Лесной маг - Хобб Робин - Страница 48

Прошло по меньшей мере еще два дня. Время почти потеряло для меня значение. Мое другое «я» еще сильнее слилось со мной, и я обращал внимание скорее на смену света и темноты, чем на проходящие часы. Голод мучил меня постоянно, так что теперь казался почти естественным. Я не обращал на него внимания. Моя кожа стала толще на ощупь и скорее походила на жесткую кожуру какого-то фрукта. Влаги во рту, носу и глазах почти не осталось, и проще было их не открывать. Я едва заметил, как кто-то заскрежетал замком на моей двери. Мне показалось или меня позвали по имени? Не это ли меня разбудило? К тому времени, как я собрался с мыслями настолько, чтобы повернуть голову, кто бы ни находился в коридоре, он уже ушел. Я хотел закричать, но во рту пересохло, и мне даже не удалось разлепить губы. Тело запретило мне тратить силы на действия, которые могли оказаться бессмысленными.

Через некоторое время я услышал медленные шаги, затихшие перед моей дверью. Что-то царапнуло по дереву, затем раздались треск и скрежет. Я услышал, как на пол снаружи упали засов и замок. Я безучастно смотрел на дверь. Когда она распахнулась, это показалось мне чудом. В проеме стоял худой, изможденный сержант Дюрил, сжимающий в руке ломик.

— Невар? — хрипло позвал он меня. — Неужели ты еще жив?

Я медленно сел на кровати, и глаза Дюрила широко распахнулись. Почти беззвучно я прошептал: «Воды…» — и почувствовал, как трескаются мои губы. Дюрил кивнул, подтверждая, что понял меня.

— Пойдем на кухню, — предложил он.

Я встал и неуверенно, на одеревеневших ногах последовал за ним. Когда я вышел в коридор, в ноздри мне ударил запах болезни и меня охватило ужасное предчувствие.

Мы оба молчали. Дюрил едва переставлял ноги, словно силы у него были на исходе, а я заставлял свои ноги вспоминать, как нужно идти вперед. Они самому мне казались жесткими и непослушными, точно древесные корни, и даже бедра слушались неохотно. Когда мы добрались до кухни, я направился прямо к раковине, не обращая внимания на беспорядок и мусор на столах. Грязные чашки и тарелки громоздились в лоханях для мытья посуды. Я не стал искать чистую кружку, а, наклонившись и повернув голову, начал пить прямо из крана. Когда я больше не мог пить, я набрал воды в ладони и вымыл лицо. Затем засунул голову под кран и несколько минут наслаждался тем, как холодные струи ласкают шею и пропитывают волосы. После этого я долго оттирал руки и полил водой плечи и предплечья. Сухая кожа отслаивалась, словно я превратился в змею, сбрасывающую старую шкуру. Потом я набрал воды в ладони и намочил глаза, только сейчас осознав, как запеклись коркой мои веки. Получив наконец достаточно влаги, я закрыл кран и повернулся к сержанту Дюрилу.

— Это чума, да?

Он кивнул, не сводя с меня изумленного взгляда.

— Никогда не видел, чтобы человек так пил. Но я и не надеялся, что ты еще жив. Я сам едва не помер, Невар, иначе пришел бы за тобой раньше. Когда я дотащился до особняка, чтобы навестить твоего отца, я сразу же спросил про тебя, а он только смотрел на меня. Боюсь, горе лишило его рассудка, приятель.

— Где он?

Пока он говорил, я рылся в шкафчиках в поисках еды. Но все успело испортиться или было уже съедено. Хлебный шкаф оказался пустым. Впервые за всю мою жизнь большие печи были холодны. В воздухе витали лишь затхлые запахи. Я отчаянно нуждался в пище. С тех самых пор, как отец построил этот дом, на кухне было полно еды: много хлеба, на дальней плите всегда кипел бульон, и его аромат смешивался с запахами горячего кофе и жарящегося мяса. Тишина заменила громкую болтовню слуг, стук ножей по доскам, ритмичные шлепки рук, замешивающих белое тесто для хлеба.

Я не знал, куда все подевалось. Еду для меня готовили и приносили на стол, или я находил ее остывающей на столах или полках. Я открывал ящики и шкафы без всякого смысла, смотрел на столовые приборы, миски и сложенные полотенца. Меня начинало переполнять отчаяние. Где же еда?

