Душехранитель - Гомонов Сергей "Бродяга Нат" - Страница 45

Девушке было не до «пертурбаций»: накануне ей пришлось побывать у стоматолога, и врач, покачав головой, удалил ей больной зуб. Все бы ничего, но утром воспалилась десна и началось нагноение. Однако Рената решила ничего не говорить своим спутникам. На все Сашины расспросы отвечала, что, мол, жар у нее поднялся из-за аллергии на новокаин. Теперь пришлось вставать и выходить из машины. Тело трясло в ознобе, кожа горела и болела от малейшего прикосновения.

Чтобы ускорить замену колеса, телохранитель принялся помогать Николаю. Гроссман и без того не терпел, когда в его работу вмешивались посторонние, а уж здесь, раздраженный, и подавно сорвался:

— На кой черт ты это делаешь? Я сам справлюсь!

От его тона Ренате стало совсем дурно. Она со стоном поднялась с холодного пенька и, пошатываясь, отошла в кусты. Пустой желудок сжимался спазмами, выталкивая какую-то горечь. И при каждом движении челюсть и полголовы разрывало невыносимой болью.

— Иди лучше за этой своей присмотри! — добавил Ник, махнув испачканной рукой в сторону жены.

— Гроссман! — в отчаянии завопила девушка. — Замолчи! О, боже!

Она упала на колени и выплюнула кровь. Зачем было столько бегать от преследователей, когда вот прямо сейчас мучительная смерть и приберет ее на этой проклятой дороге?!

Рената даже не ощутила Сашиных рук. Очнулась она только возле машины. В голове отдавался тихий, но злорадный женский смех: ничего не оставалось, как самой же издеваться над собой. Когда тебе невмоготу, твоя внутренняя «обезьяна» ликует… Безумие…

— Вы мне домкрат свернете! — рявкнул Николай, но Саша молча уложил девушку на заднее сидение.

С последним проблеском сознания Рената вцепилась в его кисть и беззвучно попросила: «Не нужно!» Ей почему-то померещилось, что телохранитель сейчас просто сотрет в порошок хама, навязавшегося на их голову. Саша удивленно взглянул на нее, словно и не сразу понял, о чем она толкует.

— Проклятье! Живая она там? — донесся голос и кряхтение Гроссмана. — Шайта-а-ан! Ну что за дрянь? Ключ кривой, как «Майкрософт»! Шура, подай нормальный ключ!

Терпение Саши закончилось. Он дернулся к Николаю и просто посмотрел на него. Рената попыталась предотвратить неминуемую стычку, однако потеряла равновесие и без сил упала лицом на сидение. Гроссману же почудилось, что перед ним стоит сейчас какой-то громадный мощный зверь, скаля смертоносные клыки, ощетинившись. И любое слово могло стать поводом для того, чтобы привести в действие пружину, сжатую в теле зверя. Это был совсем не преданный домашний пес, который забылся и посмел огрызнуться на хозяина. Это существо являлось порождением дикой, дремучей природы, равнодушной к добру или злу, исходящему от человека. Если инстинкт подсказывает такой твари убивать, она убьет. Любого.

Морок рассеялся. Николай оторопело стоял возле валяющегося на земле старого колеса и наблюдал, как Саша молча и быстро закручивает болты.

— В машину! — приказал наконец телохранитель, прицепил испорченное колесо на место снятой «запаски», обтер ладони тряпкой и прыгнул за руль. — Сядь назад и помоги ей!

Гроссман подчинился, даже не понимая, что и для чего делает. Рената открыла глаза. Веки ее дрожали.

«Чероки» рванул вперед.

Девушка оттолкнула от себя мужа, скорчилась в три погибели и, закрыв лицо руками, тихо-тихо заплакала. В душе Николая все перевернулось от жалости к ней. Он хотел утешить Ренату, но та воспротивилась.

— У тебя нет сердца… — тихонько-тихонько и совсем безнадежно прошептала она; даже говорить ей было отчаянно больно.

— Зато вы только им и живете! — снова взъелся Гроссман. — Я говорил! Я еще в Москве говорил, шоб ты шла к врачу! Тебе, как всегда, наплевать на мое мнение!

Саша молчал, будто его здесь и не было.

Рената вытерла щеки. В голове Николая отчетливо прозвучало: «Не зови меня больше, хозяин. Я умер». Что-то такое — смутное, неясное эхо несбывшегося прошлого… Вот только откуда, из какого еще прошлого?..

