Загадка трефового короля - Кристи Агата - Страница 2

— Вот невезение, — вполголоса сказал я Пуаро, — полицейские опередили нас. Кто знает, какие важные улики они могли ненароком уничтожить.

— О Боже, Гастингс, сколько раз повторять вам, что ключ к разгадке лежит не снаружи, а внутри — в маленьких серых клеточках нашего мозга. Именно там, и нигде более, находится разгадка любой тайны.

Произнеся эту назидательную сентенцию, Пуаро повернулся к дворецкому.

— В комнате ничего не меняли после того, как убрали тело?

— О нет, сэр. Все оставлено так, как было вчера вечером, когда приехала полиция.

— А шторы на окнах были задернуты?

— Конечно, сэр. Я задергиваю их каждый вечер.

— Но сейчас, я вижу, шторы раздвинуты. Должно быть, ваш хозяин раздвинул их?

— Наверное, так, сэр.

— Вы знали о том, что он вчера вечером ожидал гостя?

— Он не упоминал об этом, сэр. Но он приказал, чтобы его не беспокоили после обеда. Видите, сэр, здесь есть дверь, которая выходит на террасу. Через эту дверь он сам мог впустить посетителя.

— А он часто так делал?

Дворецкий осторожно кашлянул.

— Кажется, да, сэр.

Пуаро направился к указанной двери — она была не заперта. Он распахнул ее и вышел на террасу, правая сторона которой выходила на подъездную аллею, а левая примыкала к красной кирпичной стене.

— Там фруктовый сад, сэр. В стене есть дверь, через которую туда можно пройти, но ее всегда запирают в шесть часов.

Пуаро кивнул и вернулся в библиотеку, дворецкий последовал за ним.

— А вы вчера не слышали чего-нибудь необычного?

— Около девяти часов я и остальные слуги слышали голоса в библиотеке: хозяин разговаривал с какой-то леди. Правда, в этом-то как раз не было ничего необычного. Хозяина довольно часто посещали дамы. К сожалению, сэр, больше ничего не могу сообщить — спальные комнаты слуг находятся в другом крыле дома. А потом, около одиннадцати, приехала полиция.

— Как вы думаете, сколько человек было в библиотеке?

— Не могу с уверенностью сказать, сэр. Я слышал только голос леди. Извините, сэр, но доктор Райан все еще здесь, может, вы хотите поговорить с ним?

Мы конечно же хотели. Через несколько минут доктор — розовощекий жизнерадостный джентльмен — уже отвечал на ваши вопросы. Судя по его рассказу, Ридберн лежал возле окна, головой в сторону мраморного подоконника. На его голове были обнаружены две раны: одна на переносице и другая, смертельная, на затылке.

— Ридберн лежал на спине?

— Да. Здесь даже осталось пятно. — И доктор указал на небольшое темное пятно на полу.

— Скажите, доктор, а не мог ли покойник разбить голову, когда падал на пол?

— О нет, это исключено. Орудие убийства, что бы это ни было, глубоко проникло в череп.

Пуаро задумчиво глядел прямо перед собой. Подоконники обоих окон представляли собой мраморное сиденье, с подлокотниками в виде львиных голов. Глаза Пуаро сверкнули.

— А если предположить, что он, падая, ударился головой об один из этих подлокотников, а затем соскользнул на пол?

— Теоретически, конечно, возможно. Но положение тела начисто опровергает такое предположение. Да и если бы это произошло так, как вы говорите, на сиденье обязательно остались бы следы крови.

— Но ведь их могли стереть. Доктор пожал плечами:

— Повторяю, вряд ли это возможно. И потом, зачем кому-то понадобилось выдавать несчастный случай за убийство? Это же абсурд!

— Да-да, конечно, — неохотно согласился Пуаро. — Как по-вашему, хватило бы сил у женщины нанести подобные удары?

— О, это совершенно исключается. Вы ведь имеете в виду мадемуазель Сентклер?

— Я никогда и никого не имею в виду, пока у меня нет абсолютной уверенности, — мягко ответил Пуаро.

Затем он обернулся и внимательно посмотрел на стеклянную дверь, ведущую на террасу.