Я нашел бочки с мукой и овсом и пришел в ярость, потому что не мог их есть просто так, а времени готовить у меня не было. Мое тело требовало еды немедленно. Наконец в одной из корзин я обнаружил вялую репу — мне было не до капризов, и я вонзил в нее зубы.

— Я нашел твоего отца, — тем временем заговорил сержант, — у двери в комнату Росса. Твой брат умер, Невар. Мать и старшая сестра тоже.

Я стоял перед ним, жевал, слушал, и мое сердце захлестывало такое огромное горе, какого мне еще никогда не доводилось испытывать. Когда чума пронеслась по Академии, я потерял товарищей и преподавателей, которых уважал. Их смерть потрясла меня и причинила боль. Но известие о том, что мать, Росс и Элиси покинули меня, словно в одно мгновение, заставило мой разум оцепенеть. Я рассчитывал разделить с ними остаток жизни. Надеялся, когда постарею и не смогу больше служить королю, вернуться в поместье Росса и поселиться с ним. Я представлял, как помогу растить его собственного сына-солдата и увижу, как Элиси станет женой и матерью. Меня покинула и моя нежная, добрая мать, моя сила и защита. Все они оставили меня.

И тем не менее пища, которую я жевал, наполнила мой рот неслыханным удовольствием. Мякоть ее была сладкой в сравнении с горьковатой шкуркой. Возможность наполнить чем-то рот после стольких дней лишений привела меня в исступленный восторг. Неожиданно я понял, что, поглощая пищу, я не только впитываю жизнь, но и побеждаю. Я снова выжил, и мое тело ликовало, несмотря на слезы, наполнившие глаза из-за моей потери.

Дюрил не сводил с меня напряженного взгляда.

— Ты не собираешься идти к нему? — спросил он меня наконец.

— Дай мне немного времени, сержант, — хрипло ответил я, медленно покачав головой. — Я много дней провел без еды и воды. Позволь мне набраться сил перед встречей с ним.

По его лицу пробежала тень осуждения, но он не стал со мной спорить и подождал, пока я доем репу. Я предложил ему присоединиться ко мне, но он молча покачал головой. Когда репа закончилась, я нашел миску с изюмом и, сев за стол, принялся есть его руками, одну тягучую липкую горсть за другой. У изюма был потрясающий вкус. Однако чем больше я ел, тем острее становилось осознание моей утраты.

Меня снова затопило ощущение двойственности. Спек во мне радовался, что ему удалось выжить, а Невар только что потерял большую часть своего мира. Я посмотрел на Дюрила.

— Пожалуйста, расскажи мне все, что тебе известно. Я провел запертым много дней. Ни еды, ни воды, ни новостей.

— Да, я вижу, — мрачно подтвердил он. — Это займет немного времени. Болезнь пришла из Излучины Франнера. По крайней мере, я так думаю. Все произошло очень быстро. Твой отец и брат отправились выяснить, что происходит, когда доктор Рейнолдс сообщил им про умирающую семью. Твой отец сильно встревожился, и они с Россом вернулись сюда, чтобы продумать карантин. Но на следующее утро выяснилось, что они опоздали. — Он покачал головой. — Болезнь распространилась по городу, точно лесной пожар. Ей каким-то образом удалось перебраться через реку. Росс слег на следующий день. Твоя мать заразилась, ухаживая за ним. К этому времени все, кто еще мог двигаться, уже бежали подальше от чумы. Я сделал все, что мог, Невар. Я отправил скот и лошадей пастись, больше я ничем им помочь не мог. Я заболел следом за твоей матерью и до сегодняшнего дня мало что знал. В конце концов я решил, что выживу, выбрался из постели и приковылял сюда. Во дворе я видел четыре накрытых трупа — не знаю чьих и как долго они там лежат. Запах ужасный. Похоже, почти все слуги ушли; по крайней мере, я надеюсь, что ушли, а не лежат мертвыми в своих постелях или где-нибудь еще. Я не стал обследовать комнаты — хотел первым делом отыскать тебя. Не знал, что твой отец тебя запер, парень. Это чудо, что ты выжил. Что ты там ел и пил?

— Ничего.

Он посмотрел на меня с сомнением.

— Ничего. Я ничего не ел и не пил несколько дней! — Я тряхнул головой, удивленный сомнениями Дюрила, но сдался. — У меня нет времени убеждать тебя в этом, сержант. Но это так. Какой бы магии меня ни отдал Девара, она невероятно сильна. Я много спал, и мой сон был очень глубоким. Наверное, как у медведя зимой. И я по-прежнему достаточно голоден, чтобы съесть лошадь. Но…