Ватерлоо Шарпа - Корнуэлл Бернард - Страница 13

— Почему бы и нет, если он нам ответит?

— Брэн-ле-Конт — это не человек, это деревня где располагается штаб Принца.

— Я не думаю, — она замолчала, чтобы промокнуть щеки туалетной водой с лимоном, от которой лицо и груди становились мертвенно бледными, что было модно. — Я не думаю, — продолжила она, — что Принц Оранский, какой бы он ни был, захочет представить Ричарда на балу как офицера штаба! У Ричарда манеры совсем не штабного офицера. Будет выглядеть также, как когда-то Римский Император сделал свою лошадь консулом. Это безумие! — Она была не совсем честной. Джейн знала, каким отличным солдатом был ее муж, но женщина, бросившая своего мужа и лишившая его состояния, быстро учится клеветать на него, дабы оправдать свои собственные действия. — Ты согласен, что это безумие? — она яростно посмотрела на Розендейла, который мог только кивнуть. Лорд Джон подумал, что Джейн необыкновенно красива, но она также и слегка пугала его. Ее волосы, завитые свинцовыми бигудями, создавали великолепный ярко-золотой ореол вокруг головы, но теперь, когда она была в ярости, волосы придавали ей сходство с медузой-горгоной.

Джейн повернулась обратно к зеркалу. Она могла часами просиживать за туалетным столиком, глядя на свое отражение: так художник может разглядывать свою работу в поисках последнего штришка, способного превратить прелестную картину в шедевр.

— Скажи, у меня на щеках есть румянец? — спросила она лорда Розендейла.

— Да, — он улыбнулся довольный, что Джейн сменила тему разговора. — Ты выглядишь совершенно выздоровевшей.

— Черт, — она сердито посмотрела на свое отражение. — Должно быть, это все из-за жары. — Она повернулась к горничной, появившейся из приемной с двумя платьями, золотым и белоснежным, которые приготовила для проверки Джейн. Джейн ткнула пальцем в бледно-золотистое платье и вернулась к зеркалу. Она обмакнула палец в румяна и очень заботливо покрасила соски. Затем снова принялась пудрить лицо. Столик был заполнен флакончиками и пузырьками; тут был и бергамот, и мускус, eau de chipre, eau de luc, бутылочка духов Sans Pareil, обошедшихся лорду Джону в кругленькую сумму. Но он не обижался, такие подарки делали Джейн еще более прекрасной и желанной. Общество неодобрительно относилось к подобным прелюбодейным отношениям, особенно выставляемым напоказ, но лорд Джон считал, что красота Джейн извиняет все на свете. Он даже не допускал и мысли о том, что может ее потерять. Он был влюблен по уши.

— А что будет, если Ричард появится сегодня на балу? — спросила Джейн, внимательно разглядывая себя в зеркале.

Лорд Джон вздохнул про себя, возвращаясь к окну.

— Он бросит мне вызов, разумеется, а потом будет дуэль перед завтраком. — Он сказал это беззаботно, но на самом деле ужасно боялся встать лицом к лицу с Шарпом на дуэли. Для Лорда Джона Шарп был убийцей, натренированным в бесчисленных сражениях и убившим кучу людей, а лорд Джон убивал только лисиц. — Мы можем не пойти на бал, — с надеждой сказал он.

— И все будут говорить, что мы трусы? — Джейн была лишь любовницей, ей редко выпадала возможность присутствовать в высшем свете, и она не желала упускать такой шанс показать себя на балу герцогини. Даже расстроенное пищеварение не могло бы удержать Джейн от танцев, и она на самом деле не боялась встретить на балу своего мужа, ибо прекрасно знала его отвращение к танцам и пышным мундирам, но все-таки даже небольшая возможность встретиться с ним заставляла ее задуматься.

— Я постараюсь избежать встречи с ним, — сказал лорд Джон.

Джейн аккуратно проверила пальцем, подрумянились ли ее соски.

— А как скоро начнется сражение?

— Мне сказали, что Веллингтон не ждет французов до июля.

Джейн скорчила недовольную гримасу, затем встала и подняла тонкие руки, чтобы горничная могла одеть сверху тонкое платье.

— Ты знаешь, что случается в битвах? — спросила она лорда Джона из-под платья.

Это был слишком общий вопрос, и лорд Джон не сразу смог определиться с ответом.

— Как правило, множество разных неприятных вещей, я полагаю, — наконец ответил он.

— Ричард говорил мне, что в бою часто убивают непопулярных офицеров свои же солдаты, — Джейн повертелась перед зеркалом, убеждаясь, что платье сидит отлично. Платье было с высокой талией и большим декольте; модный полупрозрачный кусок ткани соблазнительно оттенял ярко накрашенные соски. Многие женщины, несомненно, будут одеты в такие платья, но ни одна из них, думала Джейн, не осмелится одеть его без белья, как одела Джейн. Удовлетворившись, она села на стул, а горничная начала распускать бигуди и распускать кольца волос.

— Он говорил мне, что все равно никто не может точно сказать, что случилось, потому что в бою шум, дым и неразбериха. Короче говоря, битва — это идеальное место, чтобы совершить убийство неугодного офицера.

— И ты допускаешь, что я могу убить Шарпа? — Лорд Джон был искренне шокирован подобным бесчестным предложением.

Джейн действительно намекала на такую возможность, но она не могла напрямую сказать об этом.

— Я допускаю, — солгала она, — что он не захочет рисковать, устраивая с тобой дуэль, а вместо этого убить тебя во время сражения. — Она окунула палец в ароматические тени и подкрасила глаза. — Этот человек невероятно горд и невероятно жесток.

— Ты пытаешься меня испугать? — Лорд Джон попытался закончить этот разговор.

— Я пытаюсь укрепить твой дух. Он угрожает твоей жизни и нашему счастью, поэтому я хочу, чтобы ты предпринял меры для нашей защиты. — Джейн не осмелилась выразить свой намек об убийстве, но не смогла удержаться от еще одной приманки. — Возможно, для тебя британская винтовка будет поопаснее французского оружия.

— Французы могут сами позаботиться о нем, — тревожно сказал лорд Джон.

— У них была куча возможностей для этого и ранее, — кисло сказала Джейн, — но они не преуспели в этом.

Затем она встала, полностью готовая. Ее волосы, расплетенные, украшенные драгоценностями и перьями обрамляли небесную красоту, поразившую лорда Джона. Он склонился, поцеловал ее руку и повел вниз, где их ждала карета. Настало время танцев.

Его Светлость принц Бернард Саксен-Веймарский взглянул на приказы Ребека, что-то буркнул в знак согласия и протянул бумагу своему заместителю.

— Передайте Принцу, что к перекрестку мы подойдем через час, — сказал он Шарпу.

Шарп не сказал ему, что Принц Оранский не имел отношения к этим приказам. Он поблагодарил Его Светлость, поклонился и освободил ему дорогу к гостинице, которая была штабом Принца Веймарского. Лейтенант Саймон Доггет, удерживавший Носатого от охоты на кур, заполнявших гостиничный двор, последовал за Шарпом с дороги.

— Ну, сэр? — спросил он Шарпа, однако немного нервным голосом, говорившим о том, что он опасается встретить отповедь за дерзость.

— Через час он будет у перекрестка с четырьмя тысячами людей. Будем надеяться, что ублюдки могут сражаться. — Веймарские войска состояли из немцев на службе у голландцев, в прошлой кампании воевали на стороне Императора, и даже сам Принц Веймарский не был уверен, станут ли его люди драться против своих бывших товарищей.

Доггет скакал рядом с Шарпом на восток. Как и многие другие англичане на службе у Принца Оранского, Доггет был учеником Итона. Теперь он служил лейтенантом в Первом гвардейском пехотном полку, но был послан к Принцу Оранскому, отец Доггета был старым другом барона Ребека. Доггет был светловолосым, белолицым и, на взгляд Шарпа, слишком уж юным. Ему было восемнадцать, он никогда не бывал в сражении, и очень боялся прославленного подполковника Шарпа, которому было тридцать восемь лет и который уже потерял счет сражениям, в которых участвовал.

И сейчас Шарпа ожидала еще одна битва; на перекрестке, связывавшем две армии.

— Если французы уже взяли Катр-Бра, ты поскачешь к Принцу Веймарскому и предупредишь его, — сказал Шарп Доггету. — Затем отправишься к Ребеку и сообщишь ему плохие новости.