Душехранитель - Гомонов Сергей "Бродяга Нат" - Страница 89

Хусейн легко подбросил штангу, положил ее на пол и встал.

— Хороший сказка! — передразнивая его манеру повествования, заключил Володя-Афганец. — После драки кулаками не машут… — и он подмигнул самым ярым советчикам Самурая — Санчо-Панче и Мастеру.

— Поговорить нужно, — услышал Дмитрий у себя над ухом голос Ромальцева и обернулся.

Пришлось немного приподнять голову: теперь Влад был ростом выше него. Потому как более не съеживался в три погибели на манер вопросительного знака.

— Без вопросов, пошли говорить, — повел плечами Дмитрий.

Они удалились в раздевалку. Ромальцев наскоро окатил себя в душе холодной водой, оделся и мотнул головой в сторону выхода. Шел он впереди, как никогда прежде не делал. Аксенов понял, что инициатива сейчас полностью в руках Влада, но решил не сопротивляться и посмотреть, что же будет. Внезапные перемены, случившиеся с размазней-Ромахой, интриговали.

Местом для беседы Влад избрал «Ауди» Дмитрия.

— Дело такое. Мне нужны смышленые ребята-бухгалтеры. Есть у тебя на примете?

— На фига тебе? — невольно удивился Аксенов, понимая, что имеется в виду, когда говорят о «смышлености» бухгалтеров. — Никак решил наконец заняться своим «Финистом»?

— Тепло.

— А что ж так? Не прошло и десяти лет… Ну, есть у меня такие, есть. Тебе с делами разобраться или налоговиков заморочить?

— Там всякой работы найдется.

— О, это ты точно сказал. Вообще удивляюсь, как вы еще не прогорели к чертовой матери. Давно удивляюсь.

— И еще один вопрос. Кто-нибудь из наших имел опыт работы в «горячих» точках?

Дмитрий почесал макушку. Странные вопросы задает Ромаха. С каких это пор его стало интересовать такое?

— Ну, Володька, сам понимаешь, Афган застал… Мастер в Чечне был, в девяносто третьем или девяносто четвертом, кажется…

— Усманов?

— Усманов — нет. Он оттуда еще в начале девяностых срулил… И не слишком назад рвется. Философ он, не тот склад… А что это тебя торкнуло ни с того, ни с сего?

— Для развития кругозора. Ладно, Дмитрий. Ты мне завтра в контору зашли тех ребят, сразу и начнем разбираться. Давай.

Короткое рукопожатие — в том же духе, в каком было приветствие — и Влад покинул машину Аксенова.

— Чудеса в решете… — пробормотал Дмитрий, провожая взглядом удаляющегося Ромальцева. — «Это просто праздник какой-то, слюшь!»… Бр-р-р!

— Владичка! Тебе помочь?

Глазам Зинаиды Петровны предстало удивительное зрелище: на ночь глядя сын разгребал хлам в своей комнате, безжалостно выбрасывая все подряд. В коридоре уже скопилась целая гора вещей «на выброс».

— Нет, мам. Отдыхай, — ответил он, щелчком выбрасывая в окно докуренную сигарету.

— А что тебе вздумалось? — поинтересовалась мать, с неудовольствием развеивая рукою дым.

Влад потянулся, слегка зевнул и с улыбкой, ласково, коснулся ее плеча:

— Душно тут. Давит. Теперь смотри, как просторно! — он повел рукой по комнате.

Было настолько пусто, что даже голоса звенели особым «квартирным» эхом.

— Двадцать девять лет жил — не давило, а тут вдруг… Курить не надо, тогда и душно не будет! Не узнаю тебя…

— Давило, ма, всегда давило.

— Так ты ничего ведь и не оставил! Сдурел совсем… Кресло выбросил. Хорошее кресло, бабушкино. И от него душно, что ли? А книги? Полное собрание! Это же история! — она вытащила из коробки сломанную модель самолетика: маленький Владик клеил эту игрушку вместе с отцом. Удрученно вздохнула. — Как втемяшится тебе чего, так хоть стой, хоть падай… В аскезу ударился, что ли?

— О! — молодой человек радостно приподнял палец. — Никак не мог вспомнить это слово!

— Ковер-то тебе чем не угодил? На гвоздях спать будешь, как йог?

— Мам, ты гений! У нас есть где-нибудь старая панцирная кровать и широкая доска?

— Ты что, серьезно? — испугалась Зинаида Петровна.

— Сейчас гвозди поищу… Где-то были…

— Владичка, не пугай меня!

