Встретимся в Силуране! - Голотвина Ольга - Страница 57

Не выпуская своей добычи, дракон взмыл вверх и плюхнулся на верхушку утеса. Керумик и Арлина, подбежав к нему, осмотрели раны Эрвара, обнаружили под левым крыло вцепившуюся ящерицу, оторвали ее и выбросили в море. Дракон тем временем разорвал щупальце на куски и жадно проглотил.

— Ну, — спросил он, подкрепившись, — чего мы ждем?

— Складка проходит прямо над обрывом, — объяснил Керумик. — Страшно как-то... со скалы в море...

Не тратя лишних слов, дракон поднял свой сильный хвост и дал напарнику такого тумака, что тот кубарем полетел с утеса — и, не долетев до воды, исчез. Следом храбро прыгнула Арлина — и исчезла в полете. Дракон последовал за друзьями.

С поросшего мелкими кустиками склона трое друзей глядели на высящуюся на горизонте темную гору. Ее окутывал слой тумана, словно гора накинула легкий белый шарф.

— Вход в пещеру там, только отсюда не видно, — деловито сказал дракон. — Волчице придется идти туда в одиночку. Госпожа не боится?

Ответом было молчание. Встревоженный Эрвар повернул голову.

Арлина, разрумянившаяся, с блестящими глазами, всматривалась в окружающий унылый пейзаж так, словно не могла наглядеться досыта.

— Как здесь чудесно! — дрогнувшим голосом сказала она. — И в этой складке, и везде... Знаете, друзья, я уже привыкла к этому небу... и к солнцу... А что на каждом шагу приходится драться — так в этом главная красота и есть! Ты ведь это имел в виду — да, Керумик? Я только теперь начинаю понимать...

— Так! — серьезно сказал Эрвар. — Этого следовало ожидать...

Керумик отвернулся, пряча торжествующую ухмылку.

27

От бодрого настроения, с которым пестрая компания отправилась в путь, к вечеру не осталось и следа. Веселье из них вытянул лес — хмурый, неприветливый. Он не прятал людей под своими кронами от зарядившего с полудня мелкого дождя — позволял каждой струйке просочиться сквозь ржавую листву и стечь на бредущих меж стволов людей. И каждая ветка норовила вцепиться в одежду, и каждый корень выползал из земли, чтобы сунуться путникам под ноги. И даже сама земля — вязкая, тяжелая, перемешанная с умирающей травой и бурыми листьями — была самой коварной из ловушек: липла к сапогам, превращая простую ходьбу в тяжелую работу.

Хуже всего пришлось Фаури. Хрупкая Дочь Клана не ныла, старалась высоко держать голову и даже время от времени улыбалась вымученной улыбкой (хорошо, что барышня при этом не могла видеть себя со стороны). Впрочем, выдохлась не только рысь. Даже Ингила, бродяжившая всю жизнь, давно перестала развлекать спутников задорными шутками и песенками.

Немного легче стало, когда выбрели к отрогу горного хребта. Невысокая гряда мрачно растолкала деревья и вытянулась к западу от реки, как отдыхающий от полета дракон. Почва стала каменистой, не так жадно обнимала сапоги. Пожалуй, тут смог бы проехать даже верховой.

— Здесь и заночуем, — скомандовал Ваастан. — Найдем пещеру или щель какую... Этот отрог ведет к Безнадежным горам.

— Каким? — удивилась Фаури. — Я читала «Землеописания» Алзура... он много пишет о силуранских горах, но нигде не упоминает про Безнадежные.

— На картах и в описаниях, ясная госпожа, хребет иначе называется: Бездонный Сундук. Там несколько каменоломен, одна другой прибыльней. Редкой красоты камень добывают — для облицовки дворцов, для статуй, самые ценные сорта на поделки разные идут. На кораблях камень целыми глыбами в чужие страны везут. Доходное дело! А почему хребет Безнадежным прозвали — про то легко догадаться.

Все угрюмо помолчали: догадаться и впрямь было несложно.

— Ночевал я в деревне по ту сторону хребта, — вновь заговорил Ваастан. — Хозяева рассказали: как ветер оттуда, так в деревне дышать нечем. Дымом тянет, да не простым дымом... Столько трупов каждый день на погребальном костре сгорает...

— Ой, а мы тут не напоремся?.. — испугалась Ингила.

— Нет, все каменоломни выходят на другую сторону хребта, туда и возчики за камнем подъезжают... Говорят, горы источены ходами и переходами. Рабов так под землей и держат.

