Душехранитель - Гомонов Сергей "Бродяга Нат" - Страница 7

«Ну и миазмы! — подумала Рената, брезгливо поморщилась, а потом сообразила, что можно высунуться в окно. Если телохранителю так хочется, пусть сам вдыхает тюремные «ароматы». — Ну что ж, спасибо, Сашенька! Ты уже не первый раз даешь понять, что мое мнение никого не интересует!» Если бы взгляд мог убивать, она приложила бы все усилия и посмотрела на своего самовольного охранника. А так — не стоит вообще поворачиваться к нему. Лучше уж взирать на поникшие ветки деревьев и кустов, что мелькали за окном, и вдыхать морозный ветерок ранней сибирской осени.

— Да вы, дамочка, меня, типа, не бойтесь, хотя вполне вас... это... разделяю... Я, когда побритый и вымытый, лучше смотрюсь, эт самое... сексапильнее, во!

Саша слегка фыркнул.

— Бум знакомы? — Гарик обтер ладонь о свою рубаху и прикоснулся к Ренатиному плечу.

— Саша, уберите от меня вашего неандертальца, — сквозь зубы попросила она, умышленно говоря о пассажире в третьем лице.

— Гарик, ты, и правда, не трогай ее.

— Зьвиняйте... — с издевочкой коверкая слова, отозвался беглый зэк. — Я ж только познакомиться... ну, хотел. А вы — сразу не андерталец! Я очень даже андерталец, между прочим! Че, Санек, подружка твоя? Гарна дивчина!

Рената покосилась на телохранителя. Где-то там, под пиджаком, заткнутый за ремень, у него был пистолет…

— Ты мне, Игорь Семеныч, зубы не заговаривай. Рассказывай о делах своих грешных, — потребовал Саша.

— А выпить у вас не найдется?

— Попить или выпить? — уточнил телохранитель.

— Согреться... ну, и для затравки... Напои-накорми, как грится… Обсохнуть дай…

— Сами не просыхаем. Давай, давай, делись, как на лесоповал загремел…

— Ну, надо ж эт самое… отдышаться! Короче, че тут рассказывать? Эти козлы в контейнер паленую водяру запихнули заместо указанного сыра... А я вроде как ответственный был в том предприятии. Вот и прогорел. Да еще и кинули, под статью подвели… Везет мне шибко, всегда так…Три года влепили. И не условно, как видишь… Тапочки шить да доски стругать, мать их за ногу…

— И сколько не досидел?

— Десять месяцев оставалось.

— Может, хоть теперь не будешь соваться туда, в чем ни черта не смыслишь...

— Ты ж меня знаешь! Порода такая, ниче с собой поделать не могу.

— Самодурство это все.

— Эх! — Гарик обреченно махнул рукой. — Да че там… Сань, жрать хочу, как из пулемета!

Саша неопределенно пожал плечами, дескать, мы и сами такие. Помолчал. Гарик попытался счистить пятно на рукаве, но бросил безнадежное занятие.

Рената мысленно проклинала своего охранника.

— И что собираешься делать дальше? — наконец вымолвил последний, не сводя взгляда с ухабистой колеи.

— Да... шут его знает!.. На юга, скорей всего, махну. Не здесь же отстаиваться — все равно поймают, с моей-то везучестью…

— «На юга» — это куда?

— Да в Ростов, поди... Я ж там четыре года проторчал, еще до всей этой заварухи... Кое-какие связи отладил... Ну, и тепло там... Знаешь, как я по теплу соскучился? И по людям нормальным…

И при этом почему-то покосился в сторону Ренаты, да так, что она ощутила на себе липкое прикосновение. Неужели отповедь была неубедительна? Неужели она заслужила подобной кары?

— Как у тебя с документами? — телохранителя сексуальные проблемы Гарика не интересовали.

— Нормалек. У нас там мастера сидят. Все как надо, зуб на мясо.

Рената сжала губы. Её безумно бесил и его голос, и его манера говорить. «Нелюдь». Шушера. Ничтожество.

— Вы как там сейчас — «строгие», «особые» или «общие»? — не унимался Саша.

— Да теперь снова общие! — воодушевленно заверил Гарик. — А че, слышал про эту байду с «сухим законом»?

— Как не слышать! Притча во языцех!

Рената не утерпела и вмешалась:

— Саша, а вы что, тоже «сидели»? — а в тоне ее прозвучало: «Не хватало еще двух уголовников на мою голову!»

