Хочу «Оскар»! - Стил Даниэла - Страница 41

Питер кивнул.

– А ты думаешь, у тебя это получится? А как к этому отнесется сама Алиса? Она тебе позволит?

Таня прекрасно знала, какой настойчивой может быть Алиса, когда она чего-то хочет.

– Она ведет себя достойно. Она сказала, что собирается уехать на некоторое время. У нее какие-то дела в Европе, связанные с галереей. Это даст нам шанс. Не будет же это длиться вечно…

Питер вздохнул. Ему не хотелось говорить обо всем этом с Таней, но он понимал, что без разговора не обойтись. Она две недели ждала его решения, как и Алиса. С Алисой он поговорил накануне. Конечно, решение Питера больно задело ее, но она сказала, что понимает его и, если он когда-нибудь передумает, двери ее дома будут всегда открыты для него. От этих слов Питер совсем сник. Он понимал, что двери Алисиного дома придется запереть навсегда, если он хочет сохранить свой брак.

– А что будет, когда Алиса вернется? – с беспокойством спросила Таня. – Не может же она вечно быть в отъезде, ведь ее дом здесь?!

– Думаю, мы будем держать дистанцию, пока все не наладится снова.

Но все трое знали, что эта ситуация окончательно никогда не уладится. Таня не разговаривала с Алисой – не собиралась это делать и впредь. И она больше не могла положиться на Питера. Возможно, если Алиса уедет, он будет спать еще с кем-нибудь. И ей не верилось, что, когда Алиса вернется из Европы, эти двое и вправду будут держаться на расстоянии друг от друга. В общем, ситуация все равно продолжала оставаться взрывоопасной.

Таня молча кивнула и отправилась в душ. Она не могла обнять Питера и сказать, что любит его. Она не могла разобраться в собственных чувствах. Ярость, гнев, разочарование, страх, горе, печаль. Она испытывала множество чувств, но приятных среди них не было, и Таня сама теперь не понимала, есть ли в ее сердце место для любви. Она надеялась, что со временем их отношения наладятся, но больше ни в чем не была уверена. Между ними встала стена. А Питер не предпринимал никаких попыток преодолеть стену, воздвигнутую Таней. Только время могло им помочь, но сейчас Питеру было одиноко.

Чтобы хоть как-то исправить положение, Питер за несколько дней до отъезда Тани в Лос-Анджелес пригласил ее на ужин. Алиса уже уехала в Европу. А Джейсон в этот день уезжал в колледж. Таня приняла приглашение, хотя говорить им было не о чем. Они кое-как дотянули до конца ужина, разговаривая о детях и обмениваясь дежурными репликами. Никому из них вечер особого удовольствия не доставил, но они понимали, что заложили какое-то начало. Оба старательно избегали упоминаний об Алисе. Той ночью Питер впервые с того момента, как Таня вернулась домой и узнала о его измене, попытался наладить отношения. Но как только он дотронулся до Тани, она вся напряглась. Она поспешно отстранилась от Питера, потом повернулась к нему. В глазах у нее были слезы. Питер не видел их в темноте, но слышал по ее голосу, что она плачет.

– Извини, Питер… я не могу… не сейчас… – негромко произнесла она.

– Я понимаю, – сказал Питер и отвернулся от Тани. Он уже несколько недель не обнимал ее и не говорил, что любит ее, а Тане только этого и хотелось. Но Алиса до сих пор стояла между ними так же надежно, как если бы сейчас оказалась между ними в постели.

Питер заснул, повернувшись на другой бок, а Таня еще долго смотрела на него и пыталась себе представить, какой будет теперь ее жизнь с мужем.

Глава 12

На этот раз отъезд в Лос-Анджелес стал для Тани тяжелым испытанием. Когда пришло время уезжать из дома, она так разволновалась, что не могла и слова сказать. Даже Мэган и та, похоже, стала жалеть ее. Особенно теперь, когда у нее больше не было друга-советчицы. Мэган знала, что Алиса уехала в Европу. Алиса сама сказала ей об этом, когда позвонила, чтобы попрощаться. Они даже точно не знали, куда именно она поехала. Алиса сообщила свой маршрут только Питеру, но тот не стал ни с кем делиться этой информацией. Впрочем, он и сам не был уверен, что хочет это знать. Питер записал номер телефона, по которому можно было связаться с Алисой, но потом счел за лучшее порвать листок в мелкие клочки и выбросить. Он решил, что так будет безопаснее: а то вдруг когда-нибудь он смалодушничает, позвонит ей и попросит вернуться домой! Питер был твердо намерен расстаться с Алисой и уверял себя, что не изменит своего решения. Если, конечно, он действительно мог быть в себе уверен, в чем он, впрочем, все больше сомневался. Ему тяжело было осознавать, что Таня больше не доверяет ему. Когда Питер отвез ее в аэропорт, она обняла его, но вид у нее был по-прежнему подавленный.

