Темные пространства - Горбачев Владимир - Страница 37

И вдруг все эти вопросы вылетели у меня из головы — далеко впереди, чуть правее того направления, по которому я двигался, я увидел Нечто. Я повернул в ту сторону. Я уговаривал себя идти медленнее — ведь я по-прежнему не видел, куда наступаю, в темноте могла скрываться ловушка, но ноги сами несли меня к свету. Вскоре я уже мог различить светлый контур, словно за закрытой дверью горел свет.

Идти пришлось довольно долго. По мере приближения к контуру ощущение головокружения и тошноты усилилось, я дважды спотыкался, сердце колотилось, словно я бегом взбирался на гору. Наконец контур оказался совсем рядом, моя рука нащупала гладкую деревянную поверхность. Это и в самом деле была дверь. Значит, должна быть и ручка. Я пошарил и действительно нащупал ее. Повернул, потом нажал. Дверь подалась, пропустив поток яркого света, но полностью не открылась, словно была изнутри чем-то завалена. Я нажал сильнее, потом навалился всем телом; внезапно она открылась. Падая, я инстинктивно выбросил вперед руки, ожидая встретить пол, но пола не было, здесь было глубоко, сколько же… Я приземлился на четыре точки, больно ударившись коленом — чертов Лопес! — вскочил — и проклятия замерли у меня на губах.

Невиданные растения нежно-изумрудного цвета — трава, а скорее кусты — покрывали склоны ущелья. Кое-где среди них возвышались серовато-зеленые стволы, мощные и высокие, как крепостные башни. Ниже ущелье расширялось, открывалась равнина, на которой происходило какое-то медленное непонятное движение. И над всем этим пейзажем высоко в небе стояло большое голубое солнце.

Так. Вот, значит, как это бывает! Настал мой черед стать объектом интенсивного воздействия — или как это у них называется? Обратим внимание на его комплексность, на полноту и детальность создаваемой картины. Я ясно вижу ближайшие кусты; лишенные листьев, они больше всего похожи на перекати-поле, только более густое. Я слышу раздающийся из чащи шелест и — какое бы слово подобрать? — такой звук, словно лопаются маленькие шарики. Я ощущаю горьковатый запах — вот чем пахло в доме. Я чувствую, что почва, на которой я стою (я наклонился и потрогал), на ощупь сухая и твердая, напоминает пемзу или, скорее, засохшую грязь. От органолептической пробы мы, пожалуй, воздержимся — я и так верю, что какое-нибудь соответствующее ощущение у меня возникнет.

Что же дальше? Как быть, если все мои чувства, с помощью которых я до сегодняшнего дня более или менее уверенно ориентировался в окружающем мире, меня обманывают? Если они с туповатым простодушием примитивного автомата сигнализируют, что подсовываемый мне муляж — самая что ни на есть действительная реальность. Как установить, что на самом деле реально меня окружает?

Спокойнее. Главное — не впасть в панику. В мозг-то мне он еще не залез, верно? Я мыслю — следовательно, я не только существую, я еще могу и действовать. Давай подумаем, где мы можем находиться. Или все еще в доме, или на каком-то участке за домом, скрытом от посторонних глаз, где хозяин проводит свои «научные изыскания». Ну-ка…

Я обернулся, ища дверь, из которой свалился. Я боялся, что не увижу ее, был в этом почти уверен, и с тем большим облегчением убедился, что дверь на месте. Грубо сколоченное полотно из неструганных досок, кое-как покрытых фанерой, было вделано в красноватую с зелеными прожилками скалу метрах в двух над моей головой. Как ни странно, но именно этот настоящий, реальный предмет — единственный настоящий в этом призрачном мире — выглядел здесь придуманным и неуместным. Я прикинул. Если поставить ногу вон на тот выступ, подтянуться, то можно добраться до площадки, а оттуда дотянуться до ручки. Правда, еще вопрос, откроется ли дверь, но это мы выясним потом. Я уже нашаривал неровности скалы, чтобы ухватиться поудобнее…

Постой, что ты делаешь? Подумай немного. Почему создатель этого фантастического мира сохранил в нем эту реальную деталь? Ведь он легко мог замаскировать и ее какой-нибудь скалой или кустом. Может быть, это ловушка? Что тебя ждет за этой дверью — коридор? Ты уверен? А может быть, яма с вделанными в дно кольями? Или просто клетка, камера, подземелье, в котором ты будешь метаться в бессильной злобе? Впрочем, разве этот мир, в который я попал, уже не является такой клеткой?