Заметив это, доктор сказал:

— Через эту дверь мадемуазель Сентклер выбежала из комнаты. Если вы приглядитесь внимательно, то между деревьями сможете заметить Дейзимид, он находится довольно далеко отсюда, но, кроме него, с этой стороны не видно ни одного дома. Те дома, что поближе, расположены со стороны фасада.

— Благодарю вас за помощь, доктор, — сказал Пуаро. — Ну а мы с вами, Гастингс, отправимся по следам мадемуазель Сентклер.

Мы с Пуаро прошли садом, вышли через чугунные ворота Мон-Дезира и еще некоторое время брели по лесистой местности. Наконец подошли к садовой калитке Дейзимида, который оказался совсем маленьким скромным домиком. При нем был небольшой — в пол-акра[5] — участок земли. Еле заметные следы вели прямо к двери, выходящей в сад. Пуаро, указывая на них, сказал:

— Ага, кажется, здесь и прошла мадемуазель Сентклер. Нам же с вами, не имеющим никакой причины врываться в чужой дом, лучше воспользоваться парадной дверью.

После того как мы вошли, горничная сразу провела нас в гостиную и отправилась доложить хозяевам о нашем приходе. В комнате сегодня явно не убирались. В камине было полно золы, на столе в беспорядке валялись карты видимо со вчерашнего вечера. Гостиная была переполнена дешевыми безделушками, стены увешаны на редкость уродливыми фамильными портретами. Пуаро внимательно разглядывал их, хотя, наверное, с меньшим интересом, чем я; затем он поправил криво висевший портрет.

— Семейные узы — замечательная вещь, не так ли, Гастингс? Чувства тут заменяют красоту.

Я согласно кивнул, не отрывая глаз от портрета, на котором были запечатлены джентльмен с бакенбардами, дама с высокой старомодной прической, упитанный мальчуган и две маленькие девочки, украшенные невероятным количеством бантиков. Я решил, что это семейный портрет Оугландеров, сделанный, вероятно, много лет тому назад, — и поэтому изучал его особенно внимательно.

Дверь неожиданно открылась, и вошла молодая женщина. На ней были неопределенного цвета спортивный жакет и твидовая[6] юбка, темные волосы уложены в аккуратную прическу. Она вопросительно посмотрела на нас. Пуаро шагнул ей навстречу.

— Мисс Оугландер? Простите, что врываюсь к вам после столь неприятных событий… Вы, должно быть, из-за всего этого ужасно расстроены?

— О да, конечно, — не очень уверенно ответила молодая женщина.

Тут я понял, что чувствительность, по-видимому не является чертой характера мисс Оугландер. Судя по всему, она не могла похвастаться богатым воображением, и это особенно явственно проявилось благодаря происшедшей трагедии. Мое первое впечатление подтвердилось, когда она сказала:

— Я должна извиниться за весь этот беспорядок, но слуги почему-то так разволновались, что были просто не в состоянии выполнять свои обязанности.

Чувствовалось, что самой мисс Оугландер подобное волнение было попросту непонятно.

— Вчера вечером вы сидели в этой комнате, не так ли, мисс?

— Да, вчера сразу после ужина мы сели за бридж, как вдруг…

— Извините, мисс, как долго вы играли? Мисс Оугландер на мгновение задумалась.

— Не могу сказать точно, но, по-моему, мы сели часов в десять и успели сыграть несколько робберов[7] до того, как это произошло.

— А где именно сидели вы, мисс?

— Лицом к окну и двери, ведущей в сад. Я играла в паре с мамой, и мне страшно не везло — совершенно не шла козырная карта. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату, шатаясь, вошла мисс Сентклер…

— Вы ее узнали?

— Ее лицо показалось мне знакомым.

— Мисс Сентклер все еще у вас, не правда ли?

— Да. Но она отказывается принимать посетителей. Бедняжка еще не оправилась от потрясения.

— Уверен, что меня она захочет принять. Вы только передайте ей, что я приехал в Дейзимид по личной просьбе Его Высочества принца Поля Моранийского.

Мне показалось, что упоминание имени высокородного принца поколебало невозмутимое спокойствие мисс Оугландер. Ни слова не говоря, она отправилась выполнять просьбу Пуаро и, вмиг вернувшись, пригласила нас следовать за ней. Мы поднялись наверх и вошли в небольшую светлую спальню. Лежавшая на кушетке у окна женщина повернула голову в нашу сторону.