Одна на краю света - Галкина Марина - Страница 12

Я побежала в министерство, куда, как выяснилось, должен был заходить Ятынто, заместитель директора Канчаланского совхоза. «Да, был здесь, уже уехал». Бегом я вернулась к причалу. «Он в Копи поехал, там загрузится и заедет за тобой. Он обещал, не волнуйся», — успокаивали меня Борис с Антоном. В бинокль мы проследили, как загруженная моторка отошла от причала на другой стороне лимана и взяла курс на Канчалан.

По лиману

Итак, моторка ушла без меня. Удрученная, я вернулась домой с Борисом и Антоном. Казалось, я потеряла все силы в этих бесплодных попытках вырваться из Анадыря. Мы снова сели пить дежурный чай с белым хлебом и сахаром — больше в доме из съестного ничего не было. «На таком пайке я скоро истощусь, не сделав и шага по маршруту», — пронеслось в голове. Я вскочила. Было около шести вечера.

— Когда начинается прилив?

— Да вот сейчас уже начнется, — Антон с Борисом недоуменно смотрели на меня.

Действовать нужно было немедленно. В смятении я выскочила на улицу, прошла по тротуару и неожиданно наткнулась на Сергея — геолога. Воистину, Анадырь был большой деревней.

— Ты еще здесь?!

— Да вот моторка ушла, обещали взять, но даже ничего мне не сказали…

— Сама бы плыла, давно бы уже в Канчалане была. 70 километров — подумаешь! Отплывай сейчас, завтра уже в поселке будешь! — оптимизма Сергею было не занимать.

«Положим не 70, а все 120 по лиману, а если поднимется волна? — подумала я, но в споры вдаваться было некогда. — Как просто. Действительно, надо плыть». Я забежала в магазин, купила буханку хлеба, банку сгущенки и возвратилась в квартиру.

— Все, Борис, Антон, спасибо вам, извините, не могу больше ждать. Уплываю.

Все произошло так стремительно, что они не сообразили даже, что и сказать.

От принятого решения прибавилось силы. Я подхватила свой рюкзак и с «пеналом» (чехлом с трубами каркаса и веслами) наперевес почти бегом рванула на улицу. Сообразив, что лучше не перегребать горло Анадыря, а переехать его на барже, я припустила к причалу.

Там как раз отходила последняя баржа в сторону Угольных Копей. Уже поднимались сходни борта, винт вспенивал воду, баржа, шурша галькой, отделялась от берега. Все происходило как в кино. С разбегу я успела перепрыгнуть на борт, и после такой лихой посадки вопрос об оплате проезда даже не встал. С уверенностью профессионального зайца я направилась к ближайшей машине.

— До Угольков не возьмете?

— Я в аэропорт.

— Ну, до развилки?

— Залезай.

Вечер был на удивление тих. Волны почти не было, светило солнце, и водная гладь казалась ласковой и безопасной.

Метрах в двухстах от развилки дорог была автобусная остановка, куда я дотащила свой рюкзак (не забывайте, что весил мой груз под 45 килограммов, поэтому длина пройденного с ним расстояния запечатлялась в памяти весьма ярко) и стала ждать попутки. Но первым подошел рейсовый автобус до поселка Шахтерский, где мне пришлось заплатить 12 рублей за проезд и провоз багажа и, как оказалось впоследствии, это был единственный на Чукотке транспортный расход за все путешествие.

Берег залива у поселка представлял собой узкую галечную полосу, за которой на крутых откосах рос густой кустарник. Множество рыбаков собралось на берегу — начался массовый ход кеты. На меня пристально глядели люди из крохотного балка, стоящего прямо на гальке. Конечно, незнакомый человек с большим рюкзаком и веслом бросался в глаза. «Здравствуйте!» — приветствовала я их и деловито шествовала дальше, перешагивая веревки сетей, растянутых через каждые десять метров. Выискав площадку попросторнее, я вытащила каркас, расстелила «шкуру» и начала сборы. Вокруг меня постепенно собирались любопытствующие.

— Вы бы убрали вещи подальше от воды, сейчас прилив начнется.

— Ничего, я сейчас уплыву.

— А что это за лодка такая?

— Каяк. Одноместная байдарка.

— И куда же вы на ней поплывете?

— В Канчалан, — я не стала распространяться о дальнейших планах.

