Нет - Горалик Линор - Страница 20

– Когда-то, мистер Сокуп, когда я был юным, я тоже работал в одной большой конторе; мой босс, Сержи Блэксмит, говорил мне: «Знаешь, дорогой Лис, если ты зван в пафосное место и не можешь соблюсти dressing code, приходи исключительно, вызывающе underdressed: например, в старой телогреечке и в рваных джинсах. Лучше всего, кстати, прихватить с собой сквошную ракетку и все извиняться, что не успел заехать домой переодеться. Тогда все будут чувствовать себя идиотами – а ты нет». Я, знаете, следую его совету как непреложному закону.

И издевается еще. Но надо посмеяться.

Посмеялись.

Ходить в такие места не любит, а страуса все-таки уминает очень бойко; небось не подают страуса ни в одних «МинОгах». Действительно, очень вкусный страус. Последний раз я ел страуса в Марокко, в чудовищной поездке, когда у нас не задалось все сразу: сорвались основные встречи, Горкис заболел ветрянкой, а поданный нам обед с отбивными из страуса закончился ни много ни мало дракой нашей операторши с официанткой, – мрак какой-то. Впрочем, может, вот это – совсем не страус никакой, а модифицированная какая-нибудь курица. Я не доверяю все-таки московским ресторанам, даже такого уровня. И не люблю этой новомодной африканской кухни. Мне кажется, что я ем падаль; я понимаю, что там сейчас идеальные места для охоты (был грязный анекдот конца сороковых, отец рассказывал: «Может ли грипп убить население целого материка?» – «Не может». – «Почему?» – «Потому что население этого материка уже убил СПИД»), – но мне все равно не по себе, как если бы мы мародерствовали в доме умершего. Я бы даже рад был узнать, что это – модифицированная курица. Русские любят субституты. Я вообще думаю, что все, что на западе делают из сои, здесь делают из нефти. С другой стороны – нет, в ресторане такого уровня страус, скорее всего, – это страус; а печень крокодила – это печень крокодила; а моя паранойя – это моя паранойя. Москвичи любят показуху: вот, мол, у нас все как в Европе… Как в Европе! Животные жиры жрут три раза в день. Самоубийцы. Неандертальцы.

– Кстати, Волчек, – можно я буду вас по имени называть? Вы живете в Москве?

– В принципе – нет, но сейчас я нахожусь здесь уже почти два месяца – работа.

– В Москве, мне кажется, жизнь все-таки поострей, чем в Чехии.

Это потрясающе просто. У москвичей Россия заканчивается Москвой. «Жизнь в Москве поострей, чем в Чехии»! Франция начинается Парижем, Германия начинается Берлином, Англия начиналась Лондоном (а теперь начинается Бирмингемом, а когда Лондон отстроят, по-прежнему будет начинаться Лондоном), – а вот Россия, понимаешь ли, кончается Пятой кольцевой дорогой. Ну или от силы Александровским кольцом.

– Я не люблю острое.

Вдруг начинает хохотать.

– Да-да, только «соленое».

И успокоительно протягивает руку, видя, как мне делается дурно:

– Оставьте, мой брат – тоже большой поклонник «соленого». Болельщик. Я от него знаю это слово. Его забрали на том ринге, куда он вам нес сеты, – ну, под Охоткой. Кстати, вы небось улизнули? Все OK?

Хоть бы понизил голос. Господи, что за дьявольское существо.

– Дорогой Лис, я хотел бы… Называть вас «Лис»?

– Да, пожалуйста.

– Я хотел бы рассказать, что я имел в виду, когда говорил с вами по комму.

– Ради бога. Если позволите, я попрошу еще воды.

– Да-да. Так вот, я вчера встречался с господином Леонидом Завьяловым, вы с ним знакомы, да?

– Да.

– Так вот, неважно, кто нас свел, но господин Завьялов желал показать мне некоторые ванильные сеты местного производства. Он большой патриот, я очень уважаю это в людях нашего поколения.

– Ну, он постарше нас с вами.

– Ну, я, по крайней мере, считаю себя как раз частью его поколения. Неважно. Так вот. Господин Завьялов искал дистрибьютора в Чехии, и я обещал ему замолвить слово перед своим начальством, но основной темой нашего с ним разговора было не это. Тут я должен сказать, что нахожусь сейчас в России в рамках некоторой длительной командировки, – я ищу неморфированных порноактеров, «натуралов», как у вас говорят, нетривиального, так сказать, вида.