Проклятье! Он не прав, но не правы и они! С самого начала этой дурацкой «одиссеи» они не правы. Все могло быть иначе, все могло уже давно разрешиться. А если бы Рената не бросила его, то ничего этого не случилось бы с нею вообще. Она сама год назад подписала себе приговор…

— Ну, прости… — пробормотал Гроссман. — Прости… Нервы…

Рената даже не услышала.

Банкет был в самом разгаре, когда помощнику ростовского мэра представили сына небезызвестного Константина Геннадьевича Серапионова. Встретившись с Андреем взглядом, Кудряшов выдавил улыбку.

— Как дела у отца?

Андрей выдержал длинную паузу. Помощник мэра ощутил себя несколько не в своей тарелке. Недурственно! Настоящий преемник своего папаши этот Андрей Серапионов! И взгляд у него… Бр-р-р! Как будто за спину тебе пытается заглянуть, а там такое стоит, что и обернуться боязно…

— Просил кланяться, — наконец вымолвил молодой человек. — У меня здесь дела, Пал Васильич... Мне, может статься, вскоре понадобится ваша помощь... Я могу рассчитывать на вас, если что?

— Все, что в моих силах! — сдержанно ответил Кудряшов и повел рукой по залу. — А мы, видите, нашу образовательную систему развиваем… Вот это новый филиал нашего университета. Скажете пару слов гостям? Вы ведь, я слышал, в Питере обучались…

Андрей пожал плечами:

— Ну, когда то было… Да и кто я здесь, чтобы речи толкать?

— Да что ж… Это у вас, молодых, нынче все гибко. Приспосабливаетесь. Лет через десять ребятишки и дедушку Ленина с трудом вспомнят… А мы — старое ополчение, боевая закваска. Привыкли речами поднимать боевой дух… — Кудряшов осекся: ухмылка Андрея дала ему понять, что пламенные речи он отправляет не по тому адресу. Шампанское сказалось. Надо себя в руки взять. Эх, не те годы уже! Не те…

— Мне пора, Пал Васильич. Дела. Я ведь только от отца привет заехал передать, ничего конкретного…

— И батюшке от меня привет, Андрей Константиныч.

Андрей немного кивнул, имитируя поклон, затем откинул плечи назад, вздернул голову и, круто развернувшись, удалился.

«Вот сукин сын!» — подумал помощник мэра и улыбнулся ему вслед, изображая то умиление, с каким взрослые смотрят на забавы молодой поросли.

Игорь прыгал на одной ноге и пытался затолкнуть вторую в штанину, однако от волнения путался и никак не мог в нее попасть. Взгляд метался по комнате. Всё взял? Ключи? Молитвенник? Да на кой теперь молитвенник-то?

Наконец ему удалось совладать с собой и одеться. Пропадай пропадом лихая голова! Взялся за гуж — не говори, что не дюж… Еще пара визитов на ту дачку — и инфаркт обеспечен. Спрашивается: а в тридцать два от инфаркта помирают? Да помирают, наверное. Тем более, после общения с такой образиной, какая поджидала Игоря на коттедже бывшего партаппаратчика. Чем уж болел этот Шурик, племянник Хозяина — неизвестно. А болел он жутко. Чертовщина, иначе не обзовешь. Вот дернул же лукавый записаться в «экзорцисты»…

Царапанье в дверь комнаты возвестило для Гарика о приезде шофера: Хозяин неизменно присылал за «чертогоном» синюю «Волгу».

— Щас! — крикнул Гарик и поймал себя на том, что бесцельно роется в карманах куртки.

В дверь снова поскреблись. Что-то не похоже на Славу, шофера. Тот каждый раз долбил кулаком со всей дури, так что с притолоки сыпалась отсыревшая штукатурка.

Затаив дыхание, Гарик подкрался к двери, приложил ухо к щелке. Тишина. Он хотел уже отстраниться и тихонько уйти обратно (наверное, соседи по этажу), как вдруг в коридоре послышался тихий стон и всхлип. Женский.

Игорь открыл.

Привалившись к косяку, за дверью стояла бледная Рената.

— Здрась-сь-сьте… — выговорил Гарик, узнав ее мгновенно. — Вы откуда?!

Она сделала шаг в направлении комнаты и начала падать, теряя сознание. Молодой человек подхватил ее и неловко потащил к своей кровати. Тело у гостьи горячее, как печь… Вот еще только Ренаты ему не хватало!