Когда сбываются мечты - Рид Мишель - Страница 16

Джоанна открыла глаза и обнаружила, что сквозь шелковые занавеси, скрывающие большое, до самого пола, окно, струится солнечный свет. Солнце ласково освещало комнату, оформленную в кремовых и голубых тонах. «Замечательная комната», – сонно заключила Джоанна. Ей очень понравилось ощущение простора, которое давал высокий потолок. Ей понравилось нежное сочетание двух пастельных оттенков: они дарили отдохновение. «Интересно, – подумала она, – чья это комната».

Где она? Джоанна нахмурилась, ее кольнуло воспоминание о чем-то чудовищном. Она не могла точно припомнить, что же случилось.

– Как ты себя чувствуешь? – произнес безучастный голос, и она резко повернула голову на подушке. Сандро развалился на стуле подле кровати.

Его темные глаза изучали ее без всякого выражения. На нем больше не было впечатляющего темного костюма. Теперь Сандро был одет в свободные льняные брюки и черную рубашку-поло.

Она вспомнила, какое впечатление произвел на нее властный вид Сандро в строгом деловом облачении, и внезапно все произошедшее ожило в ее памяти. Она поняла, почему лежит здесь, почему Сандро с ней, почему он выглядит так, будто провидел тут целые часы. Целые часы он смотрел на нее, зная, что…

– Что случилось? – спросила она, пытаясь выиграть время, чтобы свыкнуться с действительностью.

– А ты не помнишь?

Она помнила почти все так остро, что воспоминания жгли ее, но не могла это признать, глядя ему в лицо.

– Почти не помню, – солгала она. – Кажется, мы ссорились?

– Можно и так сказать, – он невесело усмехнулся. – А потом ты… ты заболела.

Заболела. Она не заболела, она провалилась в настоящий ад, и лучше ей снова отправиться туда, только бы не знать того, что Сандро все узнал о ней.

– Где я?

– В Риме. В нашей квартире, – он внимательно изучал ее лицо. – Здесь ты потеряла сознание. Когда я понял, что мне не удастся привести тебя в чувство, я вызвал врача.

Господи! Сколько же времени она провалялась здесь?

– И что он сказал? – осторожно поинтересовалась Джоанна.

Сандро критически оглядывал очертания ее слишком тонкого тела, скрытого простыней, и внезапно Джоанна осознала, что на ней надето всего лишь что-то вроде футболки.

Ее щеки вспыхнули, и она закрыла глаза, неприятно пораженная мыслью, что единственный, кто мог переодеть ее, – Сандро.

– Он назвал это совокупным действием стресса и питания, достаточного только для того, чтобы мышь не умерла с голода.

Неужели же это Сандро раздевал ее?

– У меня недавно был грипп, – произнесла она, поднеся к глазам дрожащую руку, как будто прячась. – Вот в чем дело.

Он не отозвался, а она не решилась взглянуть на него, потому что боялась прочесть ответ на его лице.

– Умираю от жажды, – она попыталась облизнуть пересохшие губы.

Он мгновенно поднялся и шагнул к прикроватному столику, на котором стоял хрустальный графин, полный воды со льдом. Там же поблескивали в солнечном свете стаканы. Пока он наливал воду, Джоанна осторожно попыталась сесть в постели, но тут же все поплыло перед глазами.

Сандро протянул руку помочь ей. Она инстинктивно сжалась, ожидая его электризующего прикосновения. На миг в комнате повисла звенящая тишина. Потом он, словно передумав прикасаться к ней, поправил подушки в изголовье, чтобы она могла сидеть, опираясь на них.

Джоанна, побледнев, закрыла глаза, ощущая такую слабость, что не могла найти в себе силы прямо взглянуть в его лицо. Напряжение между ними было нестерпимым.

Сандро молча ждал. Джоанна открыла глаза и смотрела только на стакан, который он протягивал ей. Сможет ли она взять его у Сандро, не коснувшись его руки?

– Я не чудовище, – мрачно сказал он, точно читая ее мысли.

– Спасибо, – пробормотала она, взяв стакан из его рук и чувствуя себя бессердечной дрянью.

