Ватерлоо Шарпа - Корнуэлл Бернард - Страница 17

— А вы, сэр? Вы останетесь здесь?

— Нет. Я возьму запасную лошадь, — Шарп слез с седла и начал отстегивать подпругу. — Вы отведете эту лошадь обратно в штаб.

— Куда вы отправитесь, сэр? — Доггет увидел раздражение на лице Шарпа и извиняющимся тоном произнес. — Ведь барон задаст мне этот вопрос, сэр.

— Скажете ему, что я отправляюсь в Брюссель. Принц хочет, чтобы я был на этом чертовом балу.

Лицо Доггета побледнело при взгляде на потертый окровавленный мундир.

— В этом, сэр? Вы едете на бал в этом?

— Идет чертова война. Чего же ждет от меня Юный Лягушонок? Кружев и панталонов? — Шарп передал Доггету упряжь своего жеребца и начал седлать запасную лошадь. — Скажите Ребеку, что я собираюсь в Брюсселе увидеть Веллингтона. Кто-то должен сказать ему, что тут творится. Ладно, давай езжай!

Стрельба позади Шарпа уже прекратилась. Французы отступили, скорее всего, обратно во Фрасне, а люди Принца Веймарского начали разбивать лагерь. В лесу раздавались громкие удары топоров, это солдаты рубили дрова для костров. Деревенские жители, предчувствуя будущие бедствия, складывали свои нехитрые пожитки в телеги. Маленькая девочка плакала, разыскивая своих котят. Какой-то мужчина проговорил слова проклятия в адрес Шарпа, затем пошел помогать впрягать тощего мула в телегу.

Шарп забрался в седло запасной лошади. Перекресток был в безопасности, как минимум на ночь. Подполковник щелкнул пальцами, призывая за собой Носатого, и поехал на север в сторону заката. Он ехал танцевать.

Глава 6

Люсиль Кастино рассудительно смотрела на свое отражение в зеркале, точнее осколок зеркала, которое держала ее служанка, Жанетта, и служанке приходилось наклонять его вниз и вперед, чтобы ее хозяйка могла рассмотреть все платье.

— Выглядит отлично, — заверила ее Жанетта.

— Оно очень простое. Да ладно. Это я очень простая.

— Это не так, мадам, — запротестовала Жанетта.

Люсиль рассмеялась. Ее бальным одеянием было старое серое платье, украшенное кружевами. По моде требовалось, чтобы платье едва прикрывало грудь, юбку следовало разрезать по всей длине бедра, а под юбку надевали тонкое белье, но Люсиль оно и не нравилось, да и денег на эти финтифлюшки не было. Она просто затянула серое платье сильнее, чтобы оно плотнее облегало ее стройное тело, но это была ее единственная уступка моде. Она не стала делать декольте слишком низко и даже не подумала делать разрез на юбке.

— Ослепительно, — сказала Жанетта.

— Это ты просто не видела, во что будут одеты другие.

— Все равно будет ослепительно.

— Это не важно, — сказала Люсиль, — все равно никто не будет смотреть на меня. Или танцевать со мной. — Она знала отвращение Ричарда Шарпа к танцам, поэтому удивилась, когда ей пришло сообщение из штаба Принца Оранского о том, что подполковник Ричард Шарп будет сопровождать Его Королевское Высочество на балу у герцогини Ричмондской, и по этой причине Его Королевское Высочество имеет честь послать одно приглашение для виконтессы Люсиль де Селеглиз. Сама Люсиль никогда не использовала свой титул, но знала, что Шарп гордится им, и наверняка сообщил об этом Принцу.

Виконтесса поставила осколок зеркала на полку и запустила пальцы в распущенные волосы, прежде чем украсить их страусиным пером.

— Не люблю я эти перья.

— Все их носят.

— Я не ношу, — Люсиль сорвала перо и пощекотала им спящего ребенка. Ребенок вздрогнул, но не проснулся. У Патрика Анри были черные, как у отца, волосы, но Люсиль казалось, что она различает фамильные черты в форме черепа. Если сын унаследует наружность отца и ум матери, как любила повторять Люсиль, то Патрик Анри будет весьма одарен.

Она была несправедлива к себе. Люсиль Кастино прожила двадцать семь лет в нормандской провинции и, хотя происходила из знатной семьи, считала себя простой сельской женщиной. Сельская жизнь не могла придать ей бледности Джейн Шарп, напротив, кожа Люсиль цвела от деревенского климата. У нее было вытянутое скуластое лицо, но строгие черты его смягчались выражением глаз, которые, казалось, постоянно смеялись. Она была вдовой. Ее муж был красавцем-офицером в кавалерии Наполеона, и Люсиль часто думала, как такой привлекательный мужчина мог жениться на ней, но Ксавье Кастино считал, что ему повезло с женой. Его зарубили саблей всего спустя несколько недель после того как они поженились. В мирные дни после войны она едва пришла в себя в своем фамильном поместье в Нормандии, затем повстречала Ричарда Шарпа, который стал ее любовником. Теперь она была матерью его сына.

Верность мужу привела ее в Брюссель. Она никогда не была бонапартисткой, но все равно ей было трудно покинуть Францию и последовать за армией, которая собиралась сражаться против ее соотечественников. Люсиль уехала из Франции потому, что любила Шарпа, который, считала она, был гораздо лучше, чем сам о себе думал. Война, говорила она себе, когда-нибудь закончится, но любовь неподвластна времени и женщина собиралась сражаться за нее. Люсиль уже потеряла одного хорошего человека, второго она терять не собирается.

И вечером, к ее удивлению, ей выпала возможность потанцевать со своим мужчиной. Люсиль еще раз взглянула в зеркало, решила, что больше ничего не улучшить, так что встала и взяла свою сумочку, в которой лежал драгоценный кусочек картона с приглашением. Она поцеловала ребенка, пригладила напоследок волосы и отправилась на бал.

У входа в дом, где Люсиль Кастино сняла две комнаты, ждал высокий мужчина. Его наружность вызывала невольное уважение. Его роста в шесть футов и четыре дюйма было бы вполне достаточно, так еще у него были и мышцы, соответствующего росту размера, и он выглядел еще более устрашающе, держа толстую дубовую палку, с заткнутым за пояс пистолетом и британской винтовкой на плече. У него были рыжеватые волосы и плоское грубое лицо. Человек носил гражданскую одежду, но в этом городе, переполненном войсками, легко можно было догадаться, что в свое время ему был не чужд военный мундир.

Высокий мужчина оперся спиной на ворота конюшни, но выпрямился, когда из дома вышла Люсиль. Она взглянула на западное небо, заполненное тучами, которые ускоряли наступление сумерек, так что в городе уже зажгли первые лампы.

— Может захватить зонтик? — спросила она.

— Вроде бы дождя не будет, мэм, — сказал высокий мужчина с явным акцентом уроженца Ольстера.

— Ты не обязан идти со мной, Патрик.

— А мне все равно нечего делать вечером. Кроме того, полковник не желает, чтобы вы ходили одна по вечерам. — Харпер отступил на шаг назад и оценивающе улыбнулся. — Вы выглядите великолепно, точно вам говорю!

Люсиль добродушно рассмеялась комплименту.

— Это очень старое платье, Патрик.

На самом деле Патрику было не важно как выглядит платье Люсиль, но как женатый человек он знал, как важно делать женщине комплименты. Его собственной жене будет недостаточно просто комплиментов, она была решительно против того, чтобы он ехал в Брюссель.

— Почему ты бросаешь меня? — требовала ответа Изабелла. — Ты ведь больше не солдат! Ты не обязан ехать! Твое место здесь, со мной!

Этим местом был Дублин, куда в конце войны Харпер вернулся с полной сумкой золота. Это золото он награбил во французском обозе в испанской Виттории, стране, где Патрик Харпер нашел и богатство и жену. Демобилизованный из армии, он намеревался вернуться в свой любимой Донегол, но доехал только до Дублина, где прикупил таверну рядом с городским причалом. Таверна приносила немалый доход благодаря торговле крадеными лошадьми, и эта деятельность давала Харперу возможность ездить в ирландскую провинцию. Возвращение Императора во Францию и последующее объявление войны хорошо повлияли на торговлю Харпера: за хорошую лошадь с протестантских пастбищ Ирландии снаряжающиеся на войну офицеры давали хорошие деньги.

Харпер сказал Изабелле, что едет исключительно по торговым делам, но она знала настоящую причину. Не лошади привели Харпера в Бельгию, а Шарп. Шарп и Харпер были друзьями. Они шесть лет сражались бок о бок, и как только он услышал о новой войне, то ждал лишь слова от своего старого командира. Но к огорчению Изабеллы Шарп сам приехал в Дублин. Сначала он хотел просто переждать войну со своей женщиной, но за ним прибыл вызов в голландскую армию, и Изабелла поняла, что ее муж последует за Шарпом.