Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Русские флибустьеры - Костюченко Евгений Николаевич Краев - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

- Похоже, на этот раз не больно-то получилось, - заметил Илья.

- Бывало и хуже, - беззаботно махнул рукой Орлов.

Но, глянув поверх борта, понял, что поторопился с выводами.

От берега, нестройно взмахивая веслами, медленно отдалялась лодка. На носу стоял человек в белой шляпе. Отсюда Орлов не мог разглядеть его лица. Но кто еще мог так гордо выставить вперед ногу и скрестить руки на груди? Только полковник Терразас.

Лодка повернула, огибая выступающий из воды костистый гребень рифа. И Орлов увидел, что вместе с полковником в ней находятся двое гребцов.

- ~Нефть, говорят, дело прибыльное, - говорил Илья Остерман. - Да больно грязное. Меня столько раз тянули в нефтяной бизнес. Но я не пошел. Мое дело - лошади. Я люблю, когда все чисто, красиво. Разве есть что-нибудь красивее, чем кони? Кира в таких случаях отвечает, что да, есть. Он помешан на кораблях. Говорит, что некрасивых кораблей не бывает. Некрасивый - значит, неправильно построен, а неправильно построенный быстро тонет. А ты как думаешь?

- Корабли красивы, как лошади, - сказал Орлов.

- О! - удовлетворенно кивнул Остерман, и они подняли кружки. - Что ты все на берег смотришь? Забыл что-нибудь?

- Да нет. Это меня там никак не могут забыть.

Илья глянул через плечо на лодку.

- Вот босяки. Не сидится им. А скажи, Паша, ты был в Одессе?

- Нет, не довелось.

- Тогда что ты можешь знать о красоте? Не поверишь, я много чего повидал в Америке. Но таких закатов, как у нас, нигде не встречал. И такие звезды, как у нас, - их больше нигде нет. Я уже не говорю о рыбе. Ты не был в Одессе! Поверь на слово - даже мелкая одесская барабулька вкуснее, чем лучшие лобстеры в самых дорогих кабаках от Нью-Йорка до Сан-Франциско! Ну что ты там высматриваешь, Паша? Ну, плывут к нам? Ну и пусть плывут. Лучше скажи, как тебе наш джин?

- Выше всяких похвал, - с чувством произнес Орлов, не кривя душой.

- О! - Илья поднял палец. - Сразу видно знатока. Напиток произведен на винокурне Луки Петровича. На борту - два бочонка. Но пьем мы его только в море. На берегу - иная карта вин.

Они снова чокнулись. Холодный джин, едва скользнув по глотке, превращался в кипяток. Но только на несколько мгновений. А потом проступал на коже крупными каплями холодного пота.

- Ты не смотри, что я так горячо хвалю барабульку, - говорил Остерман, сочно похрустывая ломтиком перца. - Это отчасти шутка. В каждом месте есть своя прелесть. По молодости я не понимал, насколько хорошо то вино, какое мы пили дома. Да мы же были салажата, какое уж там понятие о вкусах! Но, наверно, то было прекрасное вино. Теперь представь, я живу в Аризоне. Ну, скажем, мотаюсь между Аризоной и Мексикой. И что мне там пить прикажешь? Вино из Одессы? Хотя да, я таки мог бы его заказать, и поверь - мне бы доставили в натуральнейшем виде самое лучшее! Но я в Аризоне - и я пью текилу. А когда бываю в Теннесси, то пью виски Френсиса Дэниэла. Хотя там-то особо не выпьешь - «сухой штат». А когда возил жену в Европу, то - угадай, где мы были? Подсказываю по карте вин: сначала мы пили коньяк, потом шампанское~ Нет, вру! Сначала мы пили скотч! А в конце я упился граппой так, что не помню, как сел на пароход!

- Эдинбург, Париж, Марсель, Неаполь, - быстро перечислил Орлов.

- А сейчас мы пьем джин. То есть не пьем, а языками впустую чешем, - укоризненно произнес Остерман, снова наклоняя кувшин над кружками.

Его речь была быстрой и сбивчивой, как у пьяного, но кувшин он держал твердо и каждый раз плескал в кружки абсолютно одинаковую дозу, ровно на один добрый глоток.

- И если ты поначалу принял меня за патриота, для которого нет еды слаще барабульки, то ты жестоко обманулся. Модное слово, «патриот». Каждый раз, как идет к войне, все становятся жгучими патриотами. Это не про меня. Ну да, я люблю Одессу, но - где она теперь, за океаном? Эта любовь слишком тонкая. А вот когда я говорю, что люблю джин, - это любовь живая. Да, люблю джин, и граппу, и виски. Ты в Африке был?

