Душехранитель - Гомонов Сергей "Бродяга Нат" - Страница 33

…Тем временем огненные порталы открылись. Воинство полководца узрело капли его души — пепел сгоревшей птицы. Да, для служителей огня сие было животворными каплями. Из смерти восстает жизнь. Всегда.

Воины бросились подбирать обрывки целого. Они уворачивались от гнева защитников храма, они гибли, но соединяли некогда разрушенное. Невзирая на боль, на муки. Но чинимые жрецами святилища помехи укорачивали срок их жизни.

— Помогите же мне! — кричала огненновласая жрица Бену. — Во имя великого Оритана!

Немур служил истине. Служил им всем — и лишь одному. Но теперь противоречие лишило его мощи. Каменный бык хлестнул себя хвостом по крутым бокам, взревел, мотнул прекрасной, увенчанной острыми рогами головой и… замер в гранитной неподвижности.

Без Немура идущие от разума чары колдуна были бессильны, меч-атаме капюшоноголового воина Ал-Анпа утратил магию духа. Разум, тело и душа — ничто без сердца. Белый жрец-послушник Хава, обнимая колонну сокрушаемого храма Бену, с ужасом следил за боем.

— Немур! — воскликнула Нефернептет, прижимая к себе прах птицы, будто ворох свитков с песнями гения. — Отчего ты оставил нас, Немур?!

Каменный тур не ожил, не ответил.

— Во имя Оритана! — простонала жрица.

Вот припал на одно колено и раненый Ал-Анпа.

— Ал-Анпа! — вскричала женщина. — Только не ты!

— Прости, Танрэй! — прохрипел из-под капюшона аколит верховного жреца. — Ты должна остаться одна…

— НАКОНЕЦ-ТО!!! — взревел идущий отовсюду и ниоткуда голос полководца. — НАКОНЕЦ-ТО ТЫ ЭТО ПОНЯЛ, ВОИН!!!

И сокрушились колонны…

Москва, чудовище-мегаполис, громадный золотой Дракон, столь же опасный, сколь и прекрасный, разрушила ту сказку, которую Рената с Сашей, словно забыв об угрозе, сотворили за три дня в своем уединенном мире. И снова вспомнился проклятый «дипломат», неутомимые преследователи, смерти отца, Артура, Дарьи... Снова, чтобы выжить, надо быть на взводе, на грани фола...

Саша бросил джип на первой же автостоянке. Парни-сторожа критически оглядели эту рухлядь и с явной неохотой выдали ему квитанцию.

— Что теперь? — спросила Рената. — Я плохо знаю Москву. Далеко мы сейчас от Бибирево?

— Далеко. Но есть спасение.

Саша обнял ее за плечи и указал на вход в метро.

Однако прежде чем спуститься в подземку, они подошли к таксофону, и молодой человек набрал какой-то номер. Из разговора девушка узнала, что Сашиного собеседника зовут Михаилом и что тот готов к их приезду.

— Дай точный адрес... — попросил телохранитель и, выслушав загадочного Михаила из Бибирево, отозвался: — Нет, не на машине. На метро...

— Кто это? — поинтересовалась Рената, когда он повесил трубку.

— Мой бывший однокурсник, Мишка. Он нас ждет.

— Актер?

— Нет. Сама увидишь.

Выйдя на нужной станции, беглецы огляделись. Саша указал направо.

Хотя московский метрополитен по сравнению с новосибирским захламлен донельзя, а многие станции имеют, прямо сказать, заброшенный вид, Ренате очень нравились местные эскалаторы. Подземка в Москве расположена гораздо глубже под землей, а потому ехать на самодвижущихся ступеньках можно долго, задумавшись о чем-то своем. Потолочный свод над эскалатором отделан панелями, создающими зрительный эффект взлета ввысь. Ты словно стартуешь в небеса, даже голова слегка кружится, и ты невольно придерживаешься за резиновый барьер…

А здесь (на этом самом месте, вспомнила Рената) тогда сидел парнишка и играл «Вальс-бостон» Александра Розенбаума. В этом переходе тоже почти ничего не изменилось…

Однокурсник Саши оказался долговязым блондином с широкими плечами, квадратным хмурым лицом и круглыми очками в стиле Пьера Безухова. Он пропустил гостей в свою однокомнатную квартирку и хватко пожал руку приятеля.

— Ну. Привет! Ты где. Пропал.? — «печатал» он отрывистые, очень членораздельные фразы трубным, слегка раскатистым голосом. Это было похоже на сеанс чревовещания. — Сто лет. О тебе. Не слышал.!

— Знакомьтесь: Миша — Рената, — Саша повел рукой от «чревовещателя» к Ренате и обратно.

Миша взглянул на нее колючими голубыми глазами, еще более едкими из-за сильно увеличивающих линз, и, протянув ей ладонь, представился самостоятельно:

— Михаил. Фобосов. Приятно познакомиться.

Рената очень постаралась удержать свою улыбку в пределах приличия: его манера «вещать» ужасно ее смешила, а тут еще и «Фобосов».

— У вас такая фамилия... веселая! Редкая, в смысле…

Хозяин остался невозмутим, словно верблюд. Это сходство было еще более сильным из-за его манеры держать голову все время чуть откинутой, взирать свысока и медленно пожевывать жвачку.

— Это — не фамилия. Это — псевдоним. Я — журналист.

— Очень приятно, — понимающе кивнула девушка.

— Заходите на кухню. Ребята.

Поставив чайник на газовую плиту, Фобосов пристально оглядел Сашу:

— Ну, Александр. Продолжаешь удивлять. Рената — супруга твоя?

— Да. А ты, я так посмотрю, сменил образ жизни, — телохранитель выглянул в окно.

Ренате это его «да» очень понравилось, и она слегка улыбнулась.

— Есть. Такое. Дело., — согласился журналист, вертя на безымянном пальце левой руки обручальное кольцо.

Девушка отметила неосознанный жест и поняла, что Михаил развелся и, похоже, недавно. Первое время после расставания с Ником — пару месяцев, наверное — она тоже носила «обручалку» на левой руке, а потом и вовсе избавилась от нее. Да и в квартире Фобосова царил сумбур холостяка, еще не обвыкшегося с холостяцкой жизнью. Чего стоило только мусорное ведро, из которого все валилось, причем, судя по всему, не первый день…

— Где же. Ваши. Вещи.? — хозяин поднялся и принялся чинно разливать кипяток в три чашки, завершив процесс выцарапыванием остатков растворимого кофе из жестяной банки.

Хоть бы еще поинтересовался, пьет ли девушка кофе! Самопогруженный тип, ничего не попишешь!

— Все вещи ты видишь на нас, — садясь на табуретку и откидываясь на стену, ответил Саша. — Нам нужна небольшая помощь, Миша…

— Тачка — нужна. Угадал? — Михаил победно сверкнул очками. — Бери! Для. Тебя — не жалко.

— Нет, тачку не нужно. Пусть Рената побудет здесь, пока я отлучусь. Ты не против?

— У? — тут Миша понял, что теперь пора отвечать: — А! Ну да! Неужто. Мне жалко.?

— У нас неприятности...

— Я уж. Понял., — согласился журналист. — Судя по вашему. Виду. Вы бегаете от. Серьезных дядей. В пиджаках свободного покроя.

— В общем, да. Точно, что не от нахаловской[10] шпаны…

— Пошли. Покурим. Расскажешь.

Пока мужчины разговаривали на балконе, девушка огляделась. Похоже, до Фобосова здесь жила какая-то старушка. Рената подошла к комоду и потрогала пальцем непонятное стеклянное украшение в виде чересчур удлиненной трехгранной пирамиды с цветным узором внутри.

Девушка заглянула в шкаф, отыскала выстиранное, но не проглаженное полотенце и пошла в душ. Побоявшись взглянуть на себя в зеркало, она забралась в ванну и сразу же подставила под воду тусклые от пыли рыжие волосы. Горячие струи бежали по ее телу, нежная кожа покрывалась пупырышками, и отчего-то вспомнилось раннее детство — то, как мама купала ее, маленькую, в детской ванночке…

Рената опустила глаза и провела ладонью по груди — юной, литой, совершенной формы. Прикосновение было приятным, будоражащим. Всего за три дня, проведенных с Сашей, она изменилась, ощутила в себе женщину, по-настоящему любимую, нужную тому, кого и сама любила, страстную. Какими же детскими, оказывается, были их отношения с Ником! Она и не подозревала об этом прежде. Юношеская влюбленность, ранний брак, потерпевший фиаско. Николай был, в общем-то, неплохим парнем, но он и в грош не ставил ее как женщину. Видимо, того и нужно было кому-то, кто ткал нить Ренатиной судьбы… Возможно, если бы не случился тот развод, то с нею не произошло бы и всех этих страшных событий. Но тогда она не встретилась бы с Сашей. Как все запуталось…