Не родись красивой: Триумфальное возвращение - Голубчикова Т. А. - Страница 29

– Какая невеста? Я свободен, Вика, и готов на все... – для Виктории Зорькин был способен на все – даже упасть на одно колено и пропеть серенаду.

– Я знаю, на что ты способен. Только и можешь, что обманывать бедных девушек! – Вика агрессивно прищурилась и стала выбираться из-за стола.– Обещал мне машину, работу, аванс и светлое обеспеченное будущее!

– Про коммунизм я ничего не говорил! – стал пятиться к лифту осторожный Зорькин.

– Где же все это, Коленька? Ты нагло мне врал все это время, играл моими чувствами, а теперь стоишь, будто бы ничего и не произошло! Может, ты думал, что я буду с тобой спать, как последняя дура? Так вот, ты ошибался!

– Викуся, милая, давай поговорим спокойно – хотя бы в память о наших замечательных отношениях в прошлом...

– Отношения?! Забудь это слово, подлец! Ненавижу!

Вика поняла, что Зорькин сбежит раньше, чем она выберется из-за стола на оперативный простор, и запустила в не оправдавшего надежд жениха папкой с документами. Ворох страничек разлетелся по приемной красивым веером, так и не поразив цели.

– Вика, у тебя там... маленькая неприятность, – Николай смущенно кивнул на чулок Виктории. По нему ползла свежая предательская стрелка.

– Не смей делать мне замечания! – Вика хотела запустить ему вслед еще и подставку с карандашами, но Зорькин успел юркнуть в кабинет Пушкаревой.

ГЛАВА 19

Николай приветственно кивнул и встал в стороне, ожидая, пока Катя завершит разговор с курьером.

– Отдал пакет Андрею Палычу? – осведомилась Пушкарева.

– Да, сразу же!

– И что он?

– Заглянул и сразу выбросил его в мусор, – сообщил Федор.

Как ни пытался курьер заглянуть через плечо Жданова и выяснить, что находится в пакете, его попытки терпели крах. Теперь приходилось только гадать, почему такой ценный для Пушкаревой пакет Жданов просто отправил в мусорную корзину, и говорить начальнице правду.

– Очень хорошо. Спасибо, Федор, – тихо, но спокойно похвалила его Екатерина.

– Что ты застыл? Проходи, – курьер уже ушел, и Катя целиком переключила внимание на Зорькина.

– Знаешь, когда женщина твоей мечты говорит, что тебя ненавидит, это навевает легкую грусть, – мечтательно вздохнул Зорькин.

Он все еще грезил о совсем других отношениях с Викторией.

– Зорькин, ты прекрасно знаешь, что у Вики одна цель – вытянуть из тебя любыми путями деньги на машину, – сухо напомнила ему Катя.

– Да, ты права... Вот когда начинаешь верить классикам: «Автомобиль – это не роскошь...»

– ...а средство помириться с Викторией, – улыбнулась Катя – ее старый друг действительно неисправим.

– Понимаю. Я другого понять не могу. Зачем ты отослала пакет Жданову? Открытки надо было просто выбросить, а шоколадки могла бы скормить... мне, – разочарованно вздохнул Зорькин.

В конце концов, Катя тоже много ошибалась – любой имеет право на ошибку. Особенно в личной жизни!

– Это же его подарки. Когда-то я смотрела на них и верила, что он меня любит. Даже сейчас у меня просто рука не поднялась их уничтожить. В отличие от Жданова... – тихо и виновато призналась она и поправила строгий костюм, как бы одергивая саму себя.– Ничего, скоро я закончу все дела с «Zimaletto» и забуду о нем навсегда. Мне не нужны ни чужая власть, ни чужие деньги!

– На твоем месте я бы эти документы эпохи уничтожил! – запоздало посоветовал Зорькин.– По-моему, на территории «Zimaletto» ничего нельзя выкидывать в мусорную корзину. Найдут и разболтают!

Катя внимательно посмотрела на Николая. Самой ей и в голову не пришло, что опасный мусор может снова наделать бед, если отправится странствовать по офису и попадет в чужие руки! Для одних это просто «компромат», а для нее – частичка жизни. Ее чувства, надежды, разочарования...

Пушкарева стала лихорадочно вспоминать, в котором часу в «Zimaletto» вывозят мусор.