- Нет.

- Жаль. Хотел у тебя спросить, из чего там гонят. Да неважно. Если Кира чего-то напутает в навигации, и нас занесет в Африку, я точно знаю, что буду любить ту выпивку, какую африканцы считают самой лучшей. Потому что это - ну, как родник. Родниковую воду можно пить только прямо из родника. А наберешь ее в бутылку, привезешь домой - тьфу, что за дрянь! Так и с джином. Сейчас нас ждут на Кубе? Значит, там будем пить ром. По последней, Паша. И посмотрим, что у нас за гости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Они отставили кружки и одновременно поднялись на ноги. При этом Илья схватился за планширь, а Орлов постарался встать без помощи рук и даже не покачнулся.

Остерман задрал голову, поглядел на верхушку мачты и поцокал языком:

- Непорядок. Ветра нет, флаг обвис. Совсем не видно. Босяки не знают, с кем имеют дело.

- Может, завернулся? - сказал Орлов, тоже задрав голову и пытаясь разглядеть флаг среди веревочных лестниц, обвисших парусов и паутины тросов.

- Может, и завернулся.

- Так, может, развернуть? - спросил Орлов.

- Да ветром развернет. Только где он, тот ветер?

Орлову не стоялось на месте. Ему вдруг стало нестерпимо душно, и он решил, что, забравшись на мачту, сможет вдохнуть свежего воздуха.

- Так я поднимусь, расправлю?

С носа шхуны раздался голос наблюдателя:

- Слева по борту лодка.

- Да видим уже, - лениво отозвался Илья и, облокотившись о борт, сплюнул в воду. - Чего им надо, босякам? Паша, ты еще здесь? А я думал, ты уже по вантам скачешь~

«Ванты? Знать бы, как они выглядят!» - Орлов вдруг почувствовал себя двоечником. Это его разозлило, и он тут же полез вверх, и довольно ловко, как ему казалось. Во всяком случае, он не запутался. И не сорвался. Правда, на самом верху обнаружилось, что он забрался не на ту мачту - флаг безвольно висел на соседней, что была ближе к корме.

Пока он спускался и поднимался снова, внизу протекали дипломатические переговоры.

- Эй, на «Палладе»! Я требую капитана! - яростно прокричал полковник Терразас, едва лодка подошла к шхуне. - Капитана сюда! Подать трап! Немедленно подать трап!

- Испанский не понимать, - вежливо сообщил ему Остерман. - Вы говорите по-английски?

Прежде чем перейти на международный морской язык, полковник отдал щедрую дань родному наречию, изобличив население Северо-Американских Штатов во множестве отвратительных наклонностей, среди которых содомия была просто невинной слабостью.

- На вашем корабле прячется преступник, - наконец, заявил Терразас. - У вас прячется янки, который убил двоих полицейских. Я требую немедленно выдать преступника. Убийца будет предан мексиканскому суду.

- Янки? - удивленно переспросил Остерман. - Американец? На нашем корабле нет американцев. Это российская шхуна, и команда вся русская. Россия, слышали про такую страну?

- Я требую капитана! Немедленно! Я арестую убийцу, и никто меня не остановит!

- Желаю удачи. Но здесь нет ни одного янки.

- Капитана сюда!

С высоты мачты Орлов видел белое сомбреро, из-под которого неслись угрозы, и боролся с желанием плюнуть на него. Где же флаг? Вот он. Веревочная лесенка кончилась. Пришлось встать на узкую площадку, обнимая мачту одной рукой, и подергать за трос, вокруг которого обвилось трехцветное выгоревшее полотнище.

Под ногами далеко-далеко зеленым стеклом застыла вода, и видно было, как по гладкому дну проносятся тени рыб, а сами рыбы оставались невидимыми.

- Капитана мне! - все громче ревел Терразас.

- Капитан отдыхает, - важно отвечал ему Остерман. - Приходите вечером. Может быть, он поговорит с вами.

- Я не собираюсь ждать до вечера!

- Придется подождать. Кстати, как прикажете доложить о вашем визите? Я не вижу на вашем судне ни лоцманского флага, ни таможенного.

- Сейчас ты узнаешь, кто я такой! - по-испански заорал Терразас, потрясая кольтом. - Сейчас я поднимусь на вашу посудину и арестую убийцу!

Илья ответил, невольно обнаружив перед собеседником знание испанского: