Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Королев: факты и мифы - Голованов Ярослав - Страница 24


24
Изменить размер шрифта:

А еще – думал он об этом или не думал, наверное думал, не мог не думать – живой ведь человек – в Киеве было просто трудно жить. Мария Николаевна присылала сыну деньги, но переводы были весьма скромными. У дяди Юры и другого, молодого двоюродного дядьки, не так давно окончившего КПИ, Александра Лазаренко, помощи он не искал, даже мыслей таких не возникало. Бабушке впору самой помогать, ей и за воскресные обеды спасибо. Короче, плохо было с деньгами. Каждый карбованец на счету, и он все время прикидывал, соображал, что следует купить, чего нельзя, что можно съесть, мимо чего пройти, сесть ли в трамвай, идти ли пешком. Одевался опрятно, но очень бедно, впрочем, на это никто не обращал тогда внимания, и убогость одежды не тяготила его. Кстати, всю жизнь, независимо от достатка, Сергей Павлович был достаточно равнодушен к одежде, капризы моды никогда его не волновали. Раздражало другое: какая-то извилина в мозгу постоянно была занята, с его точки зрения, пустым и недостойным делом – изысканием средств существования. То он записывался в бригаду грузчиков на пристани, то, вспоминая веселую крышу одесского медина, нанимался в кровельщики, а однажды даже угодил в киноартисты.

В основу фильма «Трипольская трагедия», который снимали под Киевом режиссер Анощенко и оператор Лемке, было положено реальное событие гражданской войны. В 1919 году во время деникинского наступления на Украине вовсю развернулись бандитские шайки разных атаманов. С одной такой бандой под предводительством Данилы Терпилло, возомнившего себя вторым Богданом Хмельницким, но более известного всей Украине под кличкой атамана Зеленого, героически сражались киевские комсомольцы. Бандиты окружили их и прижали к обрывистому берегу Днепра. Их расстреливали в упор, обессиленных сталкивали с кручи.

Теперь, в дни работы над фильмом кинематографистам потребовались молодые статисты, чтобы с их помощью отснять этот эпизод. В вестибюлях киевских вузов появились объявления, приглашающие на съемку, и Королев решил подработать.

В Триполе всем новоявленным артистам раздали шинели и обмотки, выдали винтовки, долго объясняли, куда надо бежать и как «стрелять». Во время съемок штыковой атаки Сергей так увлекся, что двинул прикладом одного «бандита» в полную силу. «Бандит» потом жаловался Анощенко: «Этот парень дерется по правде...»

Вместе с другими ребятами Сергей изображал трупы, плывущие вниз по реке, а на следующий день он прославился на всю съемочную группу: прыгал за главных героев с кручи в Днепр. «Зря меня Гри ругал, когда я с пароходов прыгал, – озорно думал Сергей, подплывая к берегу. – Мог ли он предположить, что я когда-нибудь стану гроши прыжками зарабатывать». В 1973 году журналисты из «Советского экрана» пригласили в свой просмотровый зал Марию Николаевну, – мать Сергея Павловича, – и показали ей старый фильм, извлеченный из киноархива. Вновь и вновь прокручивалась сцена на обрыве, Мария Николаевна пристально всматривалась в молодые лица героев «Трипольской трагедии», но найти среди них сына не смогла. В КБ после смерти Сергея Павловича тоже выписали этот фильм, пригласили Нину Ивановну Королеву, тоже во все глаза смотрели и... не нашли. Не поручусь, если и съемки в «Трипольской трагедии» – один из «мифов», которых, как мы увидим, немало в биографии нашего героя.

С киношниками было весело и интересно, но долго жить в Триполье Сергей не мог.

После резкого разговора с Яковчуком он все-таки переборол в себе обиду и вернулся в мастерскую. В конце концов Яковчук был прав: он действительно тут без году неделя. Пусть он не поедет в Крым, но попробовать летать на планере, можно и здесь, в Киеве. А главное даже не полеты. Главное, он научился здесь строить планеры, знает теперь, с чего начинать, чем кончать, как выбрать материал, как его обработать, научился, как говорит старик Венярский, «понимать дерево».

