Формула победы - Иванова Вера - Страница 26

— А кто она такой, эта Стрельникофф? — поинтересовался немец — представитель фирмы — спонсора соревнований.

— Девчонка как девчонка, — пожал плечами заместитель председателя Деревяшкин. Он то и дело вытирал платком потеющую лысину. — Такая же, как и они все.

— Такая, да не такая, — покачал головой Павел Кузьмич. Он только что приехал из больницы и теперь стоял у окна, вглядываясь в возбужденные лица подростков.

— Она у них самая крутая, — авторитетно заявил референт. — Я однажды видел, как Стрельникова катается. Это что-то невозможное. Будто летает на роликах.

— Мне уже звонили из мэрии, — вздохнул председатель. — Интересовались, что тут происходит. До них дошли слухи о массовых беспорядках.

— Ага… А вот и телевидение подтянулось! Не прошло и года… — фыркнула журналистка. — ТВЦ, РТР, НТВ, ОРТ…

— А вон тот — это СNN! Ну теперь на нас весь мир будет любоваться! — возбужденно комментировал референт.

— Куда смотрит милиция? — Секретарша нервно комкала платочек. — Это же полное безобразие!

— Вот и я говорю, надо принимать меры! — Заместитель то краснел, то бледнел, его визгливый голос уже срывался на крик. — Николай Андреич, я не понимаю, почему мы медлим! Есть же проверенные методы, в конце концов. Вызвать спецназ, парочку водовозов и разогнать всю эту шайку-лейку к чертовой матери, пока еще не поздно! Уверяю вас, холодный душ и слезоточивый газ будут им только на пользу!

— Деревяшкин, сколько вам лет? — прервал заместителя председатель.

— Сорок пять, вы же знаете! — раздраженно бросил тот.

— А дети у вас есть? — задал следующий вопрос председатель.

Тот под взглядом начальства заерзал на стуле и отвел глаза.

— Нет, но…

— Вот в том-то и дело. Посмотрел бы я на вас, если бы в этой — как это вы говорите? — шайке-лейке оказались ваши дети. Не очень-то у вас рука поднялась бы травить их слезоточивым газом!

— И язык бы не повернулся! — подал голос Павел Кузьмич. — Кстати, Николай Андреич, это не ваши шалопаи в фонтане купаются?

Председатель подбежал к окну. Посмотрев, он побледнел и вынул из кармана мобильник:

— Вера! Каким образом дети оказались в парке? Я же запретил пускать их сюда! Ах, сами? Не слушаются? Да ты хоть знаешь, что тут творится? Да нет-нет, ничего… Ничего особенного! Ситуация под контролем! Не надо приезжать! Я сказал — не надо!

Он нажал на кнопку и несколько секунд считал про себя, пытаясь успокоиться.

— Да не переживайте вы так, — усмехнулся Павел Кузьмич. — У вас хорошие, нормальные дети! Там и мои внучки, Катя с Машей. Ничего с ними не случится, уверяю вас.

— Что же это вы такое говорите! Как это не случится! — пошла в атаку секретарша. — Это же бунт, неповиновение! И нечего миндальничать с ними. Нормальных детей тут нет. Нормальные дети сидят дома и слушаются родителей!

— Да, бывают такие, послушные, — кивнул Павел Кузьмич. — И в двадцать лет сидят и слушаются, и в тридцать, и в сорок… А потом просыпаются и начинают на всех вокруг срывать свою злость за то, что сидели и слушались, пока другие жили нормальной жизнью. К вашему сведению, из таких получаются самые опасные преступники!

— Так вы что же, оправдываете эту вакханалию? — вскинулась секретарша. — Предлагаете пустить безобразие на самотек? Не ожидала, что представитель силовых структур проявит слабость!

— Вы считаете, мы все вопросы решаем дубинками? — усмехнулся Павел Кузьмич. — Если есть необходимость, можно и нужно применять жесткие методы. Но как вы не понимаете, в данном случае это только ухудшит дело!

— И что же вы предлагаете? — устало спросил председатель. — Ситуация требует немедленного разрешения!

— По-моему, надо принять требование ребят, — сказал сыщик. — Восстановить справедливость. Вернуть Стрельниковой звание чемпионки и разрешить участвовать в дальнейших соревнованиях.

— А я предлагаю немедленно разогнать эту демонстрацию! — Деревяшкин воинственно взмахнул рукой. — Зачинщиков арестовать, Стрельникову и ее команду дисквалифицировать!