Влад не выдержал и засмеялся. Она шлепнула его по руке и проворчала, что он мог бы подождать выходных.

— Мам, я до выходных здесь загнусь… Нет, ну честно! Ма, ты куда? Ну подожди!

— Чай заварю. С тобой инфаркт можно заработать. Совсем мать не жалеешь…

Раздался телефонный звонок.

Ромальцева недолюбливала подружку сына, эту, как она выражалась, «дылду-вертихвостку», Зойку. Вообще на всех женщин, с коими когда-либо знакомил ее Владик, она смотрела подозрительно, в каждой чуяла потенциальную соперницу, которая спит и видит, как бы выманить у нее единственное сокровище. В то же время настойчивый и непокладистый Дениска, младшенький, был, в ее понимании, «оторви да выбрось», так — приложением к любимому Владичке. И, противореча самой себе, она частенько вздыхала, что старший сын никак не может определиться со своей личной жизнью. Денис однажды посоветовал ей спустить Влада с короткого поводка (а лучше — и с лестницы), тогда, мол, быть может, что-то изменится. И Зинаида Петровна до сих пор не могла простить ему тех слов. При этом она мнила, что была бы великолепной свекровью, да только не родилась еще та женщина, что достойна Владика. А уж Зойку она невзлюбила с первого взгляда. «Хищница!» — говорила о ней Ромальцева соседкам-сплетницам, которые с завистью поглядывали вслед красивой паре. Сплетницы сочувственно цокали языками и, «соболезнуя», качали головами, а потом ухмылялись за спиной Зинаиды Петровны.

И теперь, прикрывая динамик трубки ладонью, мать пробурчала:

— Твоя. Что сказать?

— Какая — «моя»? — беззаботно уточнил Влад, накручивая на длинную щетку пыльную паутину, скопившуюся в верхнем углу, возле окна. Там прежде стоял ветхий старый шкаф, почти закрывая свет.

— Зойка твоя это! — фыркнула она. — У тебя их разве много?

— Мы с тобой потом посчитаем, — в его живых синих глазах блеснула хитринка, он подмигнул и, вытерев ладонь о джинсы, взял трубку.

Зинаида Петровна хотела добавить что-то еще, рассерженная его легкомысленным поведением, но, повинуясь взгляду ожидавшего ее ухода сына, отправилась к себе. Ромальцев тихо засмеялся:

— Привет, Зой!

— Милый! А ты сегодня такой веселый! Что случилось? — замурлыкала манекенщица.

— Ой, что случи-и-илось!

— Расскажи! Ну!

— Зой, мне сейчас некогда.

— Что? А я хотела приехать… — ее голос стал ледяным: да как он посмел сказать ей такое?

— За чем же дело стало?

Зою разобрало любопытство. Она ни за что не поехала бы к нему, ответь он так прежде. А тут — неожиданно веселый, ему не до нее… Нужно выяснить, в чем дело!

Девушка вызвала такси. Ах, как здорово будет позлить его противную мамашу! На ночь глядя, к мужчине, сама! Какой дурной тон! Поднимаясь в лифте, Зоя даже хихикнула. Выглядела она потрясающе, потому и позвонила. Пусть помучается Влад, пуская слюнки, и побесится «мамульхен», созерцая такую кралю…

Он встретил ее у двери. Обалденно красивый, хоть и слегка взъерошенный! Таким красивым Зоя не видела его еще ни разу. У нее даже дух захватило.

— Тебя просто как подменили! Супер! А что у тебя? Уборка? Пылью как пахнет!

Зинаида Петровна даже не выглянула из своей комнаты. Ну и очень надо!

Влад отряхнул волосы и пропустил подругу к себе. Зоя огляделась. Непривычно выглядела его комната. Здесь теперь даже дышится легче…

Она прошлась по старому вытертому линолеуму. Влад вопросительно смотрел на нее и молчал. Хоть бы поцеловал! Пришлось сделать это первой.

Он держался так, словно собирался наблюдать за нею. Никакой инициативы с его стороны не ощущалось.

— А что, спать мы будем на полу? — поинтересовалась Зоя, подковыривая носком босоножка составленные у стены подушки дивана.

Ей вдруг сильно-сильно захотелось «попробовать» этого, обновленного, Влада. От него шли такие волны привлекательности, что Зоя, поначалу решившая подразнить, поискушать и в итоге «наказать» приятеля за дерзость, теперь сама была готова как можно скорее затащить его в постель. Даже если эта «постель» будет на полу.