Совсем немного оставалось доделать в КПИР-3, но, как всегда случается, в самые последние дни что-то стало ломаться, колоться, рваться, что-то вчера точно подходившее по месту сегодня уже почему-то не влезало, затянутое оказывалось расшатанным, двигающееся – заклиненным. Тогда еще Королев не знал этого дьявольского закона, по которому всякие неполадки выявляются в моменты для них самые неподходящие.

Работали до поздней ночи и так уставали, что часто у Сергея уже не было сил идти к себе на Богоутовскую, и он, не раздеваясь, укладывался спать в ящике, доверху набитом душистыми стружками.

Наступил долгожданный день. Все планеры вынесли на лужайку перед зданием института. Пришли Делоне, Синеуцкий, Штаерман, ректор Бобров. Это был и парад и экзамен. Делоне совсем уже старенький, седенький, картуз натянут на самые брови, но глазки под козырьком блестит по-мальчишески озорно. Он расспрашивал Яковчука о планерах, требовал точных цифр, а потом сверял их, заглядывая в записную книжицу. Синеуцкий, в мятой полотняной гимнастерке, расхаживал вокруг планеров и все старательно ощупывал, словно собирался их покупать. Рядом резво, как кузнечик, прыгал Штаерман, Бобров ничего не проверял, никого ни о чем не расспрашивал, поглаживал остренькую бородку и всем улыбался. По всему было видно, что ректор очень доволен и не считает нужным это скрывать.

На следующий день рекордные КПИР-4 и КПИР-1-бис принялись разбирать и запаковывать в ящики: нужно было срочно отправлять их в Германию в городок Рон. Учебный КПИР-3 отправлять в Крым было рано. Решили немного облетать его в Киеве, да и ребята смотрели на него такими жадными глазами, что ни у кого не хватило духу запретить им в награду за работу попробовать себя на простейших подлетах.

Площадка, где тренировались планеристы, находилась на месте нынешней станции метрополитена «Завод Большевик» и полиграфического комбината «Радянська Украiна». В те годы там простирался пустырь, кое-где разбросаны были кучи разного хлама и мусора, но места для подлетов хватало. На этом пустыре и родился планерист Сергей Королев. Строго говоря, это были даже не полеты, а подлеты: планер едва отрывался от земли и, пролетев несколько десятков метров, опускался на брюхо. Но и за эти считанные секунды новички успевали хотя бы почувствовать, что они летят, скорее отгадать, чем понять ответ легкокрылого аппарата на их первые, робкие и неверные движения ручкой. И надо же так случиться, что в одном из этих первых полетов именно ему, Сергею Королеву, не повезло!

Все шло, как обычно: ребята придержали хвост, растянули амортизаторы – пошел!

Сергей не торопясь чуть тронул ручку на себя, планер потянул вверх, совсем немного, правда, но он и понимал, что много нельзя: потеряет скорость, скользнет на крыло – так и поломаться недолго. С этой легонькой горки пошел на край пустыря на посадку. То ли ветерок посвежел, то ли искуснее, чем обычно, действовал он ручкой, но никогда еще не было ему так легко, так просторно в воздухе! Никогда не было в нем чувства полета. До этого он сидел в летящем планере, сегодня он летел, а планер просто помогал ему. И из тела ушла, растворилась в этом плавном движении вся скованность, тяжелая натуга – нет, никогда еще так славно не было... И вот в этот счастливый миг и увидел он эту проклятую трубу.

Королев и сам не заметил, как долетел до самой границы их тренировочной площадки. Там из кучи строительного мусора торчала ржавая водопроводная труба, и Сергей садился точно на эту трубу. Маленькая высота и погасшая скорость планера не позволяли ему сделать какой-либо маневр. Он тихо и плавно, как детский бумажный голубь, опускался на трубу. Потом был сухой треск – «так Анюта, кухарка, колола в Нежине щепки для самовара», удар, он вылетел из планера и, кажется, на секунду потерял сознание.

Планер пострадал очень мало: по счастью, на трубу налетела лыжа, да и Сергей отделался довольно легко. Мог бы сломать руку, но удар пришелся точно по запястью, и часы – последний подарок Гри перед отъездом в Киев – разлетелись вдребезги. Сильно болело в боку, особенно если вдохнуть глубоко. Наверно, ребра. Перелом вряд ли. Скорее трещина. В тот день он еле доплелся до Богоутовской, лег. Пролежал два дня и стал собираться в институт: ему не терпелось узнать, нет ли каких-нибудь вестей из Германии, как там наши.