Джоанна хотела было извиниться, но это так раздражало его, что она просто промолчала и отпила воды. Она надеялась, что он отойдет и сядет и перестанет подавлять ее. А еще лучше – если совсем уйдет и даст ей время осмыслить происшедшее и свыкнуться со вчерашней катастрофой.

И тут Джоанна нахмурилась. А было ли все это только вчера? Она не имела представления, сколько времени прошло с тех пор, как она снова попала под власть Сандро. Какой сейчас день недели? И который час? Солнце светит, так что это явно новый день. Но сколько дней прошло после приезда? Может быть, она лежит здесь уже целый месяц, пытаясь взобраться по зыбким стенам черной шахты?

Хватит, сказала она себе, ощутив, как напряглись все нервные окончания. Нельзя ворошить этот клубок. Нужно запретить себе думать об этом, иначе она просто развалится.

– Давно я здесь? – спросила она Сандро.

Он наконец сел, что было намного лучше, чем видеть, как он возвышается над нею. Не желая более ходить вокруг да около, он с нескрываемым сарказмом в голосе сообщил:

– Сегодня, cara, лишь второй день твоей новой жизни. Первый, видишь ли, ты провела в полубессознательном состоянии…

Она-то видела все! И чуть не выронила стакан. Ей не удалось провести его. Он знал, что она помнила все, и не собирался позволить ей и дальше играть в прятки.

– Я думаю… что ненавижу тебя, – жалко прошептала Джоанна.

– Si, – вздохнул он. – Ты все время твердишь об этом.

Внезапно он вскочил, отобрал у нее стакан, поставил его на столик и склонился над Джоанной.

– Но не думай… – предупреждающе начал он, наклоняя голову, чтобы поймать ее взгляд. Джоанна опустила лицо, и он взял ее за подбородок, заставляя смотреть прямо. – Не думай, что твое низкое мнение обо мне или же мое собственное чертово чувство вины за то, что ты лежишь тут в таком состоянии, что-то изменят. Все, о чем я сказал тебе вчера, остается в силе. Я заставил тебя выйти из твоего укрытия, и теперь тебе придется взглянуть своим призракам в лицо!

Сандро распрямился, отвернулся и быстро вышел из комнаты, оставив ее беспомощно гадать, что же он против нее затаил, раз гнев его не остыл за много часов.

– Черт побери, – пробормотала она, когда комната вновь поплыла перед ее глазами.

Во что же она себя втравила? Ей это было не нужно! И Сандро, она была уверена, тоже ни к чему второй раз переживать тот ад. Она так любила его, так нуждалась в нем, так желала его, но не могла выносить, когда он касался ее. Боль, крушение надежд, унижение – вот что принесла ему Джоанна.

Почему он должен прощать? Всего неделю назад они были счастливыми женихом и невестой, и она буквально не могла оторваться от него. А потом он улетел в Рим, чтобы перевести оттуда в Лондон центральный офис. Ведь Джоанна не могла переехать в Рим, пока Молли не подрастет, не закончит учебу и не станет самостоятельной в финансовом отношении.

Молли…

Бледно-голубой потолок над головой Джоанны затуманился. Молли всегда была абсолютной противоположностью своей деловитой, собранной старшей сестре. Джоанне пришлось рано стать самостоятельной, ей было всего восемнадцать, когда после долгой, долгой болезни умерла их мать. Теперь у девочек не осталось никого в целом свете: за четыре года до того умер дедушка, и навсегда прошло то время, когда Джоанна чувствовала заботу о себе. Вместо этого ей пришлось самой заботиться о других.

Они были сестрами лишь наполовину, рожденными от разных отцов женщиной, которая, по собственному признанию, любила многих. Но ни разу не влюблялась так сильно, чтобы связать себя навсегда. А Джоанна и Молли тайно тосковали по «старомодной» семье, где есть и папа, и мама, любящие друг друга.

Но им не суждено было испытать семейное счастье. Джоанна тихонько вздохнула. Съемная квартирка, куда они переехали после смерти деда, сменила небольшой домик в Кенте. Мать работала чуть ли не сутками, чтобы обеспечить им еду и одежду, а Джоанна ухаживала за Молли. А потом и за матерью, когда та слегла.

Джоанна привыкла заботиться о Молли. После смерти матери они так и остались жить в той же квартире, и Джоанна начала работать, чтобы оплачивать крышу над головой. Молли заканчивала школу.