Лесной маг - Хобб Робин - Страница 42

Тогда как может магия делать со мной такое?

Я прикасаюсь к железу каждый день. Магия не может иметь надо мной власти. Я герниец, почитающий доброго бога, и отличный инженер. Магия — для невежественных кочевников, живущих в шатрах. Я взял в руки хлебный нож и принялся разглядывать лезвие. Затем приложил плоской частью к руке — и ничего не почувствовал. Ни жжения, ни леденящего холода, никаких неприятных ощущений. Раздраженный самой попыткой, я использовал нож по назначению и отрезал еще ломоть хлеба. Моя кружка опустела, и я снова ее наполнил.

Впервые в жизни мне захотелось поговорить со священником. Я знал, что большинство из них совершенно не приемлет магии. Она не является одним из даров доброго бога его последователям, а следовательно, не должна занимать праведных людей. Они не отрицают ее существования, просто она для нас не предназначена. Я знал это из Священного Писания. Но в таком случае что со мной происходит? Я не стремился к магии, тогда как же ей удалось добраться и захватить меня?

Но уже в следующее мгновение я признался себе, что, возможно, стремился к магии. Иначе зачем бы я последовал за Девара с края обрыва в ту далекую ночь? Он заставил меня пожелать стать кидона настолько, что я готов был слепо рисковать жизнью. Может быть, этим я оскорбил доброго бога? И именно тогда попал во власть магии? Неожиданно у меня перед глазами возникли принесенные в жертву птицы. Старые боги дарили магию тем, кто делал им подобные подношения, точнее, так говорилось в старых легендах. Я вздрогнул, и теплая уютная кухня вдруг показалась мне темной и зловещей. В детстве меня учили, что последователи доброго бога защищены от злобы старых богов. Может быть, я лишился его заступничества, шагнув с утеса в пропасть? Перед глазами у меня возник стервятник, который с возмущенным карканьем расправил крылья и потянулся ко мне. Я вмешался в жертвоприношение Орандуле, старому богу равновесия. Он повелевает жизнью и смертью, счастьем и несчастьем. Оскорбил ли я его? Стал ли я теперь уязвим для него? От этих мыслей волосы мои встали дыбом, и я едва не подпрыгнул от неожиданности, услышав у себя за спиной резкий голос.

— Что ты делаешь?

Я с виноватым видом повернулся.

— Зашел наскоро перекусить, сэр. Я поздно вернулся и не хотел никого будить.

Отец пересек кухню большими шагами, и я неожиданно увидел себя его глазами: толстый боров, скорчившийся в темноте над едой, пожирающий ее, пока его никто не видит. Половина буханки хлеба, грязный нож, плошка с маслом и кружка с элем — все указывало на тайное обжорство.

— Ты свинья. Лживая свинья. Ты избегаешь родных и отказываешься есть вместе с нами, и все ради чего? Чтобы по ночам потихоньку пробираться на кухню и набивать брюхо едой?

— Я съел совсем немного, сэр. — Я встал перед усыпанным крошками столом, словно нашкодивший ребенок, прячущий разбитую вазу. — Я съел всего несколько ломтей хлеба с маслом. Мы с сержантом Дюрилом ездили покататься и вернулись куда позже, чем собирались. Я проголодался.

— Ты и должен голодать, жирный болван! Именно ради этого я поручаю тебе тяжелую работу, чтобы соскоблить с твоей ленивой спины жир. Я не верю своим глазам, Невар. Не понимаю, когда и почему ты превратился в это… в жадного, прожорливого лжеца! О, в последние несколько дней тебе удавалось меня дурачить. Ты так напоказ избегал семейного стола. Я разговаривал с поварами. Они сказали, ты съедаешь тарелку чего-нибудь, а потом уходишь. Я подумал: «Ну, мальчик старается, он вспомнил о самодисциплине и хочет избавить нас от зрелища того, как он ест. Он много трудится и мало ест и скоро приведет себя в порядок». Я не мог понять, почему ты не худеешь, но думал, что, возможно, слишком нетерпелив. Я даже подумывал, да простит меня добрый бог, не следует ли мне воспользоваться своим влиянием и вернуть тебя в Академию, раз уж ты доказал, что у тебя хватит силы воли измениться. И что же я обнаружил сегодня? Правду! Ты устроил для нас настоящее представление, делая вид, что выполняешь тяжелую работу и почти ничего не ешь. А на деле по ночам потихоньку пробирался сюда и набивал брюхо! Почему? Ты полагал, я ничего не узнаю? Ты считаешь меня дураком, Невар?

Я стоял по стойке «смирно», стараясь не выдать своего гнева.

— Нет, сэр. Никогда, сэр.

— В таком случае в чем дело, Невар? В чем? Ты слышал о новых стычках с жителями Поющих земель и возобновившихся восстаниях кочевников? Они винят нас во вспышках проклятой чумы спеков и бунтуют. Во времена, подобные этим, хороший офицер может быстро сделать карьеру. Но ты, похоже, пытаешься сбежать от подвернувшихся тебе возможностей. Ты трус? Ты боишься служить своему королю? Ты не ленив. Мне докладывают, что ты справляешься с работой за день. В таком случае что происходит? Что? — Неспособность понять приводила его в ярость. — Почему ты решил всех нас опозорить?

Пристально глядя мне в глаза, отец начал наступать на меня. Он был похож на собаку, выбирающую позицию для нападения. Мои мысли метались по кругу. Он мой отец. Но он ко мне несправедлив. Это в большей степени его вина, чем моя. Меня завораживал вопрос, на который я не мог ответить: если он меня ударит, стерплю ли я или дам ему сдачи?

Возможно, он увидел в моих глазах эту неуверенность или почувствовал, что я едва сдерживаю ярость. Так или иначе, он замер, где стоял, и я услышал, как заскрипели его зубы.

— Тебе уже давно следовало понять, — проговорил он, — что дисциплина должна идти изнутри человека, но, поскольку ты этого не понимаешь, я навяжу ее тебе, как испорченному ребенку. Сейчас ты отправишься в свою комнату, Невар, и останешься там. Ты не покинешь ее, пока я тебе не позволю. Я буду следить за тем, что ты ешь. И, клянусь добрым богом, я добьюсь того, что ты похудеешь.

— Мы можем попробовать, отец, — ровным голосом ответил я, — но не думаю, что из этого выйдет толк.

Он презрительно фыркнул.

— Можешь не сомневаться, выйдет. Ты не видел заключенных, которых пару месяцев держали на хлебе и воде. Ты будешь удивлен тем, как быстро истощается человек.

— Возможно, так бы и было, отец. Если бы мой жир был вызван моей жадностью или обжорством, такое лекарство могло бы помочь. Но это не так. — Я не мог предложить ему ничего, кроме правды, и, не задумываясь, продолжил: — Я объяснил это маме. Я знаю, она тебе передала. Я знаю, ты считаешь, что я ей солгал. Но это не так. Я растолстел из-за проклятия спекской ведьмы. Или богини. Я не знаю точно, кто она. Но именно она сотворила со мной это, отдав меня своей магии. А смогла она это сделать, потому что ты передал меня для обучения кидона Девара, когда мне было пятнадцать. Он «обучил» меня, верно. Заставлял голодать и оскорблял, а потом убедил в том, что единственный способ быть настоящим воином — это стать кидона, как он.

В моем голосе звенели обвиняющие нотки, а отец смотрел на меня, слегка приоткрыв рот.

— Однажды вечером он одурманил меня, высыпав что-то в огонь костра, дым был сладким и очень густым. Затем он велел мне следовать за ним, и я спрыгнул с обрыва и оказался в совершенно другом мире. Мы путешествовали по нему несколько дней, а то и недель, потом подошли к опасному мосту, и он велел мне сразиться с его стражем. Именно тогда я и встретился с древесной женщиной. Но я не смог заставить себя ударить ее, я недооценил то, каким страшным врагом она оказалась. Она одержала надо мной победу, и я оказался в ее власти. Мое тело, такое жирное, — дело ее рук. Внутри я прежний, тот, кем я всегда был, с теми же мечтами и стремлениями. Я всегда хотел стать солдатом. Я пытаюсь исправить то, что со мной произошло. Сегодня я ездил в лагерь кидона, искал способ освободиться. Но это невозможно, по крайней мере это…

— Молчать! — проревел мой отец.

Его лицо становилось все жестче и белее с каждой подробностью моего рассказа. Я думал, что он пришел в ужас от того, что невольно со мной сделал. На мгновение у него дрогнули губы.

— Ты спятил? — сурово спросил он. — Именно этим ты болен? Безумием? При чем тут магия и Девара? Ты решил обвинить в своем обжорстве то, что случилось много лет назад, и меня? Невар! Посмотри на себя! Посмотри на свое брюхо и на грязь, которую ты оставил на столе, а потом скажи мне, что ты тут ни при чем! Магия! Что за глупость! Или тебе каким-то непостижимым образом удалось убедить себя, что она имеет над тобой власть и заставляет тебя так поступать? Я слышал о подобных вещах, людей убеждали, что они стали жертвой проклятия, и они умирали, поскольку верили в него. В этом твоя беда, Невар? Ты действительно думаешь, что это с тобой сделала магия? — Последнее слово он выплюнул с насмешкой.