— А ведь те мерзавцы... вчерашние... нас с Ингилой как раз туда сбыть и— собирались, а? — полувопросительно сказал призадумавшийся Орешек.

— Не меня! — задрала нос циркачка. — Я — ценный товар! Меня хотели в Наррабан отвезти! Я, может, к весне бы уже для Светоча во дворце плясала!

— Что ж ты в Джангаше для Нуртора не пляшешь? — ехидно поинтересовался Рифмоплет. — Чем тебе здешний дворец нехорош?

— А заморское всегда краше своего! Здесь-то меня не ценят, а уж там бы...

Орешек хотел предложить нахальной девчонке, пока не поздно, вернуться и поискать Красавчика с Недомерком. Но внезапно посерьезневшая циркачка взмахнула рукой, призывая всех к молчанию.

Путники разом смолкли. Тихий гул ветра в вечерних кронах... Отрывистые сонные голоса устраивающихся в гнездах птиц... Ленивое журчание оставшейся позади безымянной речушки...

И странный звук — то ли всхлип, то ли короткий стон. Словно кто-то чуть не заплакал навзрыд — но зажал себе рот, чтобы его не услышали.

— Нежить... — испуганно шепнула Фаури. — Морочит...

Она обернулась к Ингиле и вцепилась в руку циркачки, словно ища поддержки. Но девчонка и сама порядком перетрусила.

— Не надо бояться, светлая госпожа, — успокоил Пилигрим барышню. — Взгляни, сколько нас! На такую толпу даже разбойники не посмеют напасть. А нежить — что ее бояться? Пусть она нас боится!

Айфер с Ваастаном, переглянувшись, достали из ножен мечи и исчезли за деревьями. Все напряглись, разом почувствовав, что одиноки в этом бескрайнем недобром лесу, где возможны самые неприятные встречи.

Где-то близко послышалась возня, неразборчивое верещание, короткая брань Ваастана — и меж стволами замелькало странное, пестрое, нелепо ковыляющее существо. Как затравленный заяц, оно бросилось влево, вправо... и влетело прямо в объятия Тихони.

— Держи крепче, он кусается! — крикнул, возвращаясь, Ваастан. — Там ель поваленная, так он под корнями...

Внезапно Ингила всплеснула руками и налетела на Тихоню:

— Ты как его держишь, дурень! Не сделай ребенку больно!

При этих словах общий страх исчез. Все придвинулись ближе.

Пленник и впрямь оказался ребенком — но ребенком очень странным. С крохотного личика глядели угрюмые, враждебные глаза взрослого человека. Тощее тельце с неестественно вздернутым левым плечом было облачено в нелепый яркий наряд, словно сшитый из разноцветных заплат. Это одеяние было перепачкано и местами разорвано.

Найденыш и впрямь казался одним из загадочных колдовских созданий, живущих в лесу... до того мгновения, когда его обняла Ингила. Его пестрые лохмотья прижались к разноцветному наряду циркачки — и все стало ясным и понятным.

— Малыш, почему ты один? — заглянула Ингила в лицо мальчику. — Да не бойся, я ведь тоже бродячая актриса! Правда-правда-правда! И Тихоню не бойся, он добрый, только с виду страшный! Где взрослые? Ведь был же с тобой кто-то?..

Мальчишка вскинул на Ингилу полные боли глаза и горько, неудержимо расплакался. Он пытался справиться с собой, но плач рвался наружу, сотрясая худенькое тельце.

Фаури оттолкнула Тихоню, опустилась на колени и начала гладить найденыша по волосам. От ласки тот разревелся еще сильнее.

Подошедший Айфер быстро оценил ситуацию и рявкнул на мальчика. От окрика тот перестал рыдать... ну, почти перестал: слова выталкивались из горла вперемешку со всхлипываниями. Но все же сумел рассказать, что зовут его Ульдек Серебряный Дятел. Он шел с мамой и отчимом. Куда — он не знает: дорогу показывал отчим. Отчим вообще очень умный: он — акробат, а мама — танцовщица. Сам Ульдек показывает фокусы, у него хорошо получается. И публику смешит: он так забавно хромает! А совсем недавно... недавно...

Тут слезы опять хлынули ручьем. Путникам с трудом удалось разобрать, что на актеров напали какие-то люди, связали и увели маму и отчима. Смеялись, говорили: «Неплохой товар!» Самому Ульдеку удалось убежать. Наверное, его не очень-то и ловили, кому нужен калека! Он пробовал красться за теми, кто утащил маму, но быстро отстал. Потом услышал голоса решил, что злые люди все-таки вернулись за ним, и спрятался под корнями вывороченной ели. Вот и все.