Роман недоуменно уставился на Жданова и строил гипотезы, что могло произойти в его получасовое отсутствие, чтобы повергнуть Андрея в такое состояние! Тот сидел, облокотившись на стол, запустив пальцы в волосы и закрыв глаза. Рядом лежали очки. Поза Андрея выражала настоящее отчаяние.

– Что стряслось? – осторожно начал прощупывать почву Малиновский.

– Катя мне их вернула... – тихо сказал Андрей.– Мои подарки, шоколадки, игрушки... Открытки... Все – в пакете...

Признаться, пока что Малиновский не усматривал в происшествии никакой трагедии. А Жданов продолжал:

– Я хотел их сложить в стол... Но вошла Кира, и я бросил их в мусор... Прямо в пакете! Вышел по делам... Вернулся – а уборщица уже мусор вынесла! Пакета нет, в урне пусто...

Андрей несколько успокоился и надел очки:

– Если бы не Кира, я бы не выбросил пакет... «Надо срочно поддержать друга – что-то он совсем расклеился после возвращения Пушкаревой», – отметил Рома. А что может поддержать лучше, чем здоровый мужской юмор? Он хмыкнул:

– Хотел хранить на память обо мне? Согласен, там было несколько неплохих образцов художественного вранья...

– При чем здесь ты?! В этом пакете были мои воспоминания и чувства! – не принял шуточного тона Андрей.

– Ну да, конечно, и весь путь от грязной игры к чистой любви. Типичный сюжет для женского романа. Может, займемся, если «Zimaletto» разорится? А что, материала хватит для пары бестселлеров... – продолжал иронизировать Малиновский.

– Прекрати паясничать! На самом деле это давно не смешно. Мне тяжело привыкнуть к мысли, что все закончилось... Я знаю, что не привыкну. Потому что буду видеть Катю каждый день...

– В таком случае, командировки – лучший выход, – посерьезнел Роман: давно он не видел Жданова в таком удрученном состоянии: – Уедешь подальше, побудешь там подольше. Новые впечатления, новые знакомства...

Андрей обреченно кивнул:

– Да, наверное, ты прав... Не знаешь, в котором часу из «Zimaletto» мусор вывозят?

– Не помню, а что?

– А у кого узнать можно? – оживился Андрей.

Милко с удрученным видом драпировал ткань на модели, и даже то, что у девушки нет ни единого грамма жира, его ободряло мало. Милко предстоял самый большой дизайнерский подвиг в его жизни – превратить в красоту беспардонную и наглую обыденность.

– Ужасный день, ужасный! – Милко понюхал одеколон весьма редкого сорта, как дамы в романах из старинной жизни – нюхательную соль: – Придется растоптать свой вкус, наступить самому себе на горло! Это ужасная идея – шить такую одежду для женщин из толпы!

Милко охнул, но больше для проформы. В конце концов, в такой коллекции будет свой шарм...

Он сдвинул несколько стульчиков, чтобы комфортнее было падать в обморок в процессе взаимодействия с «нестандартным материалом», предусмотрительно накапал в стакан успокоительных капель, вооружился сантиметром и блокнотом для записей. Заранее брезгливо поморщился и кивнул своей бессменной, доверенной ассистентке – Ольге Вячеславовне, – чтобы та впускала дам из так называемого «Женсовета» для снятия мерок. Но стоило пестрой разношерстной стайке дамочек заполнить мастерскую, как на Милко напал приступ головной боли, и во избежание осложнений кутюрье скомандовал:

– Ольга, рыба моя единственная, если ты не хочешь потерять своего великого Милко, запускай их по одной!!!

Таню, учитывая ее «интересное положение», решили пустить первой – пока Милко еще не растерял свое терпение. Остальные гурьбой попятились в коридор и сразу нарвались на мини-скандал с уборщицей. Шура все пыталась заглянуть в мастерскую через щель и случайно перевернула контейнер с мусором. Бумаги высыпались на пол, уборщица ударилась в крик, а Шура кинулась их поднимать. Задержала одну в руках – в заголовке было крупно написано «Инструкция».

– Светлана, это не твоя, случайно? Может, по ошибке выбросила? – решила на всякий случай уточнить ответственная Шура – в последние дни в «Zimaletto» царила такая неразбериха, что нужные бумаги то и дело терялись.– Да нет, написано «Андрею Жданову»... О, дальше от руки... Почерк Малиновского напоминает...