История советской литературы. Воспоминания современника - Леонов Борис Андреевич - Страница 3

Местные власти стали возмущаться.

Сообщили Сталину, что московские писатели срывают уборочную. Вождь повелел снять их с парохода, доставить в Москву и на заседании секретариата Союза писателей разобраться с разгулявшимися лауреатами.

Так и поступили.

В Саратове сняли их с парохода и на поезде отправили в Москву.

Семушкина с вокзала увезли в госпиталь, а Бубеннова — на секретариат.

— Ну что вы там, как разгулявшиеся купчики, затеяли? — спросил Фадеев.

Бубеннов угрюмо молчал.

— А что бы сказал Алексей Максимович Горький, если бы узнал про ваш кутеж? — вскочил Федор Гладков и покрутил пальцем возле лица Бубеннова.

Разговор явно не получался.

— Что бы сказал Алексей Максимович, — снова вскочил Гладков.

Но его остановил грозный рык Бубеннова:

— Ну хватит, Федор Васильевич! Надели пиджак Горького, а рукава-то длинны.

Все засмеялись, а Фадеев махнул рукой:

— Ну ладно. Все ясно. Разобрались и указали товарищам…

Выслушав мой рассказ, Бубеннов заметил:

Напридумают же… Но интересно!

6

Рассказывал Валерий Павлович Друзин. Он возглавлял кафедру советской литературы в Литературном институте, куда я прошел по конкурсу на должность доцента. Он вообще-то был фигурой значимой. В свое время его назначили на должность главного редактора журнала «Звезда». Это случилось после известного постановления ЦК партии 1946 года о журналах «Звезда» и «Ленинград», когда были подвержены остракизму Анна Ахматова и Михаил Зощенко.

В конце пятидесятых годов, когда формировался Союз писателей России Леонид Сергеевич Соболев пригласил его в первые заместители Председателя Союза, коим стал сам. А вскоре Всеволод Кочетов, став главным редактором «Литературной газеты», вспомнил про своего шефа по «Звезде», где сам работал заведующим отделом прозы, и сделал Валерия Павловича своим первым заместителем.

Так вот Валерий Павлович рассказывал, как однажды группа молодых иркутских поэтов, в которую он входил, приехала на выступление перед рабочими одного предприятия.

Прежде чем выйти на сцену, к профработнику предприятия, который должен был представлять поэтов, обратился Джэк Алтаузен.

— Вы только не перепутайте мою фамилию, — сказал он. — Часто путают. Так и объявляйте: выступает известный поэт Джэк Алтаузен.

Потом опять предупредил профработника. И еще раз.

— Не волнуйтесь. Так и объявлю.

— Не забудьте: Джэк Алтаузен, Джэк Алтаузен…

А потом отправились на встречу с рабочими.

Поприветствовав от лица всех собравшихся дорогих гостей, профработник объявил:

— А сейчас, товарищи, выступит известный поэт Джэк… Шимпанзе…

7

На даче у Веры Михайловны Инбер, автора известной поэмы «Пулковский меридиан» и ленинградского дневника «Почти три года», трудилась бригада строителей: делали ремонт дома.

И вот в обеденный перерыв они вышли на переделкинскую улицу.

Кто-то из прогуливавшихся писателей спросил:

— Ребята, ну как Вера Инбер?

Пожилой рабочий ответил:

— Сам-то Веринбер ничего, но жена у него — мегера…

8

Однажды Ярослав Васильевич Смеляков, которого многие знают по стихам «Красивая девушка Лида», «Когда заболею, к врачам обращаться не стану» и многим другим, председательствовал на Пленуме Московской писательской организации.

Открывая пленум, он сказал:

— За последние годы мы потеряли наших товарищей по поэтическому цеху…

Перечисляя ушедших из жизни поэтов—москвичей, он назвал имя Сергея Сергеевича Наровчатова.

Вдруг из зала послышалось:

— Так я же вот он… Я живой.

Глянув в зал, Смеляков спокойно произнес:

— Да какой ты живой?! Прошу почтить память…

9

Парторг МГК при Московской писательской Организации Аркадий Васильев, написавший в свое время роман «В час дня, ваше превосходительство», выступал перед собранием Писателей и выкладывал негативные примеры поведения коллег за рубежом.

В частности, он сказал:

— Вот поэт Рудольф Бершадский, будучи в Конго, продал банку черной икры за двадцать долларов. Какой тут возникает вопрос?

Кто-то из зала крикнул:

— Где он икру достал?..

10

Писатель Василий Петрович Росляков, перу которого принадлежит одна из искренних повестей о минувшей войне «Один из нас», пригласил на заседание секции прозы московских писателей, которую он тогда возглавлял, Георгия Мокеевича Маркова, чтобы тот поделился своими размышлениями о жизни и литературе. Не как первый секретарь Союза писателей страны, а как автор известных романов «Строговы», «Соль земли», «Сибирь».

В разговоре Георгий Мокеевич вспомнил о том, что у него в Сибири остался в живых дядя Вася. Приезжая на родину, он непременно встречается с ним. И нынче тоже повстречался с дядей Васей. Выпили по рюмке. И вдруг дядя Вася спросил племянника:

— Георгий, в Москве-то на охоту ходишь?

— Да какая там охота… Времени нет.

— Ну, может, на рыбалку ходишь?

— И на рыбалку не хожу, дядя Вася.

— Ну хоть в лес-то ходишь?

— И в лес не хожу. Дядя Вася помолчал и сказал:

— Ты гляди, Георгий, в Москве-то одичашь…

11

Автор поэмы «Зоя» Маргарита Иосифовна Алигер вспомнила про случай из жизни Маршака. Проводив семью в эвакуацию, он добился разрешения оставить при себе домработницу Розалию Ивановну. Она была немкой. А всех немцев по известным причинам из Москвы, к которой приближался враг, выселили. Власти пошли на встречу Маршаку поскольку он был одним из ведущих авторов «Окон ТАСС».

Но Маршак и в этих условиях оказался Маршаком. Когда во время очередной воздушной тревоги он находился дома, то непременно подходил к двери комнаты Розалии Ивановны, стучался в нее и говорил: «Розалия Ивановна, ваши прилетели!»

12

Выступая на писательском собрании, Ярослав Васильевич Смеляков поделился случаем из жизни, который, по его словам, навсегда отбил охоту козырять своим членством в Союзе писателей.

— Помните, в 1960 году в Парке культуры имени Горького были выставлены для всеобщего обозрения обломки сбитого самолета-разведчика «Локхид У-2», пилотируемого американцем Пауэрсом? Решил поглядеть на них и я. Пришел в Парк, а там длиннющая очередь таких же, как и я, жаждущих. «Нет, — подумал. — Стоять здесь у меня нет ни времени, ни желания». Подошел к сержанту милиции, следившему за порядком в очереди, и сказал: «Я писатель. Прошу пропустить меня, поскольку очень дорого время». Протянул ему свой писательский билет.

Молодой сержант молча осмотрел документ и, возвращая его, сказал мне:

— Все верно, Ярослав Васильевич. Вы писатель. А писателю надо жизнь изучать. Становитесь в очередь…