Маг-новобранец - Горбенко Людмила - Страница 63

– Видишь ли, милая… – осторожно начал Хендрик голосом умудренного жизнью человека, задумчиво почесывая зудящие под халатом бока.– Я, безусловно, красив, и сам знаю это. От зависти к моей фигуре уже рухнула не одна роща кипарисов, понимаю, но все же… женитьба… Думаю, это несколько поспешно. Беда в том, что я немного э…

– Ты не любишь женщин? – деловым тоном осведомилась Лейла.

– Наоборот, очень люблю,– честно признался Хендрик.– Но разных!

– Я заменю тебе целый гарем! – пообещала Лейла, выкапывая из груды подушек потрепанную книгу в черной обложке.– Видишь, что у меня есть?

– «Камасутра»? – удивился Хендрик.

– Часть вторая,– грустно сообщила девушка, роняя горячую слезинку на его колено.– Первую мама отняла, а я даже не посмотрела толком…

– Ну-ну, не плачь.– Хендрик ободряюще положил руку на плечо девушки и обнаружил, что оно мягкое и круглое.– Не уверен насчет свадьбы, но в части самообразования я тебе смогу помочь.

– Ты читал первую часть? – вскинула мокрые и оттого еще более черные ресницы Лейла.

– Можно сказать, что я ее писал,– хихикнул Хендрик, отбрасывая ногой тазик и поднимая с колен девушку.– Иди сюда, я тебе расскажу. Вкратце.

– Вкратце? – Густые брови возмущенно взлетели вверх, но глаза красавицы лукаво прищурились.

Пока Хендрик остужал внезапно возникший сердечный жар вином, нежные ручки Лейлы проворно стянули с него мантию.

– Ах! Ты весь в царапинах, любимый! Откуда это?

Из-за ковра, закрывающего вход в девичью светелку, настойчиво кашлянули.

– Кто там? – недовольно крикнула Лейла.

– Это я, Оскар,– признался дядя.– Не хочу вам мешать, дети, но мне на минутку нужен племянник. Дело государственной важности.

– Поди к нему,– с досадой разрешила жениху Лейла.

– Что еще за дела? Ты собираешься стоять над моей кроватью, чтобы я не сбежал? – прошипел Хендрик в щель, из которой торчал длинный нос Оскара.– Где же твоя мужская солидарность?

– Как тебе девушка? – вместо ответа поинтересовался дядюшка.

– Красотка. Бутон, рахат-лукум и так далее. Я сражен. Но это еще не значит, что я дам свое согла…

– Еще как дашь! Дашь, как миленький! Каждый день вплоть до свадьбы будешь повторять «согласен», и знаешь почему? Потому что для всех, кроме меня и этой семейки, ты по-прежнему седьмой сын трактирщика, сбежавший из Башни. Только попробуй дать деру – мигом напущу уголовную стражу. А теперь вернемся к невесте. Только благодаря своей смекалке я смог заплатить выкуп и застолбить девицу за тобой, остолопом. За ней дают пять сундуков с ювелирными украшениями, пару сотен баранов и ткань, которой можно обмотать весь этот город, как подарочную коробку. Надеюсь, я не испортил твой романтический настрой? Тогда я пошел. Кстати – если не хочешь чесаться как шелудивый пес, сними халат.

Хендрик плотно задернул ковер и оглянулся на подушки, среди которых возлежала недовольная невниманием Лейла.

Неспешно, мягкой кошачьей походкой он двинулся к девушке, по пути ненароком избавившись от халата.

– Милая,– нежно сказал он, рассматривая невесту с ног до головы и находя ее гораздо более привлекательной, чем ему казалось пять минут назад.– Впервые в жизни я встречаю такое редкое сочетание красоты, ума и э… прочих качеств. Ты не согласишься… э-э…

– О! – вне себя от восторга пролепетала невеста.– Да!

Из угла, в котором валялся сброшенный халат, Хендрику послышались тихие аплодисменты. Как будто тысячи маленьких сухих ручек одновременно аплодировали этому приятному событию.

Но не может же быть, что… Безусловно, это ему просто послышалось…

За кадром. Подземная пещера

Можно смело сказать, что пещеры больше не было.

Было растолстевшее до безобразия тело идола, заполнившее почти все свободное пространство от дна озера до каменного свода. На стенах виднелись следы раздавленных насекомых и мелких зверьков, некстати оказавшихся рядом в тот роковой для них момент, когда идол сделал последний рывок и вылупился.