– Природных уродцев?

– Гхм. Мне бы не хотелось так выражаться, – но, так или иначе, я ищу людей, которых можно снимать в ванильных фильмах, не нарушая Кода, и которые своим, эээ, отличием от обычного облика могли бы привлекать дополнительную аудиторию и помогать нашей легальной студии выдерживать конкурентную борьбу с рынком чилли. Господин Завьялов, видимо, смотрит на вещи так же, как мое начальство; он хочет снимать такие фильмы в России, на местной фактуре. За последнюю неделю мы успели сильно продвинуться: моя компания фактически готова к тому, чтобы открыть под руководством Завьялова отделение по таким фильмам здесь, у вас, на местном материале. С одной стороны, вы понимаете, для Завьялова мы – прекрасный канал спонсирования и дистрибуции, ну, это очевидно; нам же совсем не хочется иметь конкурента, – а господин Завьялов даже сейчас, когда он еще не слишком, естественно, продвинулся в своих начинаниях, видится нам опасным потенциальным конкурентом. Во-вторых, Завьялов – бизнесмен западного типа, нам будет легко с ним работать. И потом, у вас тут все-таки очень все дешево, в первую очередь – актеры.

– О да.

– Ну и наконец, в России, как бы это сказать… Очень много хорошей фактуры.

– Вы имеете в виду – «в России последние сто лет взрывались атомные реакторы, горели урановые рудники и воды превращались в кровь, и поэтому по вашим деревням живут такие химеры, что их хоть на Нотр-Дам сажай»?

Да, с ним в корректность не поиграешь.

– Если хотите, Лис, – да, я имею в виду именно это.

– Прекрасно. OK… Простите, вы как насчет десерта?

– Просто кофе, натуральный, маленький.

– А мне чай с лимоном, и, пожалуйста, что у вас есть в качестве десерта?

А он не скромничает, его приятно угощать. Не делает вид, что ему важно экономить мои деньги.

– Вот да, манго-киви. Спасибо. Да, так вот, все прекрасно, но мне хотелось бы знать, где в этой райской картине нужен я? Я, как вы знаете, вожу чилли через границу из России в Израиль и обратно. «Сталкаю», как у нас говорят. А вы собираетесь делать здесь ваниль – все законно, во мне и в моих друзьях нужды нет. Но зачем-то же вы пригласили меня в это заведение и кормите ужином, – значит, я не просто вам для чего-то нужен, но вы еще и твердо уверены, что меня придется долго уговаривать. Итак?

Вот засранец. Тычет вилкой в стонущий под каждым его уколом рыже-зеленый полый шар из дрожащего желе, тянет носом нестерпимую вонь дурианового соуса, рисует в нем зубастую улыбающуюся морду с большими ушами – кажется, вылитый я.

– Хорошо, прямым текстом: пока я тут, я хочу поездить по России в поисках, как вы выражаетесь, химер. Мне нужен проводник по тем местам, где были серьезные экологические катастрофы двадцать-тридцать лет назад. Завьялов рекомендовал вас. Вы произвели на него очень сильное впечатление во время последней встречи. Моя фирма одобрила и рейд, и найм проводника. Мы заплатим вам двадцать тысяч за месяц работы. По моим прикидкам, вы делаете такую сумму за полгода.

– Вы умничка, Волчек. Ваши прикидки верны. Но я не поеду. Для такой работы я, знаете ли, слишком брезглив.

– То есть?

– Ну, знаете, у меня будет такое чувство, как будто мы мародерствуем в доме покойного.

Глава 22

«я жду тебя так – не могу сказать даже как

написать не могу точно

только ночью, на ухо

может быть

если ты будешь хороший мальчик

шучу

новый проект тут все-таки будет

все в ажиотаже

видимо, не заказы, а нетто разработка

чтобы тебя долго не грузить: есть метод, видимо, делать чистку дешевле

мы, как ты понимаешь, чистим бионы

снимаем лишнюю информацию

простыми словами – подделываем

(кстати – твои, извини, коллеги по индустрии прислали недавно в отдел частных заказов два биона, как всегда – убирать то, что не входит в сценарий