— Но она же не виновата в том, в чем ее обвиняют! — воскликнула журналистка.

— Это уже неважно! Она виновата в том, что творится сейчас за окнами!

Раздался телефонный звонок. Секретарша ответила, потом, побледнев, передала трубку председателю.

— Это… Это… — Женщина никак не могла справиться с волнением.

Председатель недовольно мотнул головой и вырвал трубку из рук Ангелины Ильиничны.

— Что с вами? — укоризненно произнес он. — Соберитесь! Да! Я слушаю!

— Это он! — выпалила наконец секретарша и показала пальцем наверх. — Наш префект!

— О господи, — после короткого разговора председатель положил трубку и без сил опустился в кресло. — Этого еще не хватало. Его дочки тоже, оказывается, тут. Лично просил побыстрее разобраться — вы слушаете, Деревяшкин? — максимально корректными методами. А сейчас у нас… как раз половина двенадцатого. Через полчаса мы должны объявить о своем решении.

В комнате наступила тишина — обе стороны исчерпали свои аргументы. И те и другие понимали, что ситуация зашла в тупик.

Глава 34 Главный свидетель

В дверь постучали. Сначала робко, потом посильнее, настойчивее.

— Да! Кто там, войдите! — раздраженно крикнул председатель, наливая себе минеральной воды.

Дверь приоткрылась, за ней послышался какой-то шум, шушуканье, и наконец в комнату втолкнули взъерошенного, чумазого Андрюшку.

— Марика соврала! — выпалил он, испуганно озираясь. — Я все видел! И могу рассказать!

Он шмыгнул носом и тут же вытер его рукавом.

На миг в комнате повисло молчание — взрослые удивленно разглядывали странного посетителя.

Первым отреагировал Павел Кузьмич.

— Ну наконец-то! — Сыщик расплылся в улыбке. Он подошел к мальчишке и положил ему руку на плечо. — А я-то думаю, куда это ты запропастился! Волноваться даже начал. Ты в больнице через окно спустился?

— Не, через кухню прошел! — важно заявил Андрюшка и тут же, поняв, что проговорился, закрыл рот рукой. — Ой! Извините! Я не то хотел сказать!

— То, то, — покачал головой Павел Кузьмич. — Чего уж там. Меня не проведешь! Я про тебя все знаю. Сбежал из больницы, и все тут.

— Дяденька! — Андрюшка не спускал с Павла Кузьмича испуганных, умоляющих глаз. — Это я из-за Аньки сбежал. Я позвонить же ей не могу. Я вам все-все расскажу, только вы меня в тюрьму не сажайте, ладно? А то мама больше никогда на роликах кататься не отпустит. — Глаза Андрюшки наполнились слезами, но парнишка крепился изо всех сил.

— Ладно, не посажу, — Павел Кузьмич усмехнулся в усы, вытащил мобильник. — Так какой, говоришь, у тебя домашний? Давай-ка мы для начала успокоим родителей.

Путаясь в цифрах, Андрюшка назвал номер. С того момента, как узнал, что Аню сняли с соревнований, он понял — все, приехали. Это наверняка из-за него, из-за того, что он знал и не успел рассказать. Так подвести человека! И какого — саму Королеву! Когда ребята посоветовали идти в оргкомитет и рассказать все, что ему известно, парнишка сразу же согласился.

— Надо выручать Стрелку! Скажи им, что мы никуда не уйдем, пока они ее не восстановят!

И вот теперь Андрюшка стоял перед взрослыми. Легко приятелям бунтовать там, за дверью! А попробовали бы они что-нибудь сказать тут, перед этими мрачными лицами, под пристальными взглядами!

— Ну ладно, ладно, герой! Нечего сырость разводить! Давай-ка садись, вот сюда, за стол… Воды хочешь? — голос звучал миролюбиво, доброжелательно, и мальчик немного успокоился. Он оглядел ряд бутылок и покачал головой.

— А спрайт есть?

— Ангелина Ильинична! В холодильнике должна быть какая-то фруктовая вода и бутерброды. Принесите молодому человеку! — распорядился председатель, и секретарша, недовольно ворча, направилась в небольшую смежную комнату, откуда вернулась с тарелкой бутербродов и маленькой запотевшей бутылкой.

— Приятного аппетита! — сухо проговорила она, поставив снедь перед Андрюшкой.