Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Акунин Борис - Левиафан Левиафан

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Левиафан - Акунин Борис - Страница 38


38
Изменить размер шрифта:

– Значит, по-вашему, Ренье сам организовал небольшой пожарчик и, воспользовавшись паникой, заткнул профессору рот? – задумчиво произнес Гош.

– Да, черт подери, да! Шевелите же мозгами! Улик мало, я знаю, но еще двадцать минут, и «Левиафан» войдет в пролив!

Однако комиссар все еще колебался.

– Арест капитана в открытом море – это бунт. Почему вы приняли на веру сообщение этого господина? – он мотнул подбородком в сторону психованного баронета. – Ведь он вечно несет всякую чушь.

Рыжий англичанин презрительно усмехнулся и посмотрел на Гоша, словно тот был какой-нибудь мокрицей или блохой. Ответом не удостоил.

– Потому что Ренье давно у меня на подозрении, – скороговоркой произнес русский. – И потому что история с капитаном Клиффом показалась мне странной. Зачем лейтенанту понадобилось так долго вести телеграфные переговоры с пароходством? Получается, что в Лондоне ничего не знали о несчастье, произошедшем с дочерью Клиффа? Кто же тогда прислал телеграмму в Бомбей? Дирекция пансиона? Вряд ли она так подробно осведомлена о маршруте «Левиафана». А не послал ли депешу сам Ренье? В моем путеводителе написано, что в Бомбее не меньше дюжины телеграфных пунктов. Отправить телеграмму с одного на другой в пределах города – это же так просто.

– И за каким лешим ему понадобилось посылать такую телеграмму?

– Чтобы завладеть кораблем. Он знал, что после подобного известия Клифф не сможет продолжать плавание. Спросите лучше, зачем Ренье пошел на такой риск? Не из глупого же честолюбия – чтоб недельку покомандовать пароходом, а там будь что будет? Версия одна: чтобы отправить «Левиафан» на дно, вместе с пассажирами и командой. Следствие подобралось к нему слишком близко, круг сжимается. Он не может не понимать, что полиция так и будет сидеть на хвосте у всех подозреваемых. А тут катастрофа на море, все погибли, шито-крыто. Можно спокойно отправляться за ларцом с камнями.

– Но он погибнет вместе с нами!

– Нет, не погибнет. Мы только что проверили – капитанский катер готов к спуску на воду. Это маленькое, но крепкое суденышко, которому и шторм нипочем. Там припасены и вода, и корзина с провизией, и, что особенно трогает, даже саквояж с вещами. Скорее всего, Ренье собирается покинуть корабль сразу после входа в узкий пролив, откуда «Левиафану» уже не выбраться. Пароход не сможет развернуться, и даже при остановленной машине течение все равно отнесет его на скалы. Кто-то, может, и спасется, благо берег недалеко, а все пропавшие будут сочтены погибшими.

– Нельзя быть такой тупица, мсье полицейский! – вмешался штурман. Мы и тактеряли много времени. Меня будил господин Фандорин. Говорил, корабль идет не туда. Я хотел спать, посылал господин Фандорин к черту. Он предлагал пари: сто фунтов против одного, что капитан ошибся курс. Я думал, русский сошел с ума, все знают, что русские очень эксцентричные, я зарабатываю легкие деньги. Поднялся на мостик. Все в порядке. Капитан на вахте, рулевой у штурвала. Ради ста фунтов я все же незаметно проверял курс и весь потел! Но капитану ничего не говорил. Мистер Фандорин предупредил, что нельзя ничего говорить. И я не сказал. Желал спокойная вахта и уходил.

С тех пор, – штурман посмотрел на часы, – прошло двадцать пять минут.

И добавил по-английски что-то явно нелестное для французов вообще и французских полицейских в особенности. Гош понял только слово frog.[25]

Еще секунду поколебавшись, сыщик, наконец, принял решение. И сразу преобразился, движения стали быстрыми, стремительными. Папаша Гош не любит брать с места в карьер, но уж если разогнался – подгонять не придется.

Наскоро натягивая пиджак и брюки, он сказал штурману:

– Фоке, приведите на верхнюю палубу двух матросов. С карабинами.

Помощник капитана пусть тоже придет. Нет, не надо – некогда все заново объяснять.

Сунул в карман свой верный «лефоше», а дипломату протянул четырехствольный «мариэтт».

– Умеете обращаться?