Телохранитель и бровью не повел:

— Нет. С журналистами общался. Так че, Гарик, дальше с тобой делать-то будем?

— Тут, в Чанах, у меня родичи проживают, братан двоюродный... Хочу к нему вломиться.

Наконец «Чероки» выехал на трассу. Саша заметно расслабился:

— Рената, как ваш зуб?

— А для вас это так важно? — съязвила она.

— Понятно, жить будете. Гарик, а если мы тоже заедем с тобой в Чаны — твой брат не будет против?

— Да бога ради! Игорек только рад будет. Он у нас мужик компанейский.

«Компанейский мужик» Игорек был в отъезде. Незваных гостей встретила его жена, худая сутуловатая женщина с высветленными волосами. Назвать ее страшненькой было нельзя, но очень уж портили лицо широкие десны и короткие, как попало наросшие друг на друга зубы. Даже когда она не улыбалась (улыбалась же Ксения редко), а просто говорила, облизывая губы, верхние резцы выпирали изо рта. Рената испытывала бессознательную, не поддающуюся объяснению антипатию к людям с такой внешностью. Впрочем, и Ксении Рената не понравилась, так что их неприязнь была обоюдна. Хозяйка мрачно оглядела свалившихся как снег на голову постояльцев, ничего не сказала и куда-то ушла, предоставив им самим разбираться, где что находится. Дома осталась только полупарализованная бабка, Игорькова теща — «любимая теща», как не преминул подметить Гарик, — да вернувшийся из школы двоюродный племянник беглеца.

— Ну что? — поинтересовался телохранитель, снимая пиджак, и они с Гариком пошли растапливать баню.

Рената улеглась на кровати в выделенной для них комнате. В чем же она провинилась, если Бог сейчас наказывает ее столь жестоко? Впервые в жизни девушка подумала о Создателе: ее воспитали так, что религия была ей знакома только из художественной и научной литературы. Ренате отчего-то казалось, что все, происходящее с нею, является итогом запутанной игры неких абстрактных «высших сил». Она не могла объяснить, из-за чего в ее легкой головке родилось подобное мнение. Скорее, это было на уровне предчувствий.

Но не время философствовать. Пусть предчувствия остаются предчувствиями. Это ничего не значит. Это из-за потрясения. Надо вернуться на землю и спокойно все выяснить, пока выдались свободные минуты и не очень болит зуб. Первое — убили отца. Кто? Неизвестно. За что? Неизвестно. «Дипломат»… Не могли его убить из-за «дипломата», потому что это дело Ренаты, а не его. Как папа вообще узнал об этом? Второе — Саша. Он подозрителен. И чем дальше, тем сильнее. Саша, и не кто иной, первым обнаружил умирающего Сокольникова, Саша, и никто более, разговаривал с ним, узнав его последние слова. Зачем человеку, наниматель которого умер и уже не сможет заплатить (ведь сама Рената некредитоспособна), рисковать своей жизнью и спасать его дочь, видя ее, быть может, пятый или шестой раз в жизни? Неправдоподобно… А что, если…

…Ход ее мыслей перебил Саша, заглянувший в комнату с накинутым на плечи полотенцем. И не холодно ему разгуливать по такому морозу с обнаженным торсом? Б-р-р!

— Вы с нами? — спросил он.

— Смеетесь? С этим вашим зэком — ни за что!

— А без зэка?

— Я подумаю! — она поднялась. — Послушайте, Саша! Для чего мы его подобрали? Это что — дань былой дружбе?

В глазах телохранителя блеснули искорки задора:

— Да нет, просто «драйв» люблю.

Рената с сомнением посмотрела на него:

— Саш, вы сумасшедший?

— Надумаете — приходите.

Саша исчез. Рената сняла джинсовую куртку. Если холода усилятся, в таком наряде она рискует окоченеть. Впрочем, в машине еще есть теплая, с подстежкой, папина, и это радует. Но все равно, в Сибири нужно одеваться многослойно. Девушка даже не предполагала, куда держит путь ее охранник, и, тем не менее, осень есть осень.

Изнеженное тело требовало воды и чистоты. Рената не представляла себе, как будет мыться без геля для душа, без своего любимого шампуня, без ароматизированной пены для ванн и специальной, привезенной с Мертвого моря, соли. А, простите, средства личной гигиены? Мужчинам этого не понять, а вот ей каково?!