Спокойнее, мы же договорились — без паники. Не надо себя запугивать. Хорошо, не будем запугивать. Но даже если этот предмет, принимаемый мной за дверь, на самом деле ею и является, и за этой дверью меня ждет коридор, а там свобода, то могу ли я воспользоваться этой любезно оставленной мне возможностью? Может быть, именно этого он от меня и ждет? Стоит за каким-нибудь кустом, который на самом деле является шкафом, с усмешкой наблюдает за моими испуганными метаниями и ждет, когда я позорно сбегу с поля боя и оставлю его в покое. И ты ведь уже принял его правила игры, ты собираешься взбираться по этой скале, которой на самом деле нет. А он смеется над тобой, хохочет до слез — вот, что это, разве не смех? Проклятие!

Я глубоко вдохнул. Придал лицу как можно более уверенное выражение. Медленно повернулся.

Солнце по-прежнему стояло высоко в небе. Над ущельем дрожал раскаленный воздух. В небе неспешно плыли маленькие аккуратные облака, похожие на плотные комки зеленоватой ваты. Одно из них остановилось, потом стало спускаться и скрылось за скалой. Значит, это не облака. Может, что-то живое? Внезапно кусты заколыхались, словно от порыва ветра, потом вновь застыли.

Ну и что дальше? Дальше надо работать, вот что я вам скажу. Не ныть, не паниковать, а работать. Человека создал труд. Кажется, мы пришли, чтобы задать хозяину дома несколько вопросов. Была еще идея пригласить его на небольшую прогулку, но ввиду вновь открывшихся обстоятельств она представляется нам неактуальной. Просто побеседовать. Здесь? А почему бы и нет?

— Мистер Руперт! — громко позвал я. Тишина, легкий звон в кустах.

— Перестаньте валять дурака, Руперт! Я знаю, что вы никакой не Лопес, знаю, что вы были учеником Кандерса. Мне нужно задать вам несколько вопросов. У нас нет к вам претензий, я не собираюсь вас задерживать. Просто поговорить. Можете вы уделить мне несколько минут?

Молчание. К кому я обращался — к кустам? К скалам? Может, его здесь вовсе нет? Он запер меня, что называется, нейтрализовал, и теперь продолжает свои научные изыскания, предоставив мне вопрошать пустоту и сходить с ума в этой фантастически обставленной клетке. Дьявол! Что же делать? Не стоять же на месте!

Я сделал шаг, потом еще и еще. При этом я внимательно следил за всем, что меня окружало, стараясь уловить малейшие изменения. Тот, кто создает иллюзию, не способен контролировать абсолютно все, какое-то несоответствие перспективы может выдать обман. Но нет — по мере того как я шел, скала с дверью удалялась, менялся вид ущелья.

Я подошел к ближайшему растению. Оно действительно больше походило на куст, чем на траву. Отходившие от ствола ветви, круто изгибаясь, вновь соприкасались с ним у вершины; получалось некое подобие амфоры. Гладкая поверхность казалась полупрозрачной, я различал внутри какое-то движение — может быть, соков? Я протянул руку к ближайшей ветке и тут же невольно отдернул ее: не только эта ветка, но и соседние резко подтянулись к стволу, почти слившись с ним. Мы с кустом оба испугались, неизвестно, кто сильнее. Я слышал об орхидеях, захлопывающих цветы при приближении людей, но здесь было нечто иное — так ведет себя лягушка или бабочка, животное, а не растение.

Испуг прошел, ветка отошла от ствола. Однако на этом ее движение не закончилось: верхушка начала опускаться, в свою очередь приближаясь к моей все еще вытянутой руке. Теперь настал мой черед пугаться; я подавил желание отдернуть руку. А вдруг оно ядовитое? Я почувствовал легкое прикосновение. Ветка разделилась на несколько частей, обтекая мою ладонь подобно перчатке. Нет, это уж слишком! Я отвел руку. Ветка не последовала за ней. Раскрытая часть (она неприятно напоминала пасть змеи) медленно сомкнулась, и растение вернулось в прежнее положение.