Вторая клятва - Раткевич Сергей - Страница 33

— Я тоже этого опасался, — кивнул Шарц. — Сердечного приступа или спазма сосудов головного мозга. Потому и согласился удовлетворить твое любопытство. Вдруг ее пришлось бы спасать?

— Как видишь, она крепкая, — фыркнула Полли. — "Простите, Ваша Светлость, я обозналась!" И все.

— Положим, не все, — качнул головой Шарц. — У Его Светлости наконец-то появился повод провести с ней воспитательную беседу. А он в отличие от миледи когда-то командовал воинами. И добивался повиновения. Так что, думаю, жизнь в замке переменится к лучшему.

— Хотелось бы надеяться, — сказала Полли. — А то знаешь, как всех жалко?

— Моя вина, — вздохнул Шарц. — Кому, как не шуту, нужно было поставить ее на место? Вот только… гномом я родился, гномом и помру, кем бы меня там еще ни числили. Любая женщина — святыня, а уж пожилая… Поднять руку на Мудрую Старуху? Да проще под вагонетку броситься!

— Здорово развлеклись, — сказал Джон.

— Да, замечательно, — улыбнулся Роджер. — И Его Светлость доволен.

— А уж как Ее Светлость довольна, — добавила Кэт. — и все служанки и слуги тоже. Они — в первую очередь.

— Одна Магда недовольна, — хихикнул Джон.

— Она уехать хотела, — сказала Кэт.

— Ну и пусть бы себе ехала, — фыркнул Роджер.

— А герцог ее не отпустил, — сообщила Кэт. — Но это еще не самое интересное.

— А что — самое? — спросил Джон.

— Эрик с ней помирился.

— Как? — потрясенно выдохнули мальчишки.

— Не знаю, — покачала головой Кэт. — Как-то. Знаю лишь, что он выпросил у герцога бутылку самого крепкого вина и пошел к ней. И они всю ночь его пили. А к утру помирились.

— Она пьет вино? — удивился Роджер. — Никогда бы не подумал.

— Так ведь и Эрик не пьет, — сказал Джон.

— Мне почему-то кажется, что нам всем троим есть над чем подумать, — сказала Кэт. — Во всяком случае, папа сказал бы именно так.

— Мало того, что ты маму постоянно заменять пытаешься, — проворчал Джон. — Так теперь еще и папу?

— А разве я не права?

— Права, конечно, — пробурчал Джон. — Хочешь сказать, нам перед ней тоже извиниться надо?

— Не извиниться, а помириться, — возразила Кэт. — Это не одно и то же, сам подумай.

— Верно, — кивнул Роджер. — Вот только крепкого вина нам никто не даст.

— Да ты и без него вечно слегка дурноватый, — ухмыльнулся Джон.

— Сам ты дурень, каких свет не видывал! — огрызнулся Роджер.

— Я не сказал «дурень», я сказал, малость дурноватый, — пояснил Джон. — Важно различать такие оттенки смысла.

— Цыц, — сказала Кэт. — Вы же знаете, как вредно влияет крепкое вино на подростков. От него даже умереть можно. Эрику хорошо, он уже большой, а Магда и подавно.

— Что бы еще такое учудить? — мечтательно протянул Джон.

— Эрик, — сказал наставник, отрывая глаза от какой-то медицинской рукописи, — поросенок в спальне эконома — это уже слишком. Я, конечно, понимаю твое справедливое возмущение продолжающимися закупками дешевых плохих ножей, но все же изволь вернуть поросенка на его законное место.

— Да, наставник.

— Кстати, если не секрет, как ты затащил его по отвесной стене? — полюбопытствовал Шарц. — Ты что, к себе его привязывал? И почему он при этом не визжал?

— А вы никому не скажете? — улыбнулся Эрик.

— Никому, — поклялся наставник.

— Я напоил его вином.