– Я по-прежнему люблю тебя, Питер, – произнесла она. Они так и не занимались любовью до самого ее отъезда. Всякий раз, когда Таня думала об этом, она тут же представляла себе Питера в постели с Алисой. Ей требовалось еще много времени, чтобы оправиться от шока и вновь почувствовать себя желанной рядом с Питером.

– Я тебя тоже люблю, Тан. Прости, что причинил тебе боль.

– Надеюсь, со временем все уладится, – вздохнула Таня.

– И я надеюсь, – отозвался Питер. Он хотел возродить их брак, только он пока не знал, насколько сильны были разрушения.

– Я приеду в пятницу, если смогу, – сказала Таня и тут же подумала: а что будет, если она не сможет приехать? Что будет делать Питер тогда? И где будет Алиса? Не найдет ли он себе кого-нибудь еще? Таня больше не чувствовала себя в безопасности.

Двадцать лет она безоговорочно доверяла мужу, теперь же она не доверяла никому и ничему, и менее всего – ему. Это было ужасное ощущение. Всякий раз, когда Таня смотрела на него, он испытывал жгучий стыд, видя Танину боль. Тане так тяжело было все эти дни дома, что она рада была вернуться в Лос-Анджелес. Измена Питера разбила ей сердце, и Таня хотела одного: убежать куда-нибудь.

Она добралась до бунгало к восьми вечера, но на этот раз уютные комнаты не радовали Таню. Она хотела снова очутиться в Россе, с Питером – но так, как это было прежде. Таня искала убежище, чтобы укрыться в нем от свалившихся на нее невзгод, но, очутившись в Лос-Анджелесе, в своем бунгало, Таня почувствовала себя такой одинокой и потерянной, что чуть не расплакалась от жалости к самой себе. Ей казалось, что за последние три недели она потеряла себя. Единственным, что она не утратила, были ее дети, но даже с ними она не чувствовала связи. Этим вечером Таня не стала звонить Питеру, и он ей тоже не позвонил. В бунгало номер два царила гнетущая тишина. Таня даже не потрудилась включить музыку. Она попросила дежурного позвонить ей утром и разбудить, а потом забралась в кровать и плакала, пока не уснула. И этот сон был для нее благом и облегчением. Она больше не думала о Питере, не думала об Алисе и о своем надежном и исполненном покоя маленьком мирке, который рассыпался, словно карточный домик.

На следующий день Таня отправилась на съемочную площадку с надеждой забыться в работе. Одним из первых ей встретился Макс, делящий с Гарри бублик. Увидев Таню, пес замахал хвостом, и Таня потрепала его по загривку.

– С возвращением! – сказал Макс, приветливо улыбнувшись Тане. Ему потребовалось не более секунды, чтобы разглядеть в ее глазах отблески катастрофы. Таня ужасно выглядела и заметно похудела. Но Макс удержался от вопросов, он умел быть деликатным. – Как прошли праздники?

– Неплохо, – бесцветным голосом ответила Таня. – А как Нью-Йорк?

– Жутко холодно и полно снега, но весело. Кажется, я уже слишком стар для внуков. Внуки по силам молодым дедушкам и бабушкам. Они меня умотали.

Таня улыбнулась. Появился Дуглас со стопкой бумаг. Последние изменения в сценарии были выделены новым цветом – иначе их трудно было бы отследить, столько уже накопилось этих изменений.

– Добро пожаловать обратно в Голливуд, – сказал Дуглас, приподняв бровь. – Вас поздравить с чудесным отдыхом в Марине? – саркастически поинтересовался он. Если Таня и вправду хорошо провела время, по ней этого нельзя было сказать. – У вас такой вид, будто вы с самого отъезда ничего не ели.