Где-то внизу, под его брюхом, угадывались среди скорлупы изломанные очертания высланной для нас капсулы. Еще никогда наши дела не были так плохи.

– Подожди тут,– коротко сказал я и взлетел вверх.

Быстро проскользнув между чешуйками толстой шкуры, я нырнул в душную темноту и понесся по спирали, стараясь не задевать стенок желудка.

Обратно я вернулся, сжимая в руках добычу: несколько промокших от слизи кошельков с монетами и медицинский пакет.

– Пятый,– слабым голоском прошептала напарница, прижимаясь к стене и с ужасом оглядываясь по сторонам.– Я уже ничего не понимаю. Скажи, хоть это задание мы выполнили? Река осквернена?

Вместо ответа я вытащил из щели чудом уцелевший от гибели под тушей идола комплект для оказания первой помощи и протянул ей.

– Надеюсь, ты знаешь, как этим пользоваться.

– Зачем? Разве мы сейчас не на базу? – удивилась Вторая, так энергично стряхивая с раненого плеча любопытную козявку, что я понял: обморок был сплошным притворством, она в полном порядке.

– Уже полчаса, как рация молчит,– нарочито спокойным тоном доложил я.– Я вообще не уверен, существует ли еще на старом месте наша база. Река не осквернена, все наоборот. Понюхай эти монеты. Чем пахнет?

– Мерзостью,– честно доложила напарница, морща нос. И только потом спохватилась: – А зачем их надо было нюхать?

– Запах лжи. Помнишь, в прошлый раз он не стал есть мою монетку? Это была зарплата. А твоя монетка…

– Выигрыш в казино. Неужели он их сортирует?– ахнула Вторая.– Ты на самом деле думаешь, что он ест только…

– Только то, что не заработано честно. Все проглоченное, до последней гнутой копеечки, добыто обманом,– грустно пояснил я.– Боюсь, наш идол пропитался святой речной водой насквозь и стал праведником. Со дня на день начнется массовое народное поклонение. Он теперь освящен.

– Как? – ахнула Вторая.– И что же нам теперь? Может, все-таки слетаем на базу?

– Не на чем.

– А капсула?

Я выразительно указал на раздавленные обломки на дне озера.

– Что же делать?

– Думаю, куратор сам о нас позаботится, если он еще жив. На этот случай, если не ошибаюсь, предусмотрена аварийная эвакуация, – сказал я. – Но прежде чем спасать свои шкуры, надо уничтожить идола.

Реакция напарницы удивила меня.

Не прошло еще и недели с тех пор, как она небрежно болтала этим яйцом в каске, словно собираясь сбить из него омлет, и ковыряла скорлупу ногтями. А сейчас заслуженная боевая работница (если ей верить) села на камушек и пригорюнилась, словно сама снесла и высидела это злополучное яйцо. Влажные глаза начали предательски голубеть – в крови проснулись гены ангела.

– Э! Э! Вторая! Стоп! – повысил я голос.– Прекратить нюни! Ты же воин! Возьми себя в руки!

– Мы же его сами… хлюп… сюда положили… хлюп… а теперь должны… хлюп…

– Сами положили, сами и уберем! – бодро крикнул я, доставая из поясной сумки маленький черный цилиндр. Размотав шнур, который обвивал цилиндр по часовой стрелке, я оставил шнура примерно на две-три минуты горения, остальное обрезал. Потом подпалил фитиль и быстро рванул вверх, к приоткрытой пасти идола.

– Подожди меня, я сейчас.

И вот тут мне пришлось испытать в полной мере, что такое дамские упреки. Кем меня только не называли! Я был бессердечным типом с холодным сердцем; существом, начисто лишенным отцовского инстинкта; коварным маньяком, увлекающимся в рабочее время взрывами ни в чем не повинных маленьких животных; бесхозяйственным транжирой, который сначала берет яйцо на складе, а потом уничтожает его гранатой, взятой на том же складе, и так далее.

От незаслуженных оскорблений у меня начали трястись руки. Радостная напарница тут же отметила это, язвительно поинтересовавшись, не пора ли мне бросать пить и начать вести здоровый образ жизни.

Когда фитиль догорел почти до конца, а я, вместо того чтобы забросить гранату в рот идола, все еще тыкал ею гаду в зубы как неумелый стоматолог-практикант, мое терпение лопнуло.