— В Канчалан?! На этом?! — рыбак почтительно присвистнул. — И на моторке-то страшно. Это здесь тихо, в бухте. А как волна поднимется. У Тонкого мыса недавно утонули, моторка перевернулась.

— Ну что пристали к человеку, не мешайте, быстрей собираться надо, пока погода стоит, с приливом хорошо идти, — невысокий светловолосый коренастый мужчина присел рядом со мной, по-деловому начал помогать мне запихивать каркас в «шкуру».

— Александр Турин, — представился он. — В Канчалане родственники что ли?

— Да нет, я вообще-то дальше пойду, вверх по Танюреру, а там хочу перевалить и сплавиться к Ледовитому.

— А ты откуда сама?

— Из Москвы.

— Из Москвы? И что, на Чукотке часто бывала?

— Да можно считать первый раз.

— И сразу к Ледовитому?

В балке радушное семейство Гуриных накормило меня перед дорогой супом и икрой. С собой мне дали кету и фольгу, чтобы я запекла рыбу по дороге. Александр написал записку дедушке Петрову в Канчалане. «Он поможет тебе, на моторке вверх по Канчалану подвезет».

Наконец, гидроштаны и куртка надеты, спасжилет застегнут. Все вещи разместились внутри каяка, лишь громоздкие ботинки никак не помещались, я запихнула их в нос, по бокам от гермомешка, и в ребристые подошвы теперь как раз упирались мои ноги. «Нормально, в случае чего легко вылезу», — промелькнула в голове дежурная мысль, когда я натягивала «юбку» на кольцо.

Итак, в половине девятого я отчалила от берега, помахала на прощанье провожающим и, уже больше не оборачиваясь, быстро погребла к первому моему «морскому» мысу, мысу Нерпичьему, который километрах в пяти от меня замыкал бухту у поселка.

Небольшая волна набегала на нос каяка, было безветренно и не опасно, но сердце немного сжималось в груди. Открытая акватория, я одна, не сидела в каяке уже месяца два, не проверяла его на воде — как он, не травят ли баллоны, не повредились ли при транспортировке? Стукнула ладонью по борту — все в порядке, звенит, давление держит. Поглядываю на берег справа, автоматически оценивая расстояние — легко доплыву туда, если что. Вода не слишком холодная, градусов десять.

Но по мере приближения к мысу уверенность в своих силах, вера в надежность каяка возвращались. Вот уже и скалистый берег, отдельные камни торчат из воды. Нерпа высунула гладкую темную мордашку из воды и доверчиво рассматривала меня своими округлыми удивленными, будто детскими, глазами. Мое сердце переполняется счастьем, хочется петь от восторга. «Здравствуй, нерпа, я брат твой, мы с тобой одной крови — ты и я!»

Главный барьер — психологический — преодолен. По лиману, такому страшному в мыслях, а на самом деле такому ласковому и приветливому (и пусть это было только в данный момент), можно плыть! Но реальная опасность ожидала меня впереди — горло залива между мысами Тонким и Толстым. А пока я пробиралась вдоль правого обрывистого берега, подгоняемая приливом. Мне открывались небольшие уютные тихие бухточки с песчаными пляжами у подножия обрывов, надводные камни с белыми от помета птиц верхушками. Почему я не поддула здесь каяк — ведь столько было подходящих мест — даже не знаю. Меня охватила стартовая лихорадка и эйфория от удачно складывающихся обстоятельств последних часов. Все это не давало мне остановиться.

Таким образом, я взяла курс к мысу Толстому, так и не сделав остановку на берегу. А поддувать каяк наплаву было практически невозможно. Длинная высокая скала мыса, возвышающаяся всего-то километрах в трех от меня, виделась совсем рядом. Поверхность залива казалась ровной. Но небольшие вначале волны постепенно увеличивались. Нет, барашков не было, ветер был слабый, но здесь, в сужении залива, воды могучей реки Канчалан боролись с приливным морским течением. В результате образовывались высокие, гладкие, довольно широкие волны. Нужно было плыть боком к волне, постоянно держать равновесие и следить, чтобы весло правильно цепляло воду: на скате волны при гребке с одной стороны локоть то черпал воду, и борт заливало по «юбку», то за водой приходилось тянуться в провал между волнами. Сделаешь неправильный гребок, обопрешься о пустоту вместо воды, можешь и перевернуться, а поставить загруженный каяк обратно на ровный киль ох как тяжело, почти невозможно.