– У меня свой, «герсталь-агент», – ответил Фандорин и показал компактный, красивый револьвер, каких Гошу раньше видеть не приходилось. И еще вот это.

Молниеносным движением он вытащил из трости узкий и гибкий клинок.

– Тогда вперед.

Баронету Гош решил оружия не давать – мало ли что псих выкинет.

Втроем они быстро шагали по длинному пустому коридору. Дверь одной из кают приоткрылась, выглянула Рената Клебер – поверх коричневого платья накинута шаль.

– Господа, что вы топочете, как стадо слонов? – сердито воскликнула она. – Я и так из-за этой грозы уснуть не могу!

– Закроите дверь и никуда не выходите, – строго сказал ей Гош и, не останавливаясь, подтолкнул Ренату внутрь каюты. Не до церемоний.

Комиссару показалось, что и дверь каюты №24, где проживала мадемуазель Стамп, чуть дрогнула и приоткрылась, но к месту ли было придавать значение пустякам в столь ответственный момент?

На палубе в лицо ударили дождь и ветер. Пришлось кричать – иначе друг друга было не расслышать.

Вот и трап, ведущий к рулевой рубке и мостику. У нижней ступеньки уже дожидался Фоке. С ним два вахтенных матроса.

– Я же сказал, с карабинами! – крикнул Гош.

– Они в арсенал! – заорал ему на ухо штурман. – Ключ от арсенала у капитана!

Неважно, поднимаемся наверх, – показал жестом Фандорин. Лицо его блестело от капель.

Гош посмотрел вокруг и передернулся: ночь посверкивала стальными нитями дождя, белела пенными гребнями, щерилась молниями. Жуть какая!

Полезли вверх по чугунной лесенке, грохоча каблуками и жмурясь от хлестких струй дождя. Гош поднимался первым. Сейчас он был самым главным человеком на всем огромном «Левиафане», доверчиво несшем свою двухсотметровую тушу навстречу гибели. На последней ступеньке сыщик поскользнулся и едва успел ухватиться за поручень. Выпрямился, перевел дух.

Все, выше только поплевывающие искрами трубы да едва различимые во тьме мачты.

Возле кованной стальными клепками двери Гош предостерегающе поднял палец: тихо! Пожалуй, предосторожность была излишней – море так расшумелось, что из рубки все равно ничего бы не услышали.

– Тут вход в капитанский мостик и рулевая рубка! – крикнул Фоке. Без приглашений капитана входить нельзя!

Гош выдернул из кармана револьвер, взвел курок. Фандорин сделал то же самое.

– Вы помалкивайте! – на всякий случай предупредил сыщик чересчур инициативного дипломата. – Я сам! Ох, зря я вас послушал! – И решительно толкнул дверь.

Вот тебе раз – дверь не подалась. – Заперся, – констатировал Фандорин. – Подайте голос, Фоке.

Штурман громко постучал и крикнул:

– Captain, it's me, Jeremy Fox! Please open! We have an emergency![26]

Из-за двери глухо донесся голос Ренье:

– What happened, Jeremy?[27]

Дверь осталась закрытой.

Штурман растерянно оглянулся на Фандорина. Тот показал на комиссара, потом приставил палец к своему виску и изобразил, что спускает курок. Гош не понял, что означает эта пантомима, но Фоке кивнул и заорал во всю глотку:

– The French cop shot himself.[28]

Дверь немедленно распахнулась, и Гош с удовольствием предъявил капитану свою мокрую, но вполне живую физиономию. А заодно черную дырку в дуле «ле-фоше».

Ренье вскрикнул и отшатнулся, словно от удара. Вот это улика так улика: человек с чистой совестью так от полиции не шарахается, и Гош уже безо всяких колебаний схватил моряка за ворот брезентовой куртки.

– Рад, что известие о моей смерти произвело на вас такое впечатление, господин раджа, – промурлыкал комиссар и гаркнул свое знаменитое на весь Париж. – Руки выше ушей! Вы арестованы!

От этих слов, бывало, падали в обморок самые отпетые парижские головорезы.

У штурвала полуобернувшись застыл рулевой. Он тоже вскинул руки, и колесо слегка поехало вправо.

вернуться

25

Лягушатник (англ.)

вернуться

26

Капитан, это я, Джереми Фокс! Пожалуйста, откройте! Чрезвычайное происшествие! (англ.)

вернуться

27

Что случилось, Джереми? (англ.)

вернуться

28

Французский полицейский застрелился. (англ.)