— Так вот почему он себя так вел, когда его попытались увести! — воскликнул гном. — Он просто был пьян и буянил. Так значит, ты его напоил, привязал к спине…

— Все куда проще, наставник, — улыбнулся Эрик. " Там есть еще и черная лестница, если помните.

— Но ключи от той двери только у самого эконома и… — Шарц непонимающе поглядел на Эрика.

— И Магды, — закончил за него Эрик. — Старой леди тоже захотелось малость развлечься.

— Разве ему можно помочь? — печально спросил Эрик когда они вышли из маленького домика и худая сухонькая старушка, похожая на сушеную мышь, закрыла за ними дверь. — Он ведь не потому умирает, что болен. Он умирает, потому что жить не хочет.

— Мы не можем ему помочь, — ответил Шарц. — По крайней мере, я не знаю лекарства, способного вернуть человеку интерес к жизни. Но… мы будем туда ходить. Будем, пока нас пускают. А если не пустят… проберемся тайком.

— Но… зачем? — Эрик ошеломленно посмотрел в глаза гному.

— Затем, что всякое в жизни случается, — ответил Шарц. — И если сегодня мы не видим никакого способа помочь, это не значит, что его и вовсе нет. Вдруг мы его просто не видим… не видим… — повторил Шарц и остановился. Постоял и с размаху хлопнул себя ладонью по лбу: — Я идиот! Я идиот, Эрик! А ты — ученик идиота, следовательно, в будущем тоже идиот, но ведь только в будущем! Значит, у тебя еще есть шанс! Как же я не сообразил…

— Что, наставник? — удивился Эрик. — Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что завтра мы прихватим сюда бумагу, карандаш и твои сказки! Я прописываю этому несчастному не меньше трех твоих сказок за один раз! Ты должен рисовать и рассказывать, рисовать и рассказывать, даже если он не станет слушать. Придумывай самые яркие сюжеты! Не скупись на леденящие душу подробности, драки, погони, приключения, тайны, любовь, кровь, принцев с принцессами… не скупись на краски, загадывай загадки, интригуй… и каждый раз не досказывай последнюю сказку! Оставляй на самом интересном месте.

— И… что?

— Если он дней через десять не будет с нетерпением ждать твоего прихода… я первый скажу, что его нужно хоронить, — решительно сказал гном. — Впрочем… мы и тогда будем продолжать пробовать. Единственное, что может заставить лекаря отступить, — это безусловная и окончательная смерть пациента, Эрик. Запомни это.

— Да, наставник… — кивнул Эрик.

— Медицина пока бессильна, — вздохнул Шарц. — Но я верю в твоих коней, Эрик. Они сломя голову несутся вскачь. Они способны атаковать там, где мое ремесло позорно складывает оружие. Кто знает…

Когда не на десятый, а всего лишь на четвертый день больной оторвал голову от подушки и слабым голосом поинтересовался, а что же было дальше, Эрик вдруг почувствовал такое счастье, что аж слезы на глазах выступили.

"Наставник был прав! Прав!"

Молча сидевший рядышком и барабанивший пальцами по колену гном удовлетворенно кивнул и встал.

— А дальше… — таинственным голосом профессионального сказителя поведал Эрик, — дальше будет завтра!

И вслед за Шарцем стал прощаться.

— До свидания, сэр! До завтра!

— А, чтоб тебя… на самом интересном месте! До завтра ему! Попробуй только не приди завтра! — все еще слабым голосом, но уже вполне скандальным тоном попрощался больной.

— Вот видишь, Эрик… — В голосе наставника прозвучало настолько торжествующее счастье, что Эрику аж неудобно стало.

"Да что же это… да я же ничего… да я ж ничего такого не сделал!"

— Вот это и значит… быть лекарем? — схватив наставника за руку, спросил Эрик.

— Вот это и значит быть лекарем, коллега, — гордо кивнул Шарц. — Я рад, что у тебя получается.