД в сражающейся Испании. Его двухтысячное войско военных советников играло важную роль в национально-революционной войне. Это был звездный час движения интернационализма. Мадрид и Гвадалахара помнят победы отважных интербригад над фашистами. Но вскоре «колонна» НКВД, появившаяся в Испании, стала опаснее фашистской «пятой колонны». Эти люди подчинялись непосредственно генеральному комиссару государственной безопасности Ежову. Берзин посылал из Мадрида и Валенсии шифрорадиограммы в Центр, протестуя против их пагубных действий, против психоза шпиономании, против раскола антифашистских рядов.

В сентябре 1936 года представителем НКВД в Испании был назначен майор Никольский (Орлов), бывший до того зам. начальника транспортного управления НКВД. В том же сентябре Ягода был снят с поста наркома внутренних дел и вместо него назначен Ежов. Ягода оказался «не на высоте» в деле разоблачения «врагов народа».

С приходом Ежова машина «разоблачения» заработала вовсю. В Испании Никольский, следуя методам, применявшимся НКВД в своей стране, выслеживал и уничтожал «врагов народа». Берзин не понимал, почему его тревожные сигналы об этом не имели никакого отклика. Советский посол М. Розенберг, которого отозвали в Москву, словно в воду канул — еще одна жертва «ежовых рукавиц». Никольский готовил акции против троцкистов и анархистов, намереваясь ликвидировать их руководителей. Против этих действий напрасно протестовало правительство республиканской Испании. «Классовыми врагами», «шпионами всех империалистических разведок» была набита старинная тюрьма в Алькала-де-Энаресе, родном городе великого гуманиста Сервантеса. В преддверии суда над маршалом Тухачевским и семью высшими советскими военачальниками в Москве представитель НКВД в Испании занимался ликвидацией «подозрительных» офицеров и генералов Республики.

В 1938 году Никольский, предчувствуя новую волну расправ над работниками НКВД (когда Ежова сменил Берия), перебежал на Запад. Так появился на свет «генерал Александр Орлов», опубликовавший в Нью-Йорке в 1953 году антисоветскую книжку «Секретная история преступлений Сталина». Орлов неплохо заработал на ней.

Бежал на Запад и другой видный сотрудник НКВД — Вальтер Кривицкий, также хорошо знакомый Берзину. Его путь был сложнее. Он работал в свое время с Дзержинским, затем с Артузовым, был руководителем западноевропейской агентуры советской разведки. Начавшиеся репрессии в Красной Армии, прежде всего арест Тухачевского и других высших советских военачальников, заставили его обратиться к руководству НКВД. 23 мая 1937 года, писал в воспоминаниях Кривицкий, собираясь вернуться в Гаагу на свой разведывательный пост, он зашел в кабинет заместителя наркома внутренних дел Фриновского и спросил его, чем объяснить массовые аресты командиров Красной Армии. Как может он, Кривицкий, работать за границей, не зная, что происходит в его собственной стране? Фриновский возбужденно ответил, что раскрыт заговор, какого не знала еще история. Заговор в Красной Армии!

Через полгода Кривицкий, опасаясь за свою жизнь, остался на Западе. Там была издана его книга «Я был агентом Сталина», ставшая бестселлером. В 1940 году труп Кривицкого с простреленной головой был найден в вашингтонском отеле «Белвью». Длинные руки Сталина и Берии добрались до беглеца, как добрались они в том же году на том же континенте до Троцкого.

Чекист-разведчик поляк Игнаций Райсс, старый большевик, восстал против сталинских преступлений и написал письмо «единственному и незаменимому», обвиняя его в убийстве Зиновьева, Каменева и еще 14 видных коммунистов, осужденных по процессу «троцкистскозиновьевского террористического центра» 1936 года. Письмо это сохранилось, публиковалось за рубежом и сегодня, на мой взгляд, заслуживает особого внимания. Оно не менее значительно, чем знаменитое письмо Сталину Ф. Раскольникова.

«Письмо, которое я Вам сегодня отправляю, мне следовало написать давно, в тот день, когда те шестнадцать человек были убиты в подвалах Лубянки по команде „Отца народов“. Тогда я смолчал. Не поднял я голос и после следующих убийств...

До сего времени я следовал за Вами — отныне не сделаю ни шага. Здесь наши пути расходятся. Тот, кто молчит и сейчас, становится сообщником Сталина и предателем дела рабочего класса и социализма... За плечами у меня шестнадцать лет подпольной работы; это не мелочь — но у меня еще достаточно сил, чтобы начать сначала. Потому что спасение социализма нуждается в «Новом начале»... Я возвращаюсь к свободе. Назад к Ленину, его учению и делу.

P.S. В 1928 году я был награжден орденом Красного Знамени за заслуги перед пролетарской революцией. Я возвращаю его Вам».

Вот какой выбор сделал Игнаций Райсс. Он не доверил письмо почте. Он передал его знакомой, жене работника торгпредства в Париже, а та — представителю НКВД. По следу Райсса кинулись трое. Его изрешетили дюжиной пуль в начале сентября 1937 года под Лозанной.

Одно из самых страшных дел «ежовщины» — «дело» Тухачевского. В советской печати уже подробно рассказывалось, как в недрах разведывательных органов фашистской Германии были состряпаны документы, предназначенные для того, чтобы скомпрометировать высшее советское командование. Они послужили детонатором в создании «дела Тухачевского». В начале мая 1937 года фальшивка о «заговоре Тухачевского» была передана представителю НКВД[44].

13 мая был арестован ответственный сотрудник Разведупра РККА А. X. Артузов, дзержинец, один из выдающихся деятелей советской разведки. Когда Берзин, рискуя жизнью, спешил из Испании с поддельными документами через Западную Европу в Москву, Артузов под пытками «признал», что заговор в Красной Армии возглавляет некто Тургуев. Следователь, обеспечивший это ценное признание, конечно же был осведомлен, что под этой фамилией Тухачевский ездил в 1931 году в берлинскую командировку.

Ежов приказал арестовать M. H. Тухачевского и ряд других высших военачальников Красной Армии. 19 мая следователь по особо важным делам Ушаков, он же Ушиминский, преподнес Ежову подарок: «расколол» комкора Бориса Фельдмана, начальника Главупра РККА. Как писал сам Ушиминский: «Вызвал Фельдмана в кабинет, заперся с ним в кабинете и к вечеру 19 мая Фельдман написал заявление о заговоре с участием Тухачевского, Якира, Эйдемана и других».