Психология будущего. Уроки современных исследований сознания - Гроф Станислав - Страница 33

В прошлом последние три вида самоубийств рассматривались как экзотические образы суицидального поведения, имеющие место исключительно в восточных культурах. Но в последние десятилетия случаи подобного впадения в амок, заключающиеся в беспорядочных убийствах, которые заканчиваются только со смертью нападавшего, становятся всё более частыми в Соединённых Штатах и странах Запада. И самое тревожное, что эти случаи имеют возрастающее распространение среди подростков и даже детей школьного возраста. А образ поведения камикадзе как вид диверсии также неоднократно наблюдался в арабских странах Ближнего Востока.

Работа с холотропными состояниями принесла завораживающие озарения относительно обескураживающего вопроса о выборе особой формы и конкретного вида самоубийства, столь плохо понимаемого в прошлом. Ненасильственное самоубийство отражает общее стремление уменьшить силу болезненных эмоциональных и физических раздражителей. Конкретный же выбор средств при этом типе самоубийства, по-видимому, определяется биографическими и надличностными составляющими. Однако разрушительный суицид вовлекает механизмы совершенно иного рода. В этой связи я не раз замечал, что индивиды, замышляющие какой-то особый вид самоубийства, подчас уже испытывали в обыденной жизни те физические ощущения и чувства, которые будут задействованы при его совершении. И характерно, что работа с переживаниями, усиливая эти чувства и ощущения, приводит к необычайно быстрому освобождению от них.

Таким образом, люди, чьи саморазрушительные фантазии и стремления сосредоточены на поездах и турбинах гидроэлектростанций, уже страдают от сильных ощущений, чувствуя, как машина рвёт и раздирает на части их тело. Те индивиды, у кого есть склонность наносить себе резаные раны или проколы, часто жалуются на нестерпимую боль именно в тех частях тела, которые они намерены повредить, либо переживают болевые ощущения в этих местах во время сеансов психотерапии переживания. Подобным же образом стремление повеситься основывается на сильных и глубоких уже сложившихся чувствах удушения и удавления. Подобные ощущения боли и удушья легко опознаваемы как элементы БПМ-3. И если усиление симптоматики происходит во время лечения и обеспечивается необходимым руководством, оно может привести к разрешению этих неприятных положений и иметь терапевтические последствия. А стало быть, всё вышеперечисленные саморазрушительные стремления могут рассматриваться как бессознательные, неверно направленные и искаженные усилия, направленные на самоисцеление.

Механизм разрушительного самоубийства требует относительно чёткой памяти о внезапном переходе от борьбы в родовых путях к выходу во внешний мир и о последующем взрывоподобном освобождении. Если же этот переход был затемнён сильной анестезией, индивид почти на клеточном уровне в будущем будет запрограммирован на то, чтобы уходить от тяжелых напряжений и сильных неприятностей в наркотическое состояние. Это создаст в личности, несколько иным образом находящейся под господством БПМ-3, предрасположенность к алкоголизму и наркомании. А в чрезвычайных обстоятельствах это приведёт к самоубийству при помощи наркотиков. При исследовании случаев суицидального поведения подробное изучение хода рождения должно быть дополнено биографическим анализом, так как послеродовые события могут, со своей стороны, в значительной степени определить и перекрасить образчик самоубийства.

Когда же индивиды со склонностью к суициду проходят психоделическую или холотропную терапию и переживают событие смерти и возрождения, они взглядом, обращённым в прошлое, видят самоубийство как трагическую ошибку, основанную на недостаточном понимании себя. Но обычный человек не знает о том, что освобождение от невыносимого эмоционального и физического напряжения можно благополучно пережить через символическую смерть и возрождение или через восстановление связи с состоянием дородового существования. И как следствие, силой своих неприятностей и страданий он может быть втянут в поиски какого-то положения в материальном мире, которое включало бы сходные составляющие. И крайний исход для этого подчас необратим и трагичен.

Обсуждение суицида было бы неполным, если бы мы не упомянули о том, какова же взаимосвязь между саморазрушительным поведением и превосхождением. Как мы уже видели ранее, переживания БПМ-1 и БПМ-4 не только представляют собою возвращения к симбиотическим биологическим состояниям, но также обладают совершенно отличными духовными измерениями. Ибо для БПМ-1 это переживание океанического экстаза и космического единства, а для БПМ-4 — это духовно-душевное возрождение и божественная эпифания. С этой точки зрения суицидальные склонности обоих типов кажутся искаженной и неосознанной страстной жаждой превосхождения. Но представляют собою они одно основополагающее заблуждение — смешение убийства само с убийством эго. И поэтому лучшим лекарством от саморазрушительных стремлений и тяги к самоубийству оказывается переживание смерти эго и возрождения, а также последующее чувство космического единения.

В ходе духовно-душевной смерти и возрождения уничтожаются не только агрессивные и саморазрушающие побуждения, но в переживании индивид устанавливает связь с надличностным, в свете коего самоубийство уже больше не кажется ему приемлемым выходом. Подобное ощущение несерьёзности подобного действия связано с постижением того, что преобразования сознания и циклы смерти и повторного рождения будут продолжаться и после его биологической кончины. А персонально для него это следует и из осознания того, что невозможно убежать от собственных кармических следов.

Наблюдения за холотропными состояниями вполне согласуются с психоаналитической теорией, которая рассматривает алкоголизм и пристрастие к наркотическим средствам в тесной связи с маниакально-депрессивными расстройствами и суицидом. Но они в значительной степени различаются относительно природы вовлечённых психологических механизмов и уровня психики, на котором они работают. Как и индивидуумы с суицидальными склонностями, алкоголики и наркоманы переживают большое число эмоциональных напастей, таких как подавленность, общая напряженность, тревога, чувство вины, низкая самооценка, и испытывают сильную потребность убежать от этих невыносимых чувств. Как мы уже убедились ранее, психология депрессии и суицида по-настоящему не может быть объяснена, исходя из оральной фиксации, то есть из толкования, предложенного Фрейдовским психоанализом. Несомненно, то же самое верно и по отношению к алкоголизму и наркомании.

Ведь самой главной психологической характеристикой алкоголиков и наркоманов и их самой глубокой мотивацией к принятию опьяняющих средств является не столько их потребность вернуться к материнской груди, сколько еще более глубокая и страстная жажда пережить блаженное безраздельное единство безмятежной внутриматочной жизни. И как мы уже видели ранее, возвратные переживания обоих состояний имеют внутренние сверхчувственные измерения. Таким образом, за алкоголизмом и наркоманией скрыта глубочайшая сила: не распознанное и неверно направленное страстное стремление к превосхождению. Ибо подобно суициду, эти расстройства вызываются трагическим заблуждением, основанным на недостаточном понимании собственных бессознательных движущих сил.

В наших психоделических и холотропных исследованиях те алкоголики и наркоманы, у кого оказалась такая возможность и кому выпал счастливый жребий достичь в переживании благоприятных БПМ-4 или БПМ-1, часто говорили нам, что это были именно те состояния, которых они так жаждали, а совсем не ощущения наркотического или алкогольного опьянения. Но до тех пор пока они не пережили дородового или родового удовлетворения, они действительно не знали, чего же они ищут, и их томление имело очень смутные очертания.

Чрезмерное потребление алкоголя или наркотических средств почему-то выступает как подобие суицидального поведения. Ведь зачастую алкоголизм и наркомания описывались лишь как замедленный и растянутый во времени вид самоубийства. Но это потому, что характерный для этих двух групп пациентов базовый механизм такой же, как и в ненасильственной разновидности самоубийства. Он отражает бессознательную потребность отменить событие рождения и вернуться в матку, к состоянию, существовавшему перед началом родов. Ибо алкоголь и наркотики имеют свойство подавлять разнообразные болезненные эмоции и ощущения и вызывать состояние рассеянного сознания и безразличия по отношению к собственным прошлым и настоящим трудностям. И это состояние несёт в себе некое поверхностное сходство с сознанием эмбриона и переживанием космического единства.