Джинн из подземки - Горбенко Людмила - Страница 2

– А что? – загорелся мой коллега и собеседник.– Мне нравится! Спасибо за идею!

– На здоровье,– скромно ответил я, разворачиваясь к напарникам.– Ну что, пошли?

Вопреки ожиданию, они не выказали энтузиазма. Огромные глаза чертовки широко распахнулись и налились страхом. Третий наоборот – зажмурился. Я с удивлением проследил, как лицо и шея толстяка плавно утрачивают окраску, делая его похожим на чрезмерно упитанного мучного червя.

– Да что с вами тако…

Широкая задвижка со скрипом вдвинулась в паз двери карантинной камеры, а сверху уже опускались дополнительные створки, которые на моей памяти применялись лишь однажды: когда бригада боевых работников притащила на себе особо опасный штамм мутировавшего вируса черной лихорадки.

– Э нет! – Утилизатор растянул тонкогубый рот в широкой садистской улыбке и лукаво мне погрозил.– Куда? С вами, товарищи, мы еще не закончили…

«А ведь начиналось все так… обыденно!» – успел подумать я, прежде чем ко мне протянулись когтистые ухваты…

С чего все началось. База, общежитие полевых работников. Очень раннее утро

Посылка пришла с опозданием на десять часов, рано утром, когда мы спали. Новенькая транспортировочная камера мелко задрожала и исторгла из себя душераздирающий стон – сигнал о том, что переброска благополучно завершена и можно получить заказ.

Не разобравшись спросонья, я по привычке предпринял попытку убить очередной будильник (они у меня долго не задерживаются), но промахнулся. Камера продолжала визжать.

Из противоположного угла комнаты послышался испуганный вопль, и что-то с глухим стуком упало на пол.

– А? Что?!

Со вчерашнего вечера я успел забыть, что Третий, так и не дождавшись груза, уснул у меня на диване, и сам чуть не заорал от неожиданности. В стенку заколотили.

– Это безобразие! Вы угомонитесь или нет?! Половина шестого!

А-а-а-а! Дзиннь! А-а-а-а-а!!!

Звук падения мини-гильотинки и предсмертный крик казненного механического человечка слились воедино, заставив вибрировать забытый на тумбочке стакан. Ага, вот и будильник, легок на помине!

Быстренько стряхнув с себя остатки сна, я резким ударом хвоста по кнопке погрузил будильник в беспамятство, одновременно изо всех сил давя правым копытом на рычаг дверки транспортировочной камеры.

Все-таки иногда удобно быть чертом.

Пока мой постоянный напарник и лучший друг поднимался с пола и сонно таращил глаза, камера торжественно открылась, обдав нас клубами едкого желтого дыма, и мы увидели… увидели…

А что, собственно говоря, это такое?

– Та-а-ак,– растерянно протянул я, оглядываясь на Третьего.– Что за икебана?

Толстяк осторожно разгреб мятые сосновые иглы и шишки, которые толстым слоем устилали дно камеры, и кончиками когтей приподнял наш трофей: нечто среднеарифметическое между большой рукавицей и кургузой шапчонкой.

– Э… артефак? – неуверенно предположил мой друг, задумчиво почесывая лоб.

– Лучше не скажешь,– согласился я, разгоняя руками вонючие желтые облачка, порхающие по комнате.– Где накладная?

Третий бросился к стулу, на котором вечером свалил свою форму, и принялся лихорадочно вытряхивать карманы. Пол украсился ворохом оберток от шоколадных батончиков и хвостиками копченых колбасок.

– А! Вот она! – обрадовался толстяк, извлекая на свет заляпанную бумажку с расплывшейся печатью.– Бо… бое… ру-ка-ви… Аль… фреда? …берта? Нет, не разберу.

– Дай мне! – Я вырвал у него накладную, быстро пробежал глазами по строчкам и горестно вздохнул – разобрать что-либо в этой тарабарщине было невозможно. И самое грустное – даже претензий не предъявишь. Запрашивали у фирмы некое «бое рукави Аль»? Получите, это оно и есть.

Что хорошо в Третьем – если ты голоден, у него всегда можно поживиться куском качественной еды. Что плохо – любой предмет, попавший ему в руки, моментально покрывается слоем белков, жиров и углеводов. Независимо от материала, из которого изготовлен.

Из-под кровати выползла недовольная Шива. Вчера Третий целый вечер гладил ее по пушистой спинке, чтобы, как он выразился, «снять стресс», и теперь моя кошка больше напоминала засаленную крысу.

– Ты бы хоть иногда мыл руки,– не выдержал я.– Про накладную молчу, но кошка-то при чем? Бедному животному теперь неделю придется вылизываться!

– Зато кормить не надо,– беспечно ответил толстяк.– Ну так что, берем заказ?

– Берем,– со вздохом согласился я.– Уже почти шесть. Вот-вот Вторая пожалует, чтоб ее…

Сказать, что моя (а теперь и Третьего) новая напарница была стихийным бедствием – не сказать ничего. Стихийные бедствия могли у нее учиться. Откуда в изящном теле такая разрушительная сила, не могу понять до сих пор, но факт остается фактом: везде, где появляется Вторая, начинаются непредсказуемые катаклизмы. Сопротивление бесполезно, только настрадаешься.

Обиженная Шива прекратила облизывать шерсть, сыто икнула и настороженно прислушалась. Из коридора все громче доносился характерный перестук каблучков. Секунда… еще секунда… и дверь резко распахнулась под ударом лакового ботинка на высоченной шпильке.

– Привет, мальчики! Ну как наш трофей? Пришел?

Мы с Третьим дружно промычали что-то неразборчивое и ткнули пальцами в сторону камеры.

– Они прислали вот это? – изумилась обладательница белокурых кудряшек, позолоченных рожек и жгуче-черных глаз, присаживаясь перед камерой на корточки.– А где боевая латная рукавица?

– Чем богаты,– доложил я.

– У кого накладная?

Третий, потупившись, предъявил бумажный комок, в который превратился бланк заказа.

– Это что? – Выщипанные в ниточку брови красавицы-чертовки грозно сошлись на переносице.– Начинка для плевательной трубки чернокожего воина? Неприкосновенный запас прессованной туалетной бумаги? Почему так помято?!

– Не горячись,– прервал я ее.– Можем специально для тебя прогладить, но это ничего не даст. Увы. В расправленном виде документ тоже бесполезен из-за художественно разбросанных по строчкам пищевых пятен. Максимум, что удается прочитать: «бое рука Аль». Аллес.

– Охо-хо-хо,– пригорюнилась Вторая, грустно рассматривая посылку.– С первого взгляда ясно: новодел, причем бракованный. И кому теперь прикажете втюхивать эту дрянь?

– Может, найдется коллекционер-оригинал? – с робкой надеждой в голосе пискнул Третий.

– Сделка, совершенная с умственно отсталым лицом, по закону считается недействительной,– сурово отчеканила Вторая.– Разве что ты сам купишь. А что! – Тут она оживилась.– По-моему, прекрасная идея! Купи перчатку, Третий, а? Смотри, какая интересная вещица! Мягкая, серенькая, вся в иголках! Мы тебе как своему даже скидочку сделаем. Процента полтора-два. Согласен?

Изящная ручка с кроваво-красным маникюром как бы между прочим опустилась на широкую грудь толстяка и принялась ласково отряхивать крошки, которые обильно покрывали комбинезон Третьего. Когда мой осоловелый напарник окончательно размяк и был готов согласиться на что угодно, я не выдержал и вступился за друга:

– Эй! Детка, детка! Полегче на поворотах! Своих не нажуливать! Прокол так прокол. Что-нибудь придумаем.

– Охо-хо-хо,– окончательно скисла Вторая, убирая руку с груди Третьего и брезгливо вытирая ладонь о спинку моего кресла.– И от зарплаты, как назло, почти ничего не осталось… Я так рассчитывала, что все получится. Уже и туфельки присмотрела…

Тут мы с Третьим синхронно вздрогнули. «Туфельки присмотрела» – это серьезно. Лишить нашу красавицу очередной покупки любимой обуви все равно что вырвать кусок мяса изо рта у голодного тигра. За пару странных лаптей на шпильке напарница легко может убить, имеется у нее такая маленькая слабость.

И ведь что обидно – нашей вины в случившемся нет. Точнее, почти нет. Ну испортил Третий накладную, претензии поставщикам теперь не предъявишь. Но мы и так их вряд ли предъявили бы. Ведь совершенный нами вчера поступок балансирует на тонкой грани между природной импульсивностью и злонамеренным